Voluntate Dei

Крис возвращается, когда солнце, опускаясь медленно за горизонт, разливается пожарной краснотой вдалеке. Чуткая Кара слышит шаги, чувствует, как он появляется у нее за спиной из ниоткуда, и соскакивает с высокого камня, на котором сидела. Широко и искренне улыбается, видя долгожданного Криса, а особенно — заметив полную ягод корзинку в его руке. — На болотах было очень опасно! — громко объявляет Крис, показывая корзинку, когда их уже разделяет всего-то пара метров. — Но вот! Я принес! На этих словах он вдруг нелепо спотыкается о какую-то кочку, не видную за пышными зарослями ярких полевых цветов. Вскрикивает невольно, взмахивает руками, как крыльями, и падает носом прямо в душистую зелень. Кара — тоже с криком — бросается вперед, видя, что драгоценная корзинка вот-вот перевернется в полете, хватает ее у самой земли и бережно прижимает к себе. Крис тихо смеется, глядя на нее, сердито фырчащую. Кара смотрит в ответ, закатывает глаза, и ей страшно хочется сказать что-нибудь обидное, но слова так и не придумываются, и она оставляет их так. Садится рядом в траву, косится на Криса. У него цветы запутались в светлых, почти добела выгоревших волосах, глаза блестят яркой синевой, а с лица все никак не сходит немного глупая, но счастливая какая-то улыбка, и Кара сама не замечает, как улыбается в ответ. — Хочешь? — предлагает она ему пару ягод, выбранных из корзинки. Крис пару секунд смотрит на яркие красные ягоды на узкой ладошке, и ему они — по взгляду видно — напоминают что-то такое страшное и дурное, о чем думать не хочется, и потому он встряхивается и пожимает плечами: — Тебе нес. Каре новое предложение не нужно, она мигом отправляет ягоды в рот, раскусывает и довольно жмурится от приятного кисловатого вкуса, расплывающегося по языку. Тут же жадно тянется снова к корзинке, хватает еще… — Клюква! — блаженно урчит она. — Кри-ис, ты волшебник! — Да ладно тебе, масявая, — расплывается довольно он. Кара выглядит до того радостно, что он тоже не выдерживает и берет себе горсть ягод. Так и сидят вместе, рядом, плечом к плечу, расправляясь с уловом Криса. Оба щурятся, как кошки, и не могут спрятать улыбок. Кара чувствует, что у нее болят уже искусанные губы, но снова тянется за клюквой. На Небесах нет болот и ягодам этим расти просто негде; Кара же всегда любила кисло-горький вкус. Крис как-то притащил горстку из своего мира, угостил ее, и с тех пор она спать не могла. Излазила все леса, все поляны, содрала коленки, но клюквы не нашла. А потом Крис явился с полной корзинкой, и она поняла, что готова броситься ему на шею, если б не боялась, что ягоды рассыплются по всему полю. Впрочем, их, красные бусинки, Кара все равно бы нашла. Клюква кончается, измазанные соком пальцы скребут по плетеному дну корзинки. Едят теперь не так нетерпеливо, а растягивают удовольствие, смакуя каждую ягодку. Солнце медленно закатывается за горизонт, цветы вокруг пахнут будто бы острее и душистее. Набежавший ветер поднимает ввысь белый одуванчиковый пух, кружит, вертит в причудливом танце. Крис лениво следит за белыми парашютиками, думая о чем-то своем. Он снял берцы, швырнул их куда-то в сторону, переломав пару нежных стеблей и убив несколько цветов, лежит теперь, глядя в небо, слегка морщится иногда, будто бы от головной боли. Кара раскрывает белые крылья; он приподнимается и заинтересованно тянется к ним, бережно поправляет встрепанные перышки, рассматривает. Кара знает, что у Криса тоже есть крылья, но он ей их почему-то не показывает. Она любит свои крылья, но позволяет Крису перебирать нежные перья. Тот смотрит на них как-то странно, с грустью, которую Кара, конечно же, замечает. Она не ребенок, ей почти целых двенадцать лет, это просто выглядит она так по-детски, с разметавшимися волосами и чумазым от клюквы лицом. Сидит, обхватив острые коленки, на которых красуются синяки, задумчиво рассматривает пару последних ягод. — Красивые у тебя крылья, — в который раз замечает Крис. — О, я сегодня долетела до во-он той горы! — вспоминает Кара, указывает пальцем куда-то в багровую закатную даль. — До самой верхушки, представляешь? Красиво там! — А что еще было? — Ну, — тут она немножко хмурится. — Опять учили любить людей и Бога. Проповедовали — так это внизу называют. И никак нельзя с ними спорить, не скажешь же, что не хочешь никакой себе высшей цели, священной войны их глупой. Я, может, хочу лежать с тобой в поле и есть клюкву, а они — учат. Каре эти мысли не нравятся, крылья слабо дергаются. Крису достаточно секунды, чтобы это подметить. — Меня тоже учили, — вспоминает он, посмеиваясь. — И как? Он не отвечает, думает. Потом склоняет голову, смотрит на закат. Говорит почти неслышно: — Не все люди заслуживают любви. Милости — еще меньше. Нельзя не заметить, как слегка меняется его лицо и голос, когда он это говорит. Можно было испугаться, но Кара не боится, она же не маленькая. Криса бояться не получается, она его… понимает? Кара думает, в каком-нибудь другом мире Крис мог бы быть ее братом. Или ей самой. Она поправляет светлую прядь волос, касается его виска на полсекунды. Где-то там, она знает, рычит самый страшный демон из его мира, нашептывает что-то, меняет Криса понемногу. Они никогда не говорят об этом, но Кара чувствует, что Крис просто ищет мир, где можно отдохнуть и забыться. Крис странный, но Каре он нравится. С ним легко говорить и можно молчать. И страшно вкусной кажется клюква. Он снова падает в траву, в цветы, поднимает руку, рассматривает свет, льющийся сквозь пальцы. — Когда-нибудь мы будем уничтожать миры, — говорит он. Кара убирает крылья, ложится рядом, хмурится. Ей кажется, Крис видит что-то другое, не то, что она. А вроде небо-то обычное, такое в Раю каждый день. Это даже скучно, но Крис смотрит на него всегда как впервые, и она — вместе с ним. — Я пошлю тебе привет однажды, — обещает Крис. — Кто знает, вдруг мы опять встретимся. Спустя много-много лет… Ты будешь совсем взрослой, да? — И красивой, — непременно поправляет Кара. — Не красивей меня, масявая, — ворчит Крис. — Все девушки будут смотреть на меня, вот тогда поглядим. — А я выберу тех, кто не станет. Они точно поумней! Они обмениваются парой шутливых тычков, но драться сегодня не хочется. Пожалуй, они просто отдыхают. Это место для того и создано, и воздух тут можно пить, как лучшее вино, и он пьянит еще лучше. Крис задумчиво закусывает травинку; Кара тоже думает: не прекращать бы это никогда. — А клюкву завтра принесешь? — Принесу, — легко соглашается Крис. И они снова молчат, пока Кара не начинает возиться у него под боком. — Обещай, что навестишь меня, — требует она. — Ну, через много-много лет. Обещай, что меня не забудешь! Крис гладит ее по голове, улыбаясь: — Мы все изменимся, правда? Это произойдет непременно. А пока… Пока у нас есть время. И Кара согласно кивает, зная, что это так. Она сохранит эти минуты покоя, не даст им исчезнуть. Они оба сохранят. В их глазах отражается пожарище заката, а внутренние демоны тихонько рычат. Но время и впрямь еще осталось.