***
Наше время Казалось, прошла вечность с того момента, как Одри своими глазами увидела хладнокровие и безжалостность Гранта. Человека, которому она отдала всю себя в самый сложный жизненный момент. Судьбой ей было приписано испытать муки, многочисленные страхи и безысходность. Словно кто-то очень могущественный вцепился в неё смертельной хваткой и, забавляясь, наслаждался представлением. Имя этого человека известно. Он хотел уничтожить свою жертву, хотел раздавить её веру в человечество обманом, придавая дьявольскому облику вид добросовестного мужчины, который больше всего желает подать ей руку и помочь выбраться из пропасти. Разум затмила слепая вера в психолога, в близкого друга, в того, кого успела впустить в сердце. Он не помогал, лишь подкидывал комки земли, закапывая её в бедах. Одри открыла глаза, ощущая неудобство. Она свесила ноги с кресла, в котором пыталась уснуть. Последние несколько часов молчания были катастрофически долгими. Время словно подпитывалось её энергией. С каждой минутой она всё больше приходила в отчаяние. Одри уставилась на большую двуспальную кровать. Вчера Грант поставил её перед ужасным выбором. Пришлось определить, кого из мучителей она хочет видеть своим надзирателем. Гранта созерцать хотелось меньше всего, но всё же он был единственным человеком в этом царстве бандитов, который стал для неё меньшим злом. Хотелось бы, конечно, в это верить. Она положила локти на боковые стенки удобного кресла и пронзительным взглядом посмотрела на спящего Гранта, который уютно устроился на кровати. Одри с самого начала боялась кому-то доверять, но в случае с ним сделала это слишком быстро. Гранту легко удалось внушить ей свою поддержку. И это причиняло боль, настолько невыносимую боль, что сейчас хотелось вылить её в отчаянном крике. Внутренний негатив рвался наружу, но никак не мог покинуть её тело, принося новые мучения. Разочарование — это куда хуже, чем кажется на первый взгляд. Предательство способно разрушить слишком многое. Сон всё же пришёл, и девушка наконец-то смогла забыться и убежать от терзающих мыслей.***
Одри вздрогнула, как только раздался грохот кулаков, тарабанящих по двери. Она оглянулась, осматривая уже пустую комнату, в которой, кроме неё, теперь никого не было. Одри поспешно закуталась в плед, который вчера принёс для неё Грант. Тогда она проигнорировала его великодушный порыв и не приняла защиту от ночного холода. В комнату вошел, нет, ворвался тот самый Джексон, который вчера получил задание отвести её в это адское место. Он мгновенно остановился, глядя на милое создание, закутанное в велюровый плед. Улыбка украсила его лицо, а брови многозначительно поползли вверх. — Доброе утро, красавица. Как на счет завтрака? Кофе? Вино? Белое или красное? — он сделал уверенный шаг вперед и вмиг ожесточил лицо, показывая свое истинное отношение к ней. — Маленькая паршивая девчонка Уайт. Как долго я ждал тебя у нас в гостях! Он, темноволосый мужчина, пытался сдержать поток своей радости. Сегодня подвернулся такой чудесный шанс: Грант оставил их пленницу на него. Теперь-то можно сделать с дочерью надоедливого детектива всё что угодно его желающей возмездия душе. Не в силах контролировать зверя внутри, он схватил девушку за запястье, резко потянув на себя. Плед упал на пол, и Одри вскрикнула, пытаясь свободной рукой поправить слегка поднявшееся платье. — Стой, — бросила поспешно она, всматриваясь в его карие бесстрастные глаза. Он получал удовольствие от её безысходности и не скрывал своей прогнившей сущности. — Перед тем, как ты сделаешь то, что намереваешься, позови своего лидера. Я должна поговорить с ним. Это очень важно. Она, тяжело дыша, пыталась успокоить своё бешено стучавшее сердце. Кто бы мог подумать, что для того, чтобы спастись, она будет звать Доминика Хардмана. — Ты хочешь получить наказания от его руки? — всё так же противно улыбался он. Одри стиснула зубы. Как ведь сложно признать, что Грант не кажется ей столь устрашающим, как этот небритый неделями мужчина, схвативший её в свои лапы, как добычу. — Я хочу видеть Доминика! — проговорила Одри, удивляясь своему ровному голосу. — А я хочу приобрести шкаф в Нарнию. Увы, наши с тобой желания не удостоятся выполнения, — мужчина притянул девушку к себе без особых усилий. Схватив её подбородок рукой, он приподнял его вверх, встречая ненависть в её проникновенном взгляде. — Не бойся, я не буду очередным из Блокады, кто тебя трахнет. Самое ужасное, что он мог сказать. Одри ощутила необычайный прилив гнева, который за последние сутки чередовался у неё лишь со страхом. Она попыталась вырваться, ощущая дрожь в теле лишь от одной этой фразы. Всю ночь пыталась об этом даже не думать, чтобы не дойти окончательно до точки срыва. Джексон издал хриплый смех, оборачиваясь в сторону двери, через которую выбежала милая рыжеволосая пленница. Он обернулся и медленными шагами вышел в огромный зал. — Далеко собралась? — протянул он с удовольствием, останавливаясь в центре комнаты и наблюдая за усердными попытками Одри найти выход из логова чудовищ. Она остановилась, понимая, как жалко выглядят её попытки спастись. Никто бы не оставил права на побег. Это клетка, в которой её заперли с дикими животными. Пора осознать свою участь и перестать надеяться на лучшее. Судьба мисс Уайт известна. Грант пустит ей пулю в лоб, потому что давать Одри свободу теперь попросту нельзя. Она единственная, кто может назвать полиции настоящее имя Доминика Хардмана. — Что ты от меня хочешь? — спросила Одри, заметив, как задрожал собственный голос. Она уперлась в стену, желая находиться как можно дальше от преступника. — Я ведь уже сказал. Мы будем играть, — задорно бросил он, делая медленные хаотичные шаги в её сторону. — Не наигрались ещё, подонки?! — с яростью прошипела сквозь зубы Одри. Хотелось, словно мечом, просверлить собственным взглядом в его голове дыру. Он разразился наигранным хохотом, остановившись в шаге от неё: — Игра заканчивается только тогда, когда жертва ложится в могилу. Одри еле заметно покачала головой, в очередной раз поразившись этим людям. — Твоя яма ещё в процессе, — добавил он. — Вы уже давно выкопали мне яму. Джексон улыбнулся, останавливая свои карие глаза на её лице: — Ты права. Играем мы тобой уже давно. Но всё же игрушкой ты была в руках Гранта. А теперь будешь моей. Он отбросил прочь разговоры, делая шаг вперед, и уже во второй раз схватил девушку за запястье. Джексон сверху вниз посмотрел на свою жертву. Неосознанно он облизал губы в предвкушении. — Будет весело, — он потянулся вниз. Одри резко отвернула голову в сторону. Первое, что она ожидала от него, должен был стать как минимум отвратительный поцелуй, который бесспорно вызвал бы в ней чувство тошноты. — Слушай, не выводи меня из себя, — повысив тон, бросил Джексон, сомкнув её в кольце своих рук. Одри скривилась, не поддаваясь его грубости. Она всё ещё не решалась посмотреть на него, пряча лицо. Хотя его истинные намерения всё ещё оставались неизвестными. Возможно, Джексон и не собирался касаться её губ своими. Одри вскрикнула, ощутив его душащие объятия. — Ты должна быть послушной девочкой. Джексон резко посмотрел в сторону стены, которая медленно начала подниматься вверх. — Думаю, ты понимаешь, что наша игра останется в тайне! Не советую пытаться меня перехитрить! — он мгновенно отпустил Одри, буквально отпрыгнув от неё на несколько шагов. В помпезную комнату въехала черная спортивная машина, заполняя помещение запахом бензина. Мотор заглох, и через несколько секунд распахнулась дверь. Одри с неким облегчением выдохнула, понимая, что подоспела помощь не Джексону, а скорее ей самой. В этот момент требовалась именно защита. Хотя не было уверенности, что здесь вообще хоть кто-то имеет чувство сострадания и решится ей помочь. Грант с непониманием уставился на Одри, остановившись в нескольких футах от неё. Он перевёл оценивающий взгляд на Джексона и на одно мгновение замер, словно загружая собранную информацию в свою голову. — Джексон, — начал Грант. — Что здесь произошло? Мужчина поднял глаза на Гранта и в недоумении приподнял брови: — А что могло произойти? Ты оставил нашу пленницу на меня. Я решил, что ей пора выбраться из комнаты и позавтракать. Грант молча перевел взгляд на Одри, которая неловко опустила голову вниз. Его глаза моментом пробежались по участкам её тела. Взгляд остановился на покрасневших запястьях девушки, которые она поспешно завела за спину, замечая его интерес к этому месту. — Джексон, — спокойно начал Грант, проходя в сторону, где стояла неподвижно Одри. — Будь так любезен, подойди к бару. Одри быстро подняла голову, посмотрев на таинственное лицо Гранта, который остановился слишком близко. Она ощутила жар от его кожи и не смогла сделать и шага в сторону. Быть может, её задержал на месте страх, а возможно и что-то совсем иное. Джексон напрягся и, шумно выдохнув, прошел к бару. — Оставить на тебя нашу милую пленницу было весьма плохой идеей, — начал ровным голосом Грант, заставляя своего подчиненного и свою «гостью» смотреть на него с опаской. — Наверное, с моей стороны было глупо надеяться, что первое предупреждение станет для тебя уроком. Бегающие глаза Джексона остановились на Гранте. Достаточно долгое сотрудничество с этим человеком теперь помогло предсказать его поведение в таких ситуациях. Если совершена ошибка, то за неё стоит ответить. И кто, как не Доминик Хардман, придумает креативное и не похожее на другие наказание?! — О чем ты говоришь? Я не понимаю. Что не так? — негодующе насупился Джексон, пытаясь оправдать себя. Грант лишь улыбнулся своему другу и повернул голову в сторону Одри. — Покажи руки, пожалуйста, — мягко проговорил он, указав взглядом на эту часть её тела. Он хотел, чтобы она наконец-то перестала прятать покрасневшие запястья за спиной. Одри мельком взглянула на него из-под нахмуренных бровей. Даже смотреть на этого человека стало испытанием для её пошатнувшейся психики. Одри излучала ярость. Она выдохнула, понимая, что противоречить главарю бандитов будет сверхнаглостью с её стороны. Всё же умирать ещё не хотелось. Одри послушно протянула обе руки по швам, открывая взорам двоих мужчин заметные красные пятна. — Джексон? — бросил Грант, косо посмотрев на напарника, а потом аккуратно взял ладонь Одри в свою. — Черт возьми, и что? Я хотел предоставить ей урок, — бросил недовольно Джек, на эмоциях взмахнув руками. Одри проследила за действиями Гранта. Он лишь нежно погладил место, где кожа всё ещё зудела от крепкой хватки преступного ублюдка. Растерянность и некая неловкость застали её врасплох. Разум негодовал и дал сигнал вырваться и не позволить этому человеку приближаться к ней ближе, чем на десять шагов. Но тело отчаянно сопротивлялось в борьбе со здравым смыслом. Он слишком нежен для человека, который принялся сводить её в могилу. — Видимо, мне придется объяснить тебе понятней, как нужно обращаться с моей милой гостьей, — проговорил Грант, и это не сулило Джексону ничего хорошего. — Ладно, подожди. Давай разберёмся лучше во всей ситуации, — начал заговаривать зубы Джексон. — Эта девушка — дочь нашего врага. Я хотел её проучить. За это должен ещё и отвечать? В чем дело, Грант? Раньше тебя не волновало, как я разбираюсь с нашими жертвами! — Я говорил тебе с ней разобраться? — Грант совершенно не повышал голос. Его хладнокровие и абсолютное спокойствие нагнетали обстановку ещё больше. — Ты сам это решил. А разве можно что-то предпринимать без моего ведома? — Нет, но я хотел как лучше. Ты же знаешь меня. — Знаю. Ты тот, кто ослушался правил. Джексон замолчал не в силах найти слова. Он лишь бросил ненавистный взгляд на Одри, а потом вновь уставился на что-то замышляющего Гранта. — Возьми нож, — проговорил Грант, бросив на своего напарника ледяной пронзительный взгляд. Джексон обреченно помотал головой. Насупив брови, он демонстративно быстро схватил острый нож с магнита на стене у барной стойки, после чего вновь посмотрел на Гранта. Теперь его глаза выражали не мольбу, а лишь злость. — Прекрасно, — улыбнулся Грант. — Теперь поставь ладонь на стол и проткни себе руку. Грант сделал паузу, чтобы увидеть шок на лице Джексона. — Мой тебе совет: возьми хороший размах. Так боль будет менее мучительной. Он говорил довольно убедительно, потому что такой опыт был в его жизни. Ещё в тюрьме, на начальных стадиях пребывания в том адском месте, когда он был слишком юн и беззащитен, люди Филиппа довольно изобретательно заставляли испытать боль. В тот момент благодаря удачному стечению обстоятельств нож не задел важных связок, которые отвечали за работу пальцев рук. Грант отделался лишь болезненным лечением в течение месяца. Одри широко распахнула глаза, выдернув руку из мужских ладоней. — Ты сумасшедший, — прошептала она, не находя в себе силы повысить голос. Её ошарашило последнее задание Гранта для своего же преданного человека. — Да, кажется, я уже говорил тебе это, — бросил он и, обхватив её за плечи, подвёл к комнате. Девушка остановилась, не оборачиваясь к носителю смерти. Она ничего не имела против того, чтобы хотя бы один из Блокады ощутил муки и молил об их завершении. Но изобретательность Гранта в таких кровожадных вопросах поразила её. Всё это казалось каким-то чересчур жестоким фильмом, но реальность может нас удивлять. В жизни бывают случаи, которые не подлежат разумному объяснению. Действия Доминика относились именно к такой категории. Одри повернулась к Гранту спиной, когда он почти за руку завел её в уже знакомую комнату. Окон здесь не было, поэтому ему пришлось включить свет. Мистеру Хардману явно хотелось четко видеть лицо своей жертвы. Это, наверное, должно приносить удовольствие преступникам. — Одри, дуться — это самое глупое, что ты можешь сделать, — бросил Грант, делая к ней один шаг. — Обернись! Она недовольно нахмурилась. Это звучало как приказ. Мало того, что он уничтожил её нервную систему, так теперь ещё и смеет разговаривать с ней, как с человеком, недостойным хотя бы обыкновенного уважения. Грант шумно выдохнул, закатив глаза. Его слова она, конечно же, проигнорировала. Страх, видимо, настолько часто становился спутником её жизни, что Одри уже совсем забыла, кого было бы разумнее остерегаться. — Я не повторяю несколько раз, — проговорил Грант ровным тоном. Одри всё также упрямо смотрела в противоположную сторону и делала вид, что его голос — это надоедливый звук, который издавала муха. Грант уставился ей в затылок, словно готовился просверлить там дыру. Нет, такого неповиновения он не видел уже несколько лет. Чтобы его указ был так нагло пропущен мимо ушей — это невиданное явление. Он привык, что его боятся. А страх в понимании Гранта — это высший уровень полного подчинения. Он лидер во всех смыслах, и об этом никто не должен был забывать. Тем более, юная рыжеволосая красавица. Грант, стиснув зубы, схватил её за руку, резко разворачивая к себе лицом. Он всмотрелся в нефритовые глаза. Её лицо выражало презрение. Она горела огнем и никак не могла это скрыть. — Не нужно так явно показывать, как сильно ты меня ненавидишь, — проговорил спокойно он, крепче сжимая её запястье. — Я осведомлен, что не вызываю в жертвах чувство умиления. — Не могу иначе реагировать на того, кто является моим мучителем. Грант лишь слегка улыбнулся, воспринимая её слова, как довольно спорное заявление. — Я твой мучитель? Она кратко кивнула, удивляясь, что он сам этого не понимает. Это ведь очевидно. — Я бы хотел сейчас испытывать вину, но это звучит слишком сексуально, — он одним движением притянул её к себе, опуская холодный взгляд. Одри ощутила, как бешено начало колотиться сердце, когда он вплотную прижал её к своему телу. Она набрала побольше воздуха в легкие, дабы набраться уверенности и попытаться хоть на мгновение перестать дрожать. Почему-то в самые неподходящие моменты её слабость стремилась проявиться, проиграв силе, исходящей от этого мужчины. В одно мгновение сомнительное спокойствие пронзил глухой крик Джексона, который явно исполнил приказ. Очень жестокий приказ. — Ты отвратительный, — прошептала она, поднимая глаза вверх. — Разве что только душой, — он затейливо улыбнулся, не обращая внимания на страдания своего напарника. — Внешне я выдался ничего. Одри фыркнула, будучи не в силах найти ответ. Он ведь полностью прав. Внешность Гранта — его огромный козырь. Он легко может манипулировать сердцами девушек, которые ведутся на харизму и опасность, исходящие от этого преступника. Девушек неосознанно тянет на плохих парней, о чем они потом очень сильно жалеют. Ни к чему хорошему такая симпатия не приводит. Как это неприятно — осознавать, что она была одной из таких глупых влюбленных девиц, которым он одурачил голову. Грант, наверное, мог бы занять первое место в турнире на самое притягательное обаяние. Если бы такой турнир существовал, конечно. Одри наблюдала за его действиями. Он всё так же крепко сжимал её руку, которая ещё ныла после хватки Джексона. Блокада помешана на хватании за руки? — Может, ты всё-таки отпустишь меня? — прошипела она сквозь зубы, вновь всматриваясь в его бесчувственные глаза. — Мне больно. — Боль — это то, что прекрасно подходит для того, чтобы дать человеку понять, с кем он имеет дело. — Я давно поняла это, Доминик Хардман! — Нет, думаю, ты начинаешь забываться. Она опустила взгляд, замечая, как подействовал на неё тон Гранта, которым он произнёс свою последнюю фразу. В его голосе было что-то особенно устрашающее. Хотя говорил он совершенно спокойно. Наверное, его тайная способность — это внушать страх, в принципе, не прикладывая к этому никаких усилий. — Значит, своим людям ты не позволяешь делать мне больно, а сам рад стараться? — бросила Одри, желая отбросить предательский страх в сторону. Грант мгновенно изменился в лице, меняя легкую довольную ухмылку на абсолютную серьезность. — Ты моя, — прошептал он, встречая её слегка потерянный взгляд. — Только моя пленница. Одри застыла, не замечая, что её губы слегка приоткрыты в удивлении и неподдельном шоке. Он сказал это так уверенно, что у неё, кажется, начали дрожать колени. Быть игрушкой Доминика Хардмана — это уже можно назвать катастрофой, концом её свободы и откровенным убийством всех надежд. Одри попыталась бесшумно выдохнуть, лишь бы он не заметил резко нахлынувшую на неё тревогу. «Ты моя!» — эхом отдалось в её голове. Одри подпрыгнула на месте, как только в гробовой тишине раздался стандартный рингтон мобильного телефона. Она покосилась в сторону Гранта, который лишь насмешливо улыбнулся, заметив её реакцию. Он явно доволен собой. Ему ничего не стоило, чтобы вновь напугать её и заставить дрожать даже от шороха. Какой же бесстыжий человек! Он вытащил гаджет из кармана брюк и ответил на звонок, изредка поглядывая в сторону своей «гостьи». Одри же, в свою очередь, оценивающе скользила по нему взглядом, забывшись, где она и с кем находится. Взглядом она оценила стиль его одежды. Элегантность он променял на брутальность. Джинсы, черная кожаная куртка, белая, почти обтягивающая, футболка. Она-то знает, что под ней скрывается рельефный торс, который раньше так нравилось гладить, пробегать пальцами по каждому изгибу… Одри помотала головой, опомнившись от мыслей, которые повернулись не в ту сторону. Она просто не может ненавидеть этого человека и с таким пристрастием вспоминать его обнаженное тело. Не может и впредь не будет. Никогда. Она позабыла о неком раздвоении личности, как только услышала из уст Гранта имя своего отца. — Успокойся. Я, конечно же, помогу, чем только смогу, — проговорил Грант, отвечая собеседнику и награждая свою пленницу поистине коварным взглядом. Не стоило быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что речь шла именно о ней. Грант продолжал замыливать глаза семье Уайт. Теперь в дураках оставался лишь папа. — Билл, — лицо Гранта ожесточилось. — Не пойму лишь одного: Блокада дала тебе понять, что твоя дочь у них, отправила записку с требованиями и ту самую шахмату, которая является первым и последним предупреждением, а ты после такого говоришь, что намерен найти Хардмана и уничтожить?! Не будет ли умнее выполнить то, что тебе сказали и жить дальше спокойно? Ты ведь рискуешь жизнью дочери! Одри уставилась на Гранта, вслушиваясь в его ответы её отцу. Она обратила внимание на то, что он, и правда, взбешен. Нет, не так сильно, как того требует определение этого слова, но в своей манере он действительно был раздражен. — Идиот, — прошептал Грант, чтобы это слово не было услышано собеседником, а потом продолжил разговор с ним. — Нет-нет, ничего. Просто поражаюсь, каким храбрым ты являешься. Даже я бы не смог так рисковать человеком, которым дорожу. Одри опустила глаза. Значит, отец собирается вновь поставить её безопасность на последнее место? И скорее всего Грант не врал, когда говорил, что Блокада уже давала предупреждения Биллу до её катастрофически ужасного изнасилования, которое навсегда останется в памяти самым грязным пятном. Отец просто всё это время не обращал внимания на то, что его дочь находится под прицелом преступников?! Она слегка помотала головой, пытаясь отрицать данные мысли. Ещё одно разочарование просто нельзя пережить. Её жизнь превратилась в сплошную черную полосу, и лишь отец был в ней светлым лучиком надежды. — Я понял. Ты уже отдал дело в подразделение. Удачи вам в поимке Хардмана. Надеюсь, он не узнает, что ты сделал. Иначе его ярость будет безмерной, и ты сильно поплатишься, — безэмоционально бросил Грант и, отключив вызов, бросил телефон на кровать. Одри широко распахнула глаза, глядя в серьёзное лицо Гранта. Кажется, что он готов в сию же секунду уничтожить её одним лишь своим взглядом. Она бы не удивилась, если бы Грант смог это сделать. Что касается наваждения паники, то в этом он мастер. — Твой отец решил потягаться со мной силами, — проговорил Грант, таинственно наклонив голову на бок. Потянувшись, он завёл руку за спину. — Он возненавидит себя за то, что не послушал меня. Я устрою ему самое жестокое противостояние. Одри заострила взгляд на действиях Гранта. Он вытянул из кобуры на ремне отполированный серебристый кольт. Зарядив пистолет, Грант подался вперед и направил его в сторону своей ошарашенной рыжеволосой пленницы.