***
Я еле заметно вздрогнула, когда автомобиль плавно остановился у моего дома. Немного боязно смотрю на него. Свет не горит, шторы задёрнуты. Не знаю почему, но он вдруг показался мне заброшенным. Хотелось остаться с подругой, однако понимаю, насколько глупо поведу себя, сказав это вслух. — Спасибо, что подвезли, — голос был хриплым, словно недавно съела в одного пару килограмм мороженного. — Обращайся, — подмигнул мне Эскиль, а Исак и вовсе решил опять промолчать. — До скорого, Хел, — было немного непривычно смотреть на такую Ольсен — задумчивая, молчаливая… я бы даже сказала, что рядом со мной, на заднем сидении машины, сидит абсолютно другой человек. — До встречи, — она слабо улыбается, наконец поднимая на меня взгляд. Выхожу из автомобиля и, хромая, направляюсь к входной двери, но замираю когда достаю ключ из кармана рюкзака. Дыхание неожиданно сбивается, а затем чувствую, что ладони вспотели. Что меня пугает? Опять смотрю в тёмные окна дома. Неприятный «червяк» прокрадывается страхом в самое сердце. А вдруг они там? Эти ублюдки, возглавляемые неким Мэйсоном. Замечаю, что руки начали дрожать. Глубоко выдыхаю. Докатилась. — Всё нормально? — оказывается, что машина ещё не отъехала. Мало того, оборачиваясь, замечаю пристальный взгляд Вальтерсена. Ты ведь всю дорогу делал вид, что меня нет. Понимаю, что не только он, но и Эскиль смотрит на меня, явно ожидая моего ответа. Поспешно киваю и разворачиваюсь обратно к двери. Йен, дома никого нет. Там тебя ждёт лишь Бади, которая явно хочет есть, а так ни души. Отворяю дверь и, заходя внутрь, прикрываю её за собой. Прислушиваюсь к любому шороху, но дом и правда пуст. А может от этого мне и страшно? Включаю свет и сразу же глажу кошку, которая принялась ластиться и, мяукая, требовать еду. После того, как насыпаю в её миску корм, ставлю чайник. Лазаю по шкафчикам пытаясь найти чай с каким-нибудь вкусом. Давно мама таких не покупала, но хотя бы один пакетик должен был заваляться. Замечаю в самой глубине шкафчика маленькую коробочку. «Чай с корицей» было на упаковке. Открываю и радуюсь, обнаружив 2 пакетика. Спустя пару минут заливаю один из них кипятком и иду с кружкой горячего чая в гостиную. Сажусь на пол, чтобы не запачкать диван, и включаю телевизор. Выбираю канал с каким-то юмористическим шоу. Первый глоток, обжигающей жидкостью, проникает внутрь. Чувствую как тело начинает расслабляться и согреваться. Комик по телевизору, наверно, смешно пошутил, потому что далее следовал кадр с смеющимися зрителями. Хоть и смотрю прямо в телевизор не могу понять о чём там идёт речь. Сейчас слишком много мыслей в голове, которые не позволят сосредоточиться на передаче. Что мне делать дальше? Похоже, я учусь с ними в одной школе, но хотя в столовой никогда не замечала. Откуда мне взять столько денег? Занять? У кого? Не собираюсь впутывать деньги в нашу с Хелен дружбу. Мэйс явно опять явится, но теперь будет внимательнее в 1000 раз. Он явно не позволит, чтобы такая осечка произошла ещё раз перед его друзьями. Верно, потерять место «крутого предводителя» из-за какой-то соплячки ему вовсе не хочется. Когда допиваю чай, наслаждаюсь теплотой во всём теле. Конечно это в несколько тысяч раз лучше, чем опять оказаться на улице в такую прохладную погоду. Спать совсем не хочется, но здраво понимаю, что если не высплюсь за воскресенье, то мои биологические часы собьются. Вот только перед тем, как ложиться в кровать, оставалось одно важное дело — принять душ и продезенфицировать промытые раны. Захожу в ванную и первым делом смотрю в небольшое зеркало, что висит над раковиной. Кровавый след до сих пор «сиял» на правой щеке. С удивлением смотрю на себя — лицо всё грязное, волосы взлохмачены, а также потрескавшиеся губы. Это совсем не та Йен, что была год, нет, неделю назад. Это пугало и… нравилось. Немного неуверенно переключаю воду с крана на душ. Всю одежду уже сняла, поэтому тут же забираюсь в ванну. Вода не кипяток, а горячая, но так мне и нужно. Расслабляюсь, когда вода начала стекать с головы по волосам, но тут же жмурю глаза, когда она доходит до первых царапин. Терпи Простояв под душем добрые полчаса, завёрнутая в одно полотенце, наконец прохожу обратно в гостиную. В большом зеркальном шкафу у нас есть небольшой отдел, отведённый специально для медицинских препаратов. Достаю вату, перекись водорода, зелёнку и пластыри. Весёлая ночка, ничего не скажешь. Больше не кричу, когда смоченный в антисептике касается раны. Это странно, ведь я будто начинаю привыкать к боли. Откидываю голову на спинку дивана, когда заканчиваю обработку. Я слишком устала за сегодня. Первое что привлекло моё внимание, когда я открыла глаза — потолок гостиной. Пытаюсь поднять голову, но понимаю что шея уж слишком затекла. И не только она, но и всё тело ныло. Когда мне наконец удаётся принять нормальное положение, замечаю, что сквозь окна проникает дневной свет. Сколько я проспала? Рядом на диване замечаю сотовый. Без пятнадцати двенадцать. Голова немного кружится, когда я встаю, а в желудке всё сводит. Когда я в последний раз нормально ела? Но как назло в холодильнике почти ничего не было. Аккуратно, стараясь не задеть пластыри, надеваю джинсы и футболку, а уже перед выходом накидываю ещё и кофту. На улице, судя по мокрому асфальту и влажности воздуха, недавно лил дождь, но было солнечно.Во рту сухость, несмотря на стакан воды, который я недавно выпила. Растрёпанные от ветра волосы лезут в лицо. Небрежно убираю прядь. Птички поют, чистое голубое небо, на улице тепло и сегодня, к тому же, воскресенье, но вот только ничто из этого меня не радует. После вечеринки я явно стала конченным параноиком, потому что весь путь до магазина я с особой внимательностью всматриваюсь в лицо каждого прохожего, боясь увидеть кого-то из компании Мэйса. А с моим то везением, я могу столкнуться с этим ублюдком лицом к лицу на кассе, когда буду брать продукты. В последний раз оглядываюсь и захожу в магазин. В помещении прохладно, поэтому лучше кутаюсь в кофту. Хлеб, молоко, яйца, несколько круп, немного печенья и плитку белого шоколада, а проходя мимо фруктов не могу удержаться и беру килограмм больших зелёных яблок. Такие ещё называют дубовыми. Они кислые, сочные… мои любимые. Выхожу из здания и сразу же направляюсь домой. На душе «скребли кошки», предвещая какую-нибудь пакость. Хелен так мне и не ответила, что тоже настораживало. Чуть ли не вскрикиваю, когда кто-то касается моего плеча. Уже предвкушая самое худшее, оборачиваюсь, но вижу лишь Вальтерсена, в руках которого был пакет с зелёными яблоками. Он тоже их любит? — Держи, — я с непониманием смотрю на то, как он протягивает мне фрукты. — Если бы была внимательнее, а не витала в облаках, заметила, что оставила их на столике, когда паковала продукты. Твою хромающую походку я теперь узнаю везде. Чувствую, как краснеют щёки. Как я могла не заметить его в магазине? Вот тебе и наблюдательность. Так получается, что кто-то, а может и сам Мэйс, мог пройти мимо меня в парочке метров, а я бы его не заметила. — Тебе яблоки нужны или нет? — Исаку, видимо, осточертела эта ситуация и хотелось поскорее пойти по своим делам, я бы поступила так же. И вдруг, когда я протянула руки для того чтобы принять пакет из его рук, он ловко вытаскивает из него самое большое яблоко. — Моя плата, — на мой недовольный взгляд, он лишь пожимает плечами. — Ты всегда такой меркантильный? А как же просто помочь девушке? — Я убрала яблоки в рюкзак. — У всего в мире есть цена, — он откусывает огромный кусок, а я с удовольствие замечаю, как меняется его лицо, ведь выбирала самые кислые. — И для начала можно было бы его помыть, — победно усмехаюсь и разворачиваюсь, чтобы уйти, но… — Как твои раны? — После этих слов замираю. Он видел? Конечно он видел. Он и его сосед по квартире, а ещё Хелен. Видели мою слабость. Вальтерсен имел в виду совсем не тело, нет. Там, на дороге, я сорвалась, дала слабину — расплакалась. Исак вряд ли поверил в то, что я просто бежала и упала, какова была моя версия для учителей и других людей. — Нормально, — голос до жути хриплый, но мне всё равно и, даже не оборачиваясь, иду дальше. Но, словно мне назло, он идёт следом. Слышу его шаги, дыхание… Гляжу на него через плечо, но Исак лишь уткнулся в свой телефон и уже доедал яблоко. Возможно ему просто в ту же сторону, что и мне, хотя верится в это с трудом, но выставлять себя в его глазах параноичкой совсем не хотелось. — Привет, Исак, — боковым зрением замечаю какую-то девушку, которая проходила мимо. Длинные рыжие волосы были убраны в небрежный высокий хвост. Немного потрёпанные джинсы очень хорошо сидели на ней, а футболка подчёркивала хорошую фигуру. Отлично, пока они будут разговаривать, смогу нормально дойти до дома. Но не проходит и 15 секунд, как я снова слышу его шаги за своей спиной. Даже оборачиваться не приходится, чтобы понять это. И только когда я зашла на территорию своего дома и поняла, что он тоже остановился, наконец разворачиваюсь к Вальтерсену лицом. — Что тебе нужно? Прозвучало грубо? Плевать. Он сам нарывается, особенно когда я вижу, как он ухмыляется. — Ну тебя явно была проводить, а то от своей паранойи схватила бы удар. — Ничего подобного, — нагло вру в лицо. — Кого ты боишься? — Его взгляд скользит по моему лицу и вдруг останавливается на правой щеке, которая была в крови в тот момент, когда я чуть не попала под машину его друга. — Никого, — разворачиваюсь и, стараясь меньше хромать, иду к дому. — Как же так? А пригласить меня в гости? — Его хриплый смех действует мне на нервы, поэтому не разворачиваясь, показываю фак. Дом встречает меня пустотой. Даже кошка не выбегает мне на встречу. Неряшливо стягиваю кроссовки с ног. В животе урчит, поэтому направляюсь на кухню. Раскладываю продукты по местам и ставлю чайник. Наливаю в стакан молока и быстро осушаю его. Неожиданно, когда уже кусок хлеба был почти намазан маслом, вдруг понимаю, что от одного взгляда на мой «завтрак», меня начинает мутить. Тут же откладываю хлеб на тарелку, а сама уже направляюсь к ванне. И вот я уже склоняюсь над унитазом и выплёвываю ещё один рвотный позыв. Чувствую, как желудок продолжает сводить, а от боли только и могу пытаться глубже глотать воздух. «Ни разу больше не выпью чего-либо кроме воды и сока» Лишь спустя 5 минут могу наконец разогнуться. Шатаясь, встаю к раковине и включаю холодную воду, чтобы умыться и прополоскать рот. Голова гудит, а внутренности, словно, вывернулись наизнанку. Или история о последствиях после пары выпитых мною стаканчиков с алкоголем. Весь оставшийся день я провела на кровати в руках с мобильным, завернувшись в плед, потому что после того, как вырвало, начало морозить. Отлично, заболеть мне ещё не хватало, фиг меня потом мама оставит ещё раз дома одной. На мне светлые спортивные штаны, кофта и даже носки я надела, тем самым скрываю полностью своё тело. Не хочу видеть свои раны. Хотя и без этого мысли возвращаются к Мэйсу и вчерашней ночи. Они явно меня не оставят в покое. Обратиться в полицию? Что скажу? Меня просили приглядеть за нароктиками, а моя мама их выбросила и теперь мне угрожают? И копам будет пофиг, что меня заставили. Это статья. Откидываю телефон, от которого уже болит голова. Ложусь на подушки и стараюсь успокоиться, но к горлу подкатывает ком, а глаза наполняются слезами. Я в полном дерьме.***
Утро понедельника началось с боли. Резко просыпаюсь из-за будильника, а так как я лежала на краю кровати не могу удержаться и падаю с неё. С губ срывается стон, так как задеваю разодранный бок. Во рту очень сухо, а в голове пусто. Забиваю на таблетку и просто иду ставить чайник, хотя сомневаюсь, что съем хотя бы что-то. Натягиваю зауженные чёрные брюки, а поверх белой майки надеваю серую толстовку. С волосами, кроме как причесать, делать что-то было лень. Чисто на автомате крашу тушью глаза и наношу на губы бальзам. На меня из зеркала смотрит Йен Нильсон — обычный подросток. Пускай немного бледная, а под глазами уже заметны небольшие круги от недостатка сна, усталый взгляд, но такой я себе нравлюсь больше, чем та Йен, которая натягивала улыбку, старалась выглядеть идеально, дружелюбно. Лицемерие — одно из самых худших качеств человека. Только вся ирония в том, что как бы мы об этом не говорили, но каждый из нас хоть раз говорил противоположность тому, что на самом деле думал, лишь бы угодить собеседнику. Лицемерием часто называют правила приличия, которым нас учат с детсва. Все делают вид, что любят друг друга, хотя на самом деле готовы вытереть друг о друга свои «запачканные» руки. Неожиданно для себя понимаю, что плевать. Плевать, что со мной случится при очерёдной встречей с Мэйсом, плевать, что подумают обо мне другие, плевать, что… Осознаю, что искреннее равнодушие лучше лицемерия. Медленно иду по улице, вздрагивая от любого порыва прохладного ветра. Когда захожу в школьный двор, в наушниках играет No Wyld — Afraid. Высматриваю Хелен, но пока не замечаю её. — Йен? — Ко мне подошла Крис, она явно была чем-то взволнованна. Выражение лица, руки, которые она сжала в «замок» — всё это указывало на испуг ну или хотя бы волнение. — Доброе утро, — сегодня в школе явно что-то не так, ведь я замечаю толпу подростков, которые столпились у входа в корпус А. — Ты уже в курсе случившегося? — Кристина посмотрела в том же направлении. — Что случилось? — внезапно замечаю, как в школьный двор заходит Вальтерсен в компании друзей. Всё внимание переключается на него, ведь он опять смотрит на меня. Что-то отвечает своему другу, но не переводит с меня взгляда. Но вот рядом с ним появляется та самая девушка с коридора. Кажется, её зовут Эмма. Она берёт Вальтерсена за руку, что он не может проигнорировать, поэтому смотрит на неё. Как мило, но вот только живот у меня опять скрутило. — Ужасно, правда? — До меня доносится голос Берг, которую, я получается, прослушала. — Что прости? — Ненавижу, когда собеседник не слушает меня, но вот сама иногда бываю рассеянной. Крис лишь опять переводит взгляд на подростков у входа. — Сегодня ночью было найдено тело девушки. Первокурсница с нашей школы.***
В этом, явно дорогом, как и вся мебель здесь, кресле, мне было неуютно. За пару месяцев обстановка тут немного поменялась, но это не очень-то важно, как кажется со стороны. Вот только я уделяю этому чертовски много внимания, поэтому замечаю, что на столе, который стоит передо мной, появилось на одну рамку с фотографией больше, а вот фигурок с котятами, которые всегда мне казались странными, убавилось на две. Ковёр сменили на более тёмный, а так же купили новый шкаф, где хранились награды. В остальном же — всё те же плотные светлые шторы, всё тот же цветочных запах ароматизатора воздуха, всё та же атмосфера, всё тот же… — Здравствуй, извини, что задержалась, — оборачиваюсь и вижу женщину, известную мне, как мисс Хансен. На вид ей лет сорок, хотя я никогда даже не интересовалась ее возрастом… — Сейчас ты более спокойна, чем в тот раз, когда пришла ко мне впервые. — Возможно. У вас новая награда? — Я уклончиво отвечаю и перевожу взгляд на новый стеклянный шкаф, в котором явно было прибавление. — Могу посмотреть? — Конечно, — она мягко улыбается, но в то же время внимательно наблюдает за каждым моим движением, когда встаю с кресла. Я это чувствую. — Награждается, — у меня всегда была странная привычка — все читать вслух, — Лидия Хансен… — Хелен, ты ведь сюда пришла не для того, чтобы обсудить мои награды. Что тебя тревожит? — Она жестом приглашает меня вернуться в кресло. — Оу, да… вы правы, — мнусь, после чего медлительно возвращаюсь на место и перевожу взгляд к окну, но из-за штор ничего не видно. Никогда их не любила. Людям всегда сложно признавать свои слабости. Или рассказывать кому-то о своих страхах. — Это повторилось. — Делаю паузу, а затем поясняю. — Приступ. Говорят, у человека есть два страха — одного ты стыдишься, а ко второму понимаешь, что стоит прислушаться. — Сколько он длился? — Хансен начала делать пометки в своём блокноте. — Я не помню. Может минут 5 или 10, — руки нервно сжимают край рубашки, а голос дрожит. — Как это произошло? Что ты чувствовала? — Проще сказать чего я не чувствовала. Играла музыка… Громко играла. Я веселилась, но внезапно все будто бы переключилось на новую волну: запахи стали более резкими и назойливыми, музыка в несколько раз невыносимее и громче, люди стали толкать меня, хотя я до этого даже не замечала. — Смотрю в пол, теребя краешек своей красно-черной рубашки, — Свет стал ослепительно-ярким. Тело начало дрожать и ноги сами понесли меня в ванную. Голова разрывалась, я слышала, как бьется мое сердце и, кажется, даже чувствовала, как кровь бежит по венам. Я умылась ледяной водой и смотрела в зеркало, но… Я не видела себя, мне казалось, будто это кто-то, но не я. У нее были большие глаза, а всех прочих черт лица я... — Хелен, — Лидия сняла очки и устало начала массировать переносицу, — я говорила с мисс Ольсен о возможном диагнозе ещё в твой прошлый приход. Я — психолог и должна быть предельно честна с своими пациентами, как и они со мной, — она сделала явное ударение на это. — Поэтому я спрошу прямо - ты знаешь о своём диагнозе? Я не была в этом кабинете уже довольно давно. Так давно, что казалось бы, мне не составило бы труда забыть все, что было. Полгода с лишним прошло, но нет, я не забыла. Кошмары напоминают мне об этом каждую ночь. — Да.