Охотница в Бэкон Хиллз

      Шел последний урок — урок литературы. Все уже наполовину спали и я — не исключение. В дреме я услышала звонок моего мобильного телефона, после чего сразу выхватила его из сумки. Глянув на учительницу, якобы спрашивая: «Можно ли выйти?», я выбежала из класса и подняла трубку.  — Да? — спросила я, всё крепче сжимая телефон.  — Клэри, с тобой всё в порядке? — Сэм был явно обеспокоен и чем-то расстроен.       По коридору прошла стайка девчонок, которые о чём-то шептались, изредка посмеиваясь над услышанным, после чего они сразу же скрылись за следующим поворотом. Прогульщицы!  — Угу, — я начала волноваться, чувствуя, что беседа с Сэмом не предвещает ничего хорошего, — а что случилось?       Сэм молчал, чем не мало меня напугал. Что-то тут не так…  — Что случилось, Сэм? Что-то с папой?  — Да, Клэри, он… он мёртв.        Услышав это, я оцепенела. Ноги стали ватными, будто земля начала уходить из-под моих ног. Дрожащими пальцами я медленно нажала кнопку отбоя, после чего он, из-за ослабевшей хватки, выскользнул из руки и с легким грохотом упал на плитку. Издав долгий громкий крик, я почувствовала, как сознание помахало ручкой телу.

***

      Я очнулась у себя в комнате. С трудом разлепив веки, я огляделась. В кресле сидела расплывчатая фигура. Кто это? Когда моё зрение приобрело чёткость, я узнала в фигуре посапывающего Айзека. Он такой милый, когда спит… И тут я вспомнила причину недавнего обморока. Папа. Слёзы сами собой навернулись на глаза. Как мало времени я с ним провела… Он оставил меня в Бэкон Хиллз, защищая от чего-то большего, чем простой оборотень. От большего зла. Теперь я без обоих родителей. Ни отца, ни матери. Слёзы уже ручьём текли из моих глаз, оставляя влажные дорожки. Теперь у меня есть только Сэм, охота и куча теперь уже болезненных воспоминаний о родителях. Бабушек и дедушек у меня, естественно, не было…       Я села на кровать и увидела на прикроватной тумбочке три фотографии. На одной из них я обнималась с мамой, на тот момент мне было шесть лет. На второй — папа обнимал меня недовольную. Это было мой девятый день рождения, на котором не было пони. Почему я его хотела — не помню. Помню только то, что я была очень расстроена. На третьей — я, папа и дядя в парке. Эту фотографию мы сделали за две недели до отъезда в Калифорнию, и на ней у Сэма было такое испуганное выражение лица, ведь нас фотографировала девушка в костюме клоуна.       Айзек что-то забормотал во сне, чем привлек мое внимание, и проснулся.  — Клэри, — заметив, что я проснулась, начал он, после чего подошел к моей кровати и сел рядом, — сочувствую.       Я кивнула. Слёз уже не осталось, и я только всхлипывала на плече у Айзека. Он с грустной улыбкой гладил меня по голове, говоря утешительные слова, которые, как ему казалось, сейчас могли хоть немного меня успокоить. Когда он рядом, мне на душе становится спокойнее. Наверное, если бы ко мне пришел кто-нибудь другой, я бы не согласилась помогать. Но Айзек… Айзек он необычный. Он милый, добрый человек. Хоть его и подозревали в убийстве собственного отца. Но я знаю, он не виноват. Он просто не смог бы этого сделать не потому, что у него кишка тонка, он просто добрый и отзывчивый, но никак не убийца.  — Ты сколько тут пробыл? — спросила я, взглянув ему в глаза.  — Всю ночь, — ответил он, склонив голову на бок, — ты почему не говорила, что ты не человек?       Я широко открыла глаза от удивления. Я? Не человек? Это что-то новенькое…  — Я — человек.  — Нет, — отрицательно помотав головой, ответил Айзек, — когда ты закричала и упала в обморок… в школе разбились все стёкла.  — Как? Я не понимаю…  — Ты — нефелим, — сказал, наверняка давно стоявший в дверях, Накир.  — Не верю, — прошептала я, — я — человек.  — О нет, ты — нефелим, — сказал ангел, утвердительно кивая, — ты внучка архангела Гавриила. То есть, — Накир провёл перед лицом ладонью, и на месте прежней внешности оказался человек, по шуткам которого я так сильно скучала, — моя.       Я шокировано уставилась на архангела, до сих пор не веря своим глазам. Гавриил был рядом всё это время… Я правнучка Бога? Я подошла к архангелу и крепко-крепко обняла того.  — Гавриил, ты знал? Знал, что я — нефелим и молчал об этом?.. Стоп… Мать нефелима умирает при его рождении… Как тогда мама жила с бабушкой? Она приёмная мать? И как тогда…  — Подожди, не всё сразу, Клэри, — прервал меня Гавриил, разворачивая очередную конфету, — много лет назад, я отправился в один смешной мирок, где не существует ни магии, ни сверхъестественных существ. Там я встретил твою бабушку — Аманду. Я там прожил какое-то время и женился на ней. Когда родилась Анжелина, мне пришлось вернутся в наш мир, но, когда сквозь миры я почувствовал горечь утраты моей дочери, то понял: Аманда мертва. Не долго думая, я забрал её в наш мир и обучил охоте, за ней могли охотится ангелы. На тот момент Анжелине было столько же, сколько и тебе сейчас. Потом, спустя несколько лет, Анжелина и Дин полюбили друг друга, встретившись в Канзасе. Ну, а дальше ты знаешь, — голос архангела стал тише, в нём можно было различить скорбь, тоску, любовь к умершей дочери, — родилась ты, а через шесть лет Анжелина умерла.       Когда Гавриил закончил свой монолог, я начала прокручивать в голове всё то, что знала об ангелах и нефелимах до этого. Не складывалось одно: нефелимы живут вечно, но мама умерла от рака мозга.  — Но… но мама умерла от рака, — прошептала я, разглядывая ладони, — Нефелимы живут вечно.  — Да, вечно, — подтвердил мои слова Гавриил, — но твою маму убили падшие ангелы.  — Кто? — я взглянула на архангела, который тут же отвёл взгляд, — назови их имена!  — Они уже мертвы.       Я вновь взглянула на Гавриила и обомлела. Его окружало белое свечение, а над головой — нимб. Его крылья были огромны даже в сложенном состоянии. О. Мой. Кас. Как такое может быть? Но… учитывая то, что я частично ангел, можно было догадаться, что я могу увидеть то, что людям видеть непосильно. И тут меня осенило:  — Гавриил, почему у меня не проявлялись способности?       Архангел хотел уже ответить на мой вопрос, но вбежал Скотт. Его волосы были растрёпаны, он был в спортивной форме. Скотт, не видя посторонних в комнате, с беспокойством произнёс:  — Стайлз пропал с поля после матча.  — Кроули мать его, — ругнулась я, понимая в какой заднице мы оказались.