Прицел наведен

Пять чёрных машин в один ряд выстроились перед парадным входом заведения, славившегося частыми посещениями его известным предпринимателем Филиппом Торесом. На парковке уже не было места. Она была заполнена дорогими машинами. И пять автомобилей Блокады отлично контрастировали с яркими дизайнами других транспортных средств. Грант любил чёрный, и этот цвет был у всего, что ему принадлежало. Даже в шахматной партии он никогда не играл белыми фигурами. Грант не стал дожидаться, когда ему, важной персоне, откроют дверь. Это было лишним. Он ни секунды не желал здесь находиться. Грант поспешно открыл дверь и вышел из автомобиля, подавая руку своей очаровательной спутнице. Мэган почтительно улыбнулась ему, переводя оценивающий взгляд на ресторан: — Неплохо. Грант закатил глаза, подхватив её под руку. — Почему Филипп пригласил тебя на свой день рождения? — поинтересовалась Мэган, вопросительно глядя недовольного Гранта. — Он любит организовывать праздники. Я всегда первый в списке приглашённых, — саркастично улыбнулся Грант. Он не терял оптимизма. Мэган рассмеялась, крепче прижимаясь к Гранту: — Вижу, ты везде желанный гость. — Да. Особенно для Филиппа, который хочет видеть меня поверженным, и для ФБР, жаждущими поместить меня за решётку. Мэган едва заметно улыбнулась и косо посмотрела на ресторан, находившийся в самом центре Лос-Анджелеса. — Но они не смогут добиться желаемого. Мы всех обведем вокруг пальца. Грант непринужденно взглянул на воодушевленную Мэган, которая лучезарно улыбалась, получая удовольствие от того, что Грант посвятил её в свои планы. Они направились к красной дорожке, проходя мимо высоких охранников. Позади следовали Ник, Джексон под руку с Лиз, Лео, который приглядывал за Саймоном, а также несколько надёжных людей из Блокады, служивших защитой от возможных афер Филиппа. — Ты можешь побыстрее? — возмутился Лео, подталкивая Саймона в спину. — Уважаемый, пройти вперёд весьма затруднительно? — проговорил Саймон, пытавшийся по просьбе лидера Блокады вести себя интеллигентнее. — Затруднительно не врезать тебе, — бросил Лео, закатив глаза. — Уважаемый. — Господа, мы на светском вечере, — вмешался Ник, догоняя своих напарников. Он наигранно улыбнулся. — Будьте вежливыми хотя бы сейчас. — Вы это скажите существу, ползущему, будто улитка на предсмертном одре, — проговорил Лео, указывая на Саймона, занятого неспешным осмотром помещения. — Ты сейчас договоришься и сам будешь на предсмертном одре. Саймон, довольно улыбнулся своему лучшему другу. Лео уже состроил язвительную мину на лице, открывая рот, чтобы ответить, но тут же замолк, встречая на себе недовольный взгляд Гранта. На этом краткая перепалка вмиг завершилась благодаря молчаливому приказу Доминика Хардмана. — Босс возмущён, — шутливо хмыкнул Ник, переглянувшись с Саймоном и Лео. От обстановки внутри веяло классикой. Свет был слегка приглушён. На столах стояли свечи и букеты роз, подобранные в тон цвету заведения. Каждый атрибут интерьера был пропитан благородством и высоким качеством. Единственная деталь, бросавшаяся в глаза своим отличием от классики, — вызывающий цвет бордо и выделяющийся яркий красный. Это место справедливо можно было назвать образцом хорошего вкуса. — Филипп любит красный, — невзначай подметил Грант. — От машин и до ресторанов, — прошептала Мэган, осматривая помещение. Большой зал уже был заполнен гостями. Негромкая музыка не мешала разговорам совершенно незнакомых Гранту людей. Он смог узнать лишь двоих телохранителей Филиппа и его заместителя Питера. Грант посмотрел на Ника, который с бокалом шампанского остановился рядом с ним: — У нас всё готово. Грант отвёл взгляд от друга, почтительно улыбнувшись милой официантке, которая протянула ему бокал. Мэган же сопроводила её недружелюбным взглядом и повернулась к Гранту. — Будешь со всеми флиртовать? Она была недовольна. Грант едва заметно улыбнулся, наклонившись к гневному лицу своей спутницы: — В твоём возрасте пора уже отличать флирт от вежливости. Мэган крепко сжала губы, не отводя взгляда от Гранта. — Я просто знаю, что вежливость — это не твой формат. Остаётся лишь флирт. Грант усмехнулся, посмотрев в сторону той самой официантки, которая всё ещё поглядывала в его сторону: — Мэган, дорогая, ты, правда, думаешь, что имеешь право указывать мне? Будешь диктовать, что делать и кому улыбаться? Мэган резко отвернулась, не выдавая, что её задел такой ответ. — Если я твоя спутница, то имею на это право. Не выставляй меня идиоткой. — Если не заметила, я использую тебя ради своей выгоды. Поэтому вынужден расстроить. Ты сама выставляешь себя не в самом лучшем свете, — открыто заявил Грант, совершенно не заботясь о чувствах Мэган. Она подняла голову, чтобы увидеть его глаза. Он смотрел куда-то вдаль, не обращая на неё внимания. Как бы Мэган ни пыталась казаться сильной и несокрушимой, у неё были свои слабости. Одной из них становились мужчины. Красивые, умные и богатые. Им она не могла противоречить. — После того, как я выполню свою роль в твоём плане, снова забудешь о моём существовании? Грант пристально посмотрел на неё. Он удивлялся, что в этой девушке не было ни капли гордости. После откровенно нелестных слов в её сторону, Меган всё ещё продолжала находиться рядом с ним и надеяться на их дальнейшее воссоединение. Она совсем себя не ценила. — Что ты, милая, я всегда помню о тебе, — проговорил он. — И когда понадобятся твои способности к хитрости и манипуляциям, не стану медлить. Мэган фыркнула, скрестив руки на груди: — Ты никогда не сможешь полюбить. Правда? Грант промолчал, задержав взгляд на одной точке. Перед глазами снова появился облик девушки с яркими рыжими волосами, которая вызывала в нём те самые чувства. Давно забытые. Давно вычеркнутые из жизни. Просто держать её за руку было для него удовольствием. Слышать голос стало потребностью. Но это был обман. Она провела его, пробудив вместе со светлыми чувствами, новую волну ненависти. — Никогда, — ответил Грант после долгой паузы. Мэган тяжело вздохнула и отвернулась, взглянув на человека, в честь которого устраивался вечер. Филипп Торес вышел в центр небольшой сцены под звуки живой музыки. Он дважды постучал пальцами по микрофону, и все, находившиеся в зале, обратили на него внимание. Воцарилась тишина. — Добрый вечер, — Филипп широко улыбнулся. — Я счастлив видеть всех здесь сегодня. Благодарен, что каждый из вас нашёл время и пришёл на мой праздник. Да, я уже не так молод, чтобы с пышностью отмечать день рождения. Но разве мы живём не один раз? Каждый прожитый год — это уже большой подарок судьбы. Филипп внимательно разглядывал присутствующих в зале. — Я надеюсь, вы хорошо проведёте время. Ведь все мы — это одна большая семья. Правда? — он многозначительно посмотрел на Гранта, улыбнувшись кончиками губ. В ответ он получил лёгкую усмешку. Грант демонстративно приподнял бокал вверх, молча отвечая на фальшивую речь. — Начнём! И пусть отсюда все выйдут с улыбками, а не выползут с затуманенными головами! — торжественно сказал Филипп, довольно заметив, что зал оценил его шутку. Грант закатил глаза. — Мистер Гарсиа? Вам скучно? — неожиданно спросил Филипп в микрофон. Все в зале обратили на него внимание. — Несомненно, это лучший день за последнее время, — притворно улыбнулся Грант, встречая враждебный взгляд Филиппа. — Вы, возможно, не знаете всех моих гостей. Советую узнать всех поближе. Они очень хорошие люди. Особенно Теодор. Мы как-то играли в гольф. Представьте себе, он сломал ногу, лишь замахнувшись клюшкой, — в зале раздался смех, а некий Теодор смущённо махнул рукой. — А ещё моей любимицей является Сессилия. Тот случай, когда возраст не имеет значения. Женщина выглядит юной девушкой. И да, Грант, уверен вам будет интересно пообщаться с моей новой гостьей. Мне кажется или она ваша знакомая? Её зовут Одри Уайт. Если бы взглядом можно было убивать, то Филипп уже валялся бы бездыханным трупом на полу шикарного заведения. Грант проследил за его взглядом и увидел очаровательную рыжеволосую знакомую. Одри, прислонившись к барной стойке, медленно повернулась и на секунду посмотрела на Гранта. Он застыл, скользя глазами по её наряду снизу вверх. Ей предательски шло это чёрное платье длиной в пол. С вырезом на левой стороне, доходившим почти до бедра. Корсаж с низким декольте льнул к груди и позволял увидеть соблазнительную ложбинку между нежными белыми полушариями. Собранные в элегантную причёску волосы не мешали любоваться тонкой изящной шеей, которую украшал рубин. Грант не мог отвести взгляд от юной соблазнительницы, прекрасной обманщицы. Он ощутил, как внутри разгорается пламя злости. И этот огонь вспыхивал всякий раз при напоминании о том, что Одри на стороне проклятого Филиппа. Его Одри! Он нахмурился после того, как она непринуждённо отвела взгляд. Словно они не знают друг друга. Её обман было очень сложно проигнорировать. В криминальном мире с таким не шутят. За любым неправильным шагом следовал расстрел. И это не было гиперболой. Но теперь поведение Одри походило на открытую провокацию. Терпеть такое было невозможно. Как только зал снова заполнился разговорами и звонким женским хохотом, Грант уверенными и быстрыми шагами направился к барной стойке. Он облокотился рукой на высокий стул, останавливаясь в нескольких дюймах от Одри, поставившей свой коктейль на стойку. Томительное молчание застыло в воздухе, но чтобы понять всё, что так хотелось сказать друг другу, не требовалось обилие слов. На каком-то энергетическом уровне Гранту передалась её неприязнь, направленная на него. Одри же очень хорошо почувствовала его ярость. Она мимолетно взглянула на Гранта. Её глаза чётко выражали безразличие. — Мистер Гарсиа, вы хотели что-то сказать? Грант сжал руки в кулаки, заметив, что она в очередной раз устало отвела от него глаза. — Вас напрягает моё присутствие, мисс Уайт? Одри наконец-то обернулась к нему, хлопая длинными ресницами и медленно расплываясь в игривой улыбке: — Мне нет до вас дела. — Одри, — прошипел он сквозь зубы, схватив её за локоть. Она посмотрела на свою руку. — Что ты себе позволяешь? — Открою тебе тайну: я позволяю себе всё. Тебя в том числе, солнышко, — прошептал он, наклонившись к её лицу, чтобы она видела серьёзность в его глазах. Одри стиснула зубы и поджала губы, с трудом сдерживая вспыхнувший гнев. Она попыталась вырваться из его хватки, но это было бесполезным занятием. — Грант! — вспылила Одри. — Есть проблемы? — вмешался Питер, известный публике как главный заместитель Филиппа. Одри воспользовалась тем, что Грант отвлёкся на внезапно возникшего перед ними мужчину. Она смогла вырваться из крепких рук и с негодующим видом отступила назад. — Питер, давно не виделись, — вежливо улыбнулся Грант. Но глаза его выражали открытую неприязнь. — Доминик, — почтительно кивнул тот, не скрывая своего истинного отношения к гостю хозяина. — Вижу, ты не очень любезен с Одри. Грант косо посмотрел на девушку, стоявшую рядом, и вновь перевёл взгляд на надоедливого Питера, который влез туда, куда его совсем не просили вмешиваться. — Тебя это не касается. Знай свое место. Питер опустил глаза и быстро кивнул в ответ на подобное замечание. — Я понял. Прошу прощения. Тогда я бы хотел пригласить твою собеседницу на танец. Ты не против? — он вопросительно посмотрел на Гранта, спрашивая разрешения. Одри быстро подняла голову, чтобы посмотреть на Гранта. Она поймала себя на мысли, что тоже ждет его ответа, хотя это совсем не его дело. Она сама вправе решать, с кем и когда танцевать или разговаривать. Одри протянула руку Питеру и, мило улыбнувшись, сказала: — Конечно. Идём. Отличная мелодия для медленного танца. Питер хитро улыбнулся и прикусил нижнюю губу. Он покосился на Доминика, которому хотелось в этот момент пристрелить обоих на месте, и удалился вместе со своей дамой в центр зала. Грант проводил взглядом Одри. Под руку с одним из его заклятых врагов она прошла к многочисленным парам, танцующим романтичный медленный танец. Грант повернулся к барной стойке: — Двойной виски. Он не понимал, что с ним происходит. Раньше что бы ни случалось, Грант превосходно умел контролировать свои эмоции. Он сохранял невозмутимое спокойствие в любой ситуации. До этого момента. Теперь же его словно разрывало изнутри. Он едва сдержался, чтобы не зарядить кулаком по довольной физиономии Питера и не увести Одри куда-нибудь подальше от посторонних взглядов. — Ты нервничаешь? — послышался рядом женский голос. С бокалом виски в руках, Грант повернул голову вправо, где стояла милая Тереза с лёгкой улыбкой на лице. Её только не хватало для полного раздражения. Дочь Филиппа, которой он сломал психику. — Ты уже вылечилась или ещё есть проблемы с головой? — съязвил он прежде чем осушить стакан с алкоголем. — Ничего себе! — удивилась Тереза. В свои двадцать три она выглядела на семнадцать. — Как она тебя задела! Ты влюбился? Скажи честно. Он наградил её ледяным взглядом: — Нет. — Ну да, прости за вопрос. Такое чёрствое сердце не способно полюбить. Ты можешь лишь разрушать всё вокруг и делать больно, — на её лице не было улыбки, а глаза мерцали той самой болью, о которой она говорила. — Тереза, что ты хочешь? — спросил он, разворачиваясь к ней. — Хочешь, чтобы я попросил прощения? За то, что врал, играл тобой. За то, что разбил твоё сердце. — Хотя бы это, Грант, — искренне ответила она, поджав губы. — Нет. Я не прошу прощения. Никогда, — он запнулся, вспоминая, как пытался получить прощение Одри. Она была единственной, у кого Грант был готов вымаливать его. И если бы не её обман, он бы продолжил это делать. И плевать, сколько бы времени ушло. Одри особенная. Она достойна насладиться своей местью. — Ты не изменился. Совсем не изменился! — разочарованно проговорила Тереза и, отвернувшись, посмотрела на Питера и Одри. — Мне жаль эту девушку. Она связалась с таким, как ты. И это знакомство сломало ей жизнь. Грант тоже перевёл взгляд на Одри. Она улыбалась, но на попытки Питера хоть как-то приблизиться к её лицу, отворачивалась. Одри вела себя отчуждённо. Она никому не позволяла переступить допустимую черту. Это не могло не радовать. — Сломало, — согласился Грант. — Но я всё исправлю. Она должна быть счастливой. Тереза шокировано взглянула на Гранта. Она не могла отвести широко распахнутые глаза. А он продолжал смотреть на девушку в чёрном и, кажется, не замечал, что неосознанно улыбается. — Это говорит Доминик Хардман или мне послышалось? — Тереза, — он резко перевёл на неё взгляд. — Ты поймешь Одри лучше, чем кто-либо. Если она так хочет быть на стороне твоего отца, то прошу, проследи, чтобы он не посмел её обидеть! Если я узнаю, что Филипп лишь пользуется Одри, как оружием против меня, я убью его! Тереза, я не шучу. Присматривай за ней. Тереза едва заметно улыбнулась и кивнула. — Хорошо. Не переживай. Я рада, что хоть одна девушка смогла найти твою светлую сторону.

***

Одри нашла место в самой дальней и неприметной части зала. На протяжении двух часов, она, кажется, танцевала уже со всеми, кто приглашал. Сложно было делать вид, что все эти мужчины её хоть немного заинтересовали. Их красивые улыбки и приятные слова не произвели впечатление. Приходилось лишь любезно кивать в ответ. Слов для беседы не находилось. Она мельком взглянула на того, ради кого устроила весь этот до невероятности глупый спектакль. Грант ни на секунду не расслабился. Она часто ощущала на себе холодный взгляд. Но интуитивно чувствовала, что в Гранте полыхает ревность, и это доставляло необыкновенное удовольствие. Он должен быть наказан за свои необдуманные слова. Грант очень груб. Он привык быть суровым, циничным и язвительным. Но с ней этот номер не пройдет. Она не станет терпеть такое поведение. Теперь его черед встретиться с безысходностью. Он ничего не может сделать. Приходится лишь молча наблюдать. Она тяжело вздохнула, оценивающе посмотрев на Гранта. Ему к лицу подобные костюмы. Чёрный превосходно подчёркивал его брутальность и опасный характер. Белая рубашка превосходно контрастировала с пиджаком. Без преувеличений мистер Гарсиа выглядел идеально. Гранту мешала лишь Мэган, которая хвостиком бегала за ним. Лишь один его взгляд в её сторону заставлял Одри предательски сжаться и ощутить волну странного негодования. Мэган стала не единственной, кому весьма понравилась компания Гранта. Он всегда был окружен прелестными дамами, не отводившими глаз и отчаянно флиртующими. Даже мужчины были не прочь пообщаться с Грантом, восхищаясь его манерами. Оказывается, многие хотели бы хоть немного походить на него. Все здесь знали, что он Доминик Хардман. Его авторитет зашкаливал. А это означало, что Филипп собрал криминальное сборище. И лишь она одна совсем не вписывалась в общую картину. — Тебе понравился мой подарок? — неожиданно голос Питера прервал её размышления. Перестав рассматривать Гранта, Одри перевела взгляд на человека, который задал ей вполне логичный вопрос. Она прикоснулась тонкими пальцами к ожерелью на груди и улыбнулась. — Конечно. Очень признательна, но это дорогой подарок. — Вовсе нет. Ты достойна его, — Питер протянул руку, нежно поглаживая плечо Одри. Его ладонь медленно скользила вниз. Пальцы прикоснулись к её запястью и аккуратно сжались вокруг него. Питер притянул Одри к себе. Оказавшись в кольце его рук, она напряглась. Ей были неприятны эти объятия. Она ощущала дискомфорт. — Ты очень красивая, — прошептал Питер, касаясь губами мочки её уха. Одри скривилась, будучи не в силах терпеть эти ухаживания. Она отстранилась от него и посмотрела в сторону. — Одри? Что-то не так? — удивился Питер, прикоснувшись ладонью к её щеке. Она хотела было ответить, но от неожиданности едва слышно вскрикнула, когда кто-то схватил её за руку и потянул на себя. Одри нахмурилась, готовясь высказать всё своё возмущение. Но как только она подняла голову и увидела перед собой Гранта, желание начинать гневную тираду резко пропало. — Грант, в чем дело? — негодующе бросил Питер. Перепалка привлекла внимание других гостей. — Не видишь, что ей противно даже стоять рядом с тобой? — начал Грант, готовый ответить не просто словами. — Она ничего подобного не говорила! Ты не вправе решать за неё! — Питер, — в ярости Грант привлёк Одри к себе, властно обхватив её талию одной рукой. — Не стой у меня на пути! Питер замолчал, наблюдая, как всем известный Доминик выводит Одри из зала. Она остановилась, молча глядя на взвинченного Гранта, когда он завел её в приватную комнату, где они остались наедине. Одри изобразила недовольство на лице, но это было лишь притворством. Она была счастлива от того, что Грант вмешался. С ним теперь Одри ощутила удивительное спокойствие. Приятное тепло, растекалось по всему телу. Тепло, которое хотелось ощущать каждую секунду. — Одри, что ты делаешь? Я не понимаю! Ты хочешь меня задеть? У тебя получилось! Хватит! — повысив голос, он быстро подошёл к ней. Она подняла голову и взглянула на него, довольная такой реакцией. Но своё упоение следовало скрывать под маской возмущения и раздражения. И Одри сделала это. — Я знаю, что тебе плевать на приличия, но ты уже перешёл все границы! Кто дал право отвлекать меня от общения с Питером? — Общение? — вскипел Грант, эмоционально взмахнув рукой. — Ты где там общение увидела, Одри? Он просто хочет уложить тебя в свою постель! — И что? — бросила она, переходя на повышенный тон. — Может, я тоже хочу оказаться в его постели! Одри застыла, понимая, что последняя фраза была лишней. Он смотрел на неё, словно хищник на свою добычу. Казалось, Грант был готов уничтожить её прямо здесь, на этом месте. — Так значит, — прошипел он, резко хватая Одри за руку. Он властно прижал её к себе и, наклонившись, грубо завладел мягкими губами этой женщины, у которой получилось вывести его из себя. Грант не обратил никакого внимания на отвергающий стон. Он целовал её, вкладывая в поцелуй всю свою ярость, вызванную неосторожно брошеной фразой. Весь тот гнев, который бушевал в нём после предательства Одри. Она положила руки на его плечи, пытаясь оттолкнуть, но это было просто невозможно. Грант не собирался отпускать её. Он лишь стал действовать иначе. Нежнее, бережнее. И она медленно обмякла в его руках. Как давно Одри хотела вновь ощутить его желанные объятия, хотела насладиться этим поцелуем. С того момента, как он бросил её в парке развлечений, прошло больше недели. Всё это время она не находила себе места. Приглашение Филиппа на день рождения могло стать отличным поводом отомстить Гранту за его слова. Но скорее это была возможность просто увидеть его. Одри прикрыла глаза. Лёгкий стон сорвался с губ. Стон наслаждения, когда губы Гранта проложили дорожку из нежных поцелуев по её шее. Его руки медленно погладили её поясницу и опустились ниже. Волна желания накрыла их двоих. Грант прикоснулся губами к её чувствительному месту, рядом с мочкой уха. — Ты моя, солнышко. Одри томительно вздохнула, не понимая, почему так легко позволила ему приблизиться к себе. — Ты боишься признать это, я знаю, — прошептал он, отыскав её губы своими. Хлопая ресницами, Одри растерянно посмотрела ему в лицо, когда он слегка отстранился от неё. Она была полна желания. Она была готова прямо сейчас отдаться ему. Душа и тело молили, чтобы Грант снова овладел ею прямо здесь. Одри тяжело вздохнула, пытаясь убедить себя, что эти мечты невозможно реализовать. Не с Домиником Хардманом. Она предаст себя, если сдастся и забудет, что это за человек. Одри снова прикрыла глаза, почувствовав ладонь Гранта на своей щеке. Она инстинктивно наклонила голову, крепче прижимаясь к его руке. Борьба внутри никак не могла утихнуть. Казалось, одна часть сознания, отвечающая за гордость и справедливость, пыталась подавить ту часть, что воевала за любовь. Грант не мог отвести взгляд от прелестной юной девушки, которая сейчас наслаждалась его прикосновениями. Он видел, как сложно ей дается каждый шаг навстречу ему. Это совсем не удивительно. Столько боли он причинил ей, столько слёз она выплакала после одного из его приказов. Но Одри всё ещё тянулась к нему. Тянулась, не смотря ни на что. — Милая, нежная, красивая и сильная, — прошептал Грант, описывая Одри. Она распахнула ресницы, начиная понимать, как в действительности выглядит раскаяние. — Моя вина перед тобой настолько велика, что не могу простить себя за то, что сделал. Я просто не имею права просить об этом. Ты никогда не сможешь простить, солнышко. Я это понял только сейчас. Грант на мгновение поднял глаза вверх, отчаянно пытаясь сохранять привычное спокойствие и непринужденность. Не получилось. Он сожалел так сильно, что в какой-то момент перестал думать о выдержке. Хотелось просто на короткий период превратиться в обычного человека, которому можно проявлять слабость. Хотелось на несколько секунд перестать быть лидером преступной группировки, авторитет которого вступал в противоборства с подобными чувствами. — Мне так жаль, — Грант снова посмотрел в её глаза. Он запнулся, замечая слёзы на лице Одри. — Извини. Я не хотел тебя расстроить. Он смотрел на неё с тревогой. Растерянность была написана на его лице. — Пожалуйста, не плачь. Одри грустно улыбнулась, быстро помограв, чтобы капли слёз не мешали ей чётко видеть его лицо. Каждое слово Гранта болезненно резало её сердце. Каждое его слово было острее ножа. Он наконец-то её понял. Простить невозможно. И не было бы такой мучительной ноющей боли внутри, если бы она не любила того, кому не могла отпустить обиду. — Грант, — прошептала Одри, но продолжение слов комом застряло в горле. — Одри, я не против твоего сговора с Филиппом. Если тебе так проще, то будь рядом с ним. Он давно хочет уничтожить меня. Но вам будет не так легко это сделать, — он слегка улыбнулся. — Я просто хочу, чтобы ты стала счастливой. Больше мне ничего не нужно. — Я не буду счастлива, если Филипп причинит тебе вред, — проговорила она, встречая на его лице непонимание. — Я не лгала, когда говорила, что не сговаривалась с ним. Он просто обманул тебя. Ты поверил своему врагу, а не мне. Грант нахмурился, пытаясь теперь, в спокойной обстановке, в очередной раз послушать то, что она никогда не была на стороне Филиппа. Такому человеку, как он, сложно кому-либо доверять. Особенно, девушке, которая поклялась отомстить за всё, что он ей причинил. — Я не стану переубеждать тебя, Грант, — Одри сделала шаг назад, но сразу остановилась, как только Грант взял её за руку. — Я верю тебе, — сказал он, переступая через собственное обещание никогда больше никому не доверять и не подпускать ближе, чем будет выгодно. Одри медленно расплылась в улыбке, не веря собственным ушам. Грант, который к всему относился с подозрением, который выигрывал у всех лишь потому, что никогда не переступал допустимую черту, доверяя лишь избранным, только что впустил её в круг людей, на которых мог положиться. Услышав тихий стук, Грант посмотрел на дверь. Нехотя отступив от Одри, он открыл. За порогом стояла Мэган. В её глазах сверкал гнев. Со сжатыми губами Мэган оперлась рукой на косяк двери и уставилась на Гранта. — Ты бросил меня одну! — недовольно проговорила она и, поднявшись на носочки, за его плечом увидела Одри. — Теперь ясно. Вы заперлись здесь не просто для разговоров. Не так ли? — Мэган, сомневаюсь, что тебя должно интересовать то, зачем мы здесь закрылись, — Грант загородил собой обзор обстановки в комнате. — Грант, она обманщица! Пусть не лезет в наши дела! А то ещё сольёт информацию Филиппу! Оно тебе надо? — бросила Мэган, насупившись. — Грант, что с тобой? Из-за твоей близости с девчонкой Уайт у нас может всё провалиться! Ты совсем сошёл с ума, если не понимаешь таких простых вещей! Грант взял её за руку и резко потянул на себя. Его пронзительный взгляд мог испепелить. Он наклонил голову, схватив пальцами подбородок Мэган, и его голос показался ей дьявольским: — Слушай внимательно. Ещё раз будешь говорить со мной в подобном тоне, ещё раз я услышу хоть слово об Одри, и ты станешь следующей целью Блокады. Не самая лучшая перспектива. А теперь закрыла рот и пошла к Нику. Ждите указаний. Грант отпустил Мэган и, отступив назад, захлопнул перед её носом дверь. Он медленно повернулся и встретил непонимание на лице Одри. — Что происходит, Грант? — быстро спросила она. В её скрещенных на груди руках, гордо поднятой голове ощущался вызов. — Не думай об этом. — Месть Филиппу за Тима? Грант замер, пристально глядя на неё. — Да. Одри тяжело вздохнула, блуждая взглядом по стенам комнаты. Не стоило ожидать, что эта ночь пройдёт нормально. Она знала, куда идёт. Мероприятия преступников не могут завершаться на хорошей ноте. Одри не стала углубляться в подробности плана Гранта. Мстить он умеет. В этом она убедилась на собственном примере. Страшно представить, что он придумал в этот раз. — Давай вернемся, — попросила Одри. — Конечно, — Грант улыбнулся ей, удивляясь отсутствию дальнейших вопросов. Они вышли в зал, оглядывая присутствующих. Гости уже выходили на улицу. Некоторым это было сделать сложнее. Кто-то прилично перебрал и напевал себе под нос песни восьмидесятых. Прекрасные дамы не переставали болтать, забрасывая в свои рты канапе. Вскоре все стали покидать заведение. Грант посмотрел на наручные часы. Половина четвёртого утра. Время подходящее для запланированного подарка Филиппу на день рождения. Пора начинать пир. Он кивнул Нику и Мэган, положил руку на поясницу Одри, и они вчетвером направились к выходу. На улице было всё ещё темно. Лишь прожекторы и яркое освещение дарили свет. Дорогие машины начали подъезжать к парадному входу, забирая посетителей. Гости, успевшие только познакомиться друг с другом, обменивались номерами и прощались, будто старые неразлучные друзья. Красный Феррари остановился на обочине, чтобы не мешать гостям. Питер вышел из машины, облокотившись на дверь, и ожидал своего хозяина. Филипп под руку со своей дочерью Терезой вышел из заведения, провожая каждого лучезарной улыбкой и коротким кивком. Он остановился возле Гранта, даже не взглянув на него. — Тебе понравился мой праздник, Хардман? Одри, стоявшая бок о бок с Грантом, покосилась на Филиппа. Его улыбка была такой фальшивой, что хотелось скривиться от отвращения. — Неплохо. Ты умеешь создавать настроение, — вежливо ответил Грант, встречая взгляд Филиппа. — Ты уже общался с моей дочкой? — он кивнул на Терезу. — Не забыл её? Та, которой ты испортил добрых три года жизни. — Мы виделись. Был рад вновь напомнить себе, какую отличную работу я проделал, заставляя тебя страдать, — Грант широко улыбнулся Филиппу, вмиг изменившемуся в лице. — Ты никого не щадишь, — прошипел сквозь зубы мистер Торес, утешительно положив ладонь на руку дочери, сжавшейся от колкой фразы. — Победителей не судят, — ответил Грант, напоминая Филиппу его же слова, произнесённые в парке аттракционов. Торес вновь усмехнулся и довольно кивнул. — Как бы там ни было, но ты мой ученик, Грант. И из-за меня стал тем, кем являешься. Будь ты моим сыном, я бы гордился. Одри подняла голову, чтобы посмотреть на реакцию Гранта. Если верить словам Лиз, то его настоящий отец всю жизнь испытывал к сыну неприязнь. Такие слова теоретически способны были задеть хоть малейшую струну души Гранта. Но в действительности они вряд ли его зацепили. Расстроить Гранта очень сложно. А порою и вовсе невозможно. — Не сомневаюсь, — притворно улыбнулся Грант и продолжил: — Хочу поговорить с тобой наедине. Позволишь? Филипп взглянул на Терезу и, похлопав её по руке, мягко приказал отправляться в его машину. Грант посмотрел на Одри. Ей не нужно было что-то говорить. Она сама отошла на несколько шагов, наблюдая за разговором двух давних врагов. Одри нервно выдохнула, ощущая, что вот-вот должно что-то случиться. Праздник закончился, а мести Гранта всё ещё не было видно и слышно. Доминик Хардман не мог передумать. Он не оставит смерть своего человека безнаказанной. — Лиз, — Одри резко схватила за руку проходящую мимо девушку Джексона. — Чего тебе? — Лиз возмущённо насупилась, посмотрев на Одри. — Что вы задумали? Лиз похлопала ресницами и, заманчиво улыбнувшись, отвернулась. Она продолжила свой путь к машинам Блокады. Такая реакция ещё больше возбудила подозрения Одри. В глазах Лиз читалось коварство. Если такой, как она, нравится план Гранта, значит, это должно быть что-то особенно жестокое и совершенно непоправимое. Буквально через секунду она убедилась в своих догадках. Одри вскрикнула от внезапного испуга, когда земля под ногами задрожала. Раздался мощный оглушающий взрыв, который сбил с ног всех людей, находившихся поблизости правого крыла ресторана. Одри едва устояла на ногах, схватившись за перила. Она слышала в ушах свист и отдалённые крики людей. Кто-то кричал, что нужно вызвать скорую, кто-то пытался донести, что нужно отсюда убираться. Одри приложила руку ко лбу, прищурив глаза, чтобы понять, что так сильно ослепляет её. Она шокировано прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Яркое пламя, которое становилось всё выше, полностью заполонило красный Феррари, машину Филиппа. Там ведь Тереза! Одри быстро оглянулась на то место, где должны были стоять Грант и Филипп. Она искала их глазами, но никого, кроме мешающих её глазам перепуганных людей, не увидела. Узнать Филиппа помог раздирающий горло мужской крик. Она помчалась в сторону этих стонов и мучительных всхлипов. Поблизости пылающей машины на коленях стоял Филипп, а в двух шагах от него был Грант, смотревший на своего противника с упоением и злорадством. Одри схватилась за свое платье, поднимая его, чтобы подол не мешал бежать к ухмыляющемуся Доминику Хардману. — Грант! — крикнула она, останавливаясь в футе от него. Он быстро взглянул на неё. На его лице больше не было той самой улыбки. Беспощадной улыбки. — Что ты за человек! Ты убил её! — она сжала руки в кулаки, быстро приближаясь к нему, и, оказавшись рядом, изо всех сил толкнула в грудь. — Ты отвратительный! Ненавижу тебя, Хардман! Ненавижу! — Одри, — прошептал он, не прерывая её попытку выплеснуть свою ярость в ударах. — Ты неправильно поняла. Подожди. — Сколько ты ещё будешь убивать людей? Сколько? Хватит мстить! Ты делаешь хуже и себе, и окружающим! — Одри, просто успокойся. Ты всё поймешь. Это не конец. Она помотала головой, будучи не в силах отыскать то самое спокойствие, о котором он говорил. Одри оглядывалась по сторонам и всюду видела последствия поступка Доминика Хардмана. Она никак не могла понять, что сейчас говорит Грант. Что она не так поняла? Всё ведь предельно ясно. Он убил дочь Филиппа. — Ты! — послышалось позади. Филипп, спотыкаясь, встал, уже готовый накинуться на Гранта. Он сцепил зубы, словно разгневанный пес. Попытка собственными руками придушить врага была предотвращена сильной хваткой двух мужчин. Это были Ник и Джексон. — Я тебя уничтожу, Гарсиа! Как и когда-то раньше уничтожил! — Ошибка. Ты не уничтожил меня. Ты только лишил меня совести и сострадания, — поправил его Грант. — Филипп, тебе сейчас должно быть очень больно. Не так ли? — продолжил он, останавливаясь перед Торесом, чтобы посмотреть на него сверху вниз, когда Джексон одним резким движением заставил мужчину снова встать на колени. Филипп едва находил в себе силы дышать. Казалось, от ярости и горечи он мог задохнуться. Его не столько мучила смерть дочери, сколько унижение из-за необходимости стоять на коленях перед Хардманом. Перед ещё совсем молодым парнем, который решил, что может с ним тягаться. — Саймону тоже было больно, когда ты убил его отца, — продолжил Грант, присаживаясь на корточки, чтобы видеть глаза Филиппа. — Ты отправил в могилу моего близкого человека, а я… На миг он запнулся, шире улыбаясь. — А я решил насладиться твоей беспомощностью, никого не убивая. Знаешь, это приятно. В попытке отдышаться Филипп облизал губы и, нахмурив брови, задрал вверх подбородок. Он посмотрел на Гранта глазами, полными убийственной ненависти. — Мэган, — позвал Грант и медленно поднялся. Из-за угла вышла Мэган. Она крепко держала за руку милую Терезу, которая перепуганными глазами смотрела по сторонам, не понимая, что произошло. — Папа? — голос девушки был обеспокоенным. Филипп уставился на свою дочь, на которой не было и царапинки. Он не мог прийти в себя и поверить своим глазам. По его щеках катились слезы, но Торес, опираясь рукой на асфальт, смог подняться и направиться к дочери. Он заключил её в объятия. Из тени здания появился Питер. Со стыдом опустив голову вниз, он медленно приблизился к Филиппу. — Доминик нас одурачил, — грустно бросил Питер. Ему стало не по себе от того, что они все повелись на эту аферу. Филипп обернулся и взглянул на Гранта. Торес видел, как враг, хитро улыбнувшись, помахал рукой. Грант передал ему молчаливый привет, означавший его победу в этой схватке. Одри застыла, словно статуя. Такой поворот невозможно было предсказать. Она почувствовала, как кто-то аккуратно взял её за руку и повёл в неизвестном направлении. Одри не сразу пришла в себя, чтобы найти силы и произнести хоть одно слово. — Не бойся, солнышко, — услышала она нежный голос Гранта. — Я бы не убил Терезу. Все целы. Филипп теперь будет жить в постоянном страхе. Я наконец-то смог стереть улыбку с его лица. Одри посмотрела на него, когда он открыл ей дверь своей машины, кивком головы указывая на сидение. — Это было, — она запнулась, подбирая подходящие слово. — Жестоко. — Да. Моя жизнь жестока, Одри. — Я рада, что Тереза жива. Рада, что ты не убил в очередной раз. — Я бы убил, — признался он, встречая её обеспокоенный взгляд. — Но знал, что тогда ты никогда не заговоришь со мной. Одри на мгновение замолчала. Зажмурившись на секунду, она пыталась осознать смысл слов Гранта. — Значит, ради меня ты сохранил ей жизнь? — Только ради тебя, солнышко. Одри неосознанно улыбнулась, оставляя без ответа его слова. Она села в машину, посмотрев через окно. Грант о чем-то говорил с Ником. А она всё ещё пыталась осознать то, что произошло. Ещё несколько месяцев назад Одри могла только слышать о деяниях Блокады. А имя Доминик Хардман для неё было чем-то недосягаемым и заоблачным. Его имя довольно часто мелькало в новостях в последние два года. Наверное, это пик его деятельности. Раньше при одном лишь упоминании Хардмана Одри готова была призвать все силы небесные, отвергая возможную беду, которую может принести эта личность. А что происходило теперь? Она стала ключевой персоной в жизни того самого Доминика Хардмана. Этот человек, который славился безжалостностью и особой склонностью к жестокости, искренне просил у неё прощения. Ради Одри он удержался от выгодной мести своему злейшему врагу. Хардман не убил дочь Филиппа. Но мог. Легко. Одри задержалась взглядом на пожарных машинах и скорой помощи, которые по первому же звонку примчались спасать ситуацию. Да, никто не погиб в этой афере Блокады. Но раненые всё равно есть. Это может стать для некоторых глубокой психологической травмой. Например, для ранимых дам. Гранта, замыслившего эпичный подарок на день рождения своему врагу, подобное, разумеется, совсем не волновало. Одри вздрогнула от обычного гудка телефона. Она тяжело вздохнула. Её пугал любой звук. Это, как минимум, ненормально. — Папа, — весело сказала она, не выдавая своего истинного состояния. — Одри! — грозно начал он. — Где ты? Ты ещё в клубе? Будь там! Мы подъезжаем. — Мы? Папа, что случилось? — тревожно спросила она, не отвечая на его вопрос. — Ответь мне, Грант Гарсиа и есть Доминик Хардман? — Билл задал экстренный вопрос, и Одри ощутила, как все остатки здравого смысла покидают её голову.