Voluntate Dei

— У меня биполярная шизофрения, — говорит Влад серьезным тоном и потом надрывно смеется, показывая, что — да, инквизиторство, это шутка, улыбнись, а? А потом начинается: — Я не могу заснуть, Ян. — А еще в темноте что-то есть. — Оно хочется меня убить, знаешь? — Ты ведь меня спасешь, да? И — улыбка. Настоящая, неподдельная. Клыки показывает, скалится. Слишком доверчиво, как большой, но домашний волкодав. Только за ухом не чесать — сожрет все пальцы. Яну бы сдать его быстро на руки Каре — Влад явно свихнулся, но он не звонит ни Лирийской, ни в больницу, он сидит рядом в темноте, курит «Парламент» и бормочет что-то успокаивающее. Что — не помнит уже сам. Но слепо смотрящий в темноту Влад надежно отпечатывается у него в памяти и где-то на сетчатке глаза. Во сне Влад смеется. Дико, захлебывается, взвывает. Ян сначала дергается, потом привыкает, но все равно не хочет знать, что ему там снится, совсем не хочет. У Влада Войцека не в порядке с головой, ледяные руки и трясущиеся пыльцы. Днем он пытается что-то делать, деловито носится по офису и ехидно встревает не в свое дело, а ночью по-звериному воет в голос, цепляясь за руку Яна. — Так все-таки, биполярка или шизофрения? — вздыхает Кирай. — Не знаю, — тихо отвечает Влад. — Просто… крыша едет. Иногда. Иногда — это когда Ян волочет его ночью домой из пригорода, совершенно не помнящего, как он там оказался. Иногда — это когда он является домой только под утро с окровавленным лицом, как будто грыз кому-то глотки. Когда пьет пригоршнями какие-то таблетки, и Ян боится отвернуться лишний раз, а то Владу хватит ума запить барбитураты водкой и закрыть глаза. Владу легче цепляться за голос, и Ян читает ему «Никогде» вслух, вконец растрепав старую книжку, прихваченную по дешевке в магазине. «История с кладбищем» одиноко дожидается очереди на книжной полке. Ян утром врет сердобольной Анне про бессонницу и отчеты. Когда-нибудь сказки у него кончатся, но пока можно об этом не беспокоиться. — И зачем ты мучаешься с этим ненормальным? — Это лениво спрашивает кто-то с работы — слухи быстро разносятся. — Скинул бы в лечебницу давно и жил себе спокойно… А Ян мило улыбается, спокойно кивает и бьет с разворота — как Влад учил. Сослуживец падает, сквозь пальцы, прижатые к лицу, сочится ярко-красная кровь. А Кирай уже пьет кофе из автомата напротив, намешивая побольше сахара, чтоб аж на зубах хрустел. Если бы он боялся жить в одной квартире с психопатом, способным встретить его и чашкой ромашкового чая, и вовсю полыхающими шторами, он давно переехал бы на этаж пониже. Они, кстати, живут на первом, а Ян еще давно решил, что не будет окисляться-разрушаться-гнить в цинковом гробу и подписал что-то там в крематории. И ему правда хочет верить в истории Влада о Боге и Исходе, демонах и ангелах, о самом себе — инквизиторе. Ему хотелось бы, чтобы это было правдой, потому что жизнь у него, неудачливого сержанта полиции, невеселая совсем. Кажется, там, в мире Влада Войцека, он был немного счастливее. И жаль, что это — всего лишь его безумие.