Voluntate Dei

Кара мрачно усмехается и исподлобья смотрит на Влада. Вид у нее такой, будто с секунды на секунду случится помутнение, и она кинется рвать ему глотку зубами, но Войцек расслабленно улыбается. В залитом летним солнцем Петербурге он — всего лишь дух, и угрожают ему только пронизывающие насквозь взгляды. И, возможно, пара лишних дежурств в Гвардии потом. — Тебе идет, — неуверенно предполагает Ян, наблюдающий за Карой. В поиске какой-нибудь поддержки оглядывается на Войцека, но тот благоразумно молчит. Смотрит. На тонкую ткань вишневого цвета, развевающуюся на ветру, на неловко сложенные на груди руки. На капоте стоящей рядом машины — черная рубаха и посеревшие от времени джинсы. — Это вы идете, — сквозь зубы предлагает Кара. — Прямо нахуй. Постоянно пытаясь поправить короткую легкую юбку, на ладонь выше колена, Кара буквально исходит ядом, глядя на них. Нервно оглядывается по сторонам, хоть дворик возле офиса Инквизиции как обычно пуст. Только пара ведьмочек выпархивает в сторону ближайшей кофейни, не обратив на их троицу внимания. Она скалится, пытается закурить, но Влад заклинанием ловко отбирает у нее пачку. — Ты же леди, — укоризненно замечает он, едва не подвывая от смеха. — Я тебе нос сломаю, урод. Ян вежливо не вмешивается, ждет, пока они оба успокоятся. До вечера времени еще достаточно, пусть ругаются, сколько им влезет. Поправляя воротник рубашки, он устало прислоняется к капоту машины — в тени стояла, нормально. Но воздух все еще вязкий, жгучий и тяжелый. — Это плохая идея, — чуть более трезво заявляет Кара спустя долгую паузу. Прекрасно понимая, что переубедить ей уже никого не удастся. Маньяка ловить, по сути, должна человеческая полиция, но, раз уж у них не получалось, подключили и изнывающую от жары Инквизицию. Никаких особых дел у них все равно не было, разве что пара мелких краж и незаконная торговля какими-то амулетами от домашних насекомых. В пострадавших отравленный кошак, которого, впрочем, быстро откачали. Расположившись на столе, Влад размахивает руками, в чем-то стараясь убедить невысокого парнишку из полиции с погонами лейтенанта. Мрачно наблюдая за ними краем глаза, Ян не отвлекается от отчета, но прекрасно знает этот блеск в глазах Войцека. Что-то он определенно придумал. — Доброго, — бодро приветствует Кара, заваливаясь в офис, как обычно — с ноги, блестя улыбкой и отсвечивая красноватыми стеклами солнечных очков. — Чем занимаетесь, старушек без регистрации на ворожбу гоняете? Как только Кара появляется, сразу становится шумно и суетно. Она мелькает буквально везде, громкая и радостная: посветлевший наконец после продолжительных дождей Петербург явно улучшает настроение командора. Салютуя выглянувшему на шум Огневу от виска, Кара усмехается, когда перехватывает его недобрый взгляд. Кивает паре знакомых, ненадолго приостанавливается возле Влада. — Так что тут у вас? — ничуть не запыхавшись, спрашивает она. Прикусывает дужку очков, склоняясь над раскинутыми по столу фотографиями. На них — девушки, залитые кровью. — Маньяка ловим, — нервно улыбается парнишка-лейтенант. — Серия из трех убийств, будет больше, — тут же рапортует Влад, по привычке приосаниваясь перед командором; Ян замечает это, тихо улыбается. — Все девушки от восемнадцати до двадцати шести, человечки, худые брюнетки, светлые глаза. Нет, Паш, это не совпадение, ты где-нибудь учился вообще, не? Тебе вот какие нравятся, рыженькие? — Я… — Не суть, — отмахивается Влад, не давая ему ответить. — Парня вот на брюнетках заклинило. Что мы, не люди, что ли, не понимаем? Да и вообще лето, жара, девочки в платьишках. Красоте-ень… — Убивает, — на мгновение вклинивается Ян. — Не изнасиловали, ничего такого. Просто резали ножом. И снова возвращается бодро стучать по клавишам. Кара, нагловато перегнувшись через стол, самозабвенно роется в фотографиях: явно заинтересовалась. — Он еще и садист, — кивает сам себе Влад. — Короче, надо бы что-то делать. На живца ловить? Анька бы сошла, но она с солнечным ударом слегла: вампиры, мать их… Найдите среди наших ведьм кого-нибудь по описанию, а? А то сидят, куча бесполезных… — Так они разукрашенные, как черти… — растерянно тянет Паша. — Перекрасить! — рычит Влад. — На улице отловить, не знаю. И… — Он вдруг, оглянувшись по сторонам, замечает застывшую Кару и расплывается в широком оскале. — Я у вас отчеты хотела забрать, — сквозь зубы цедит Кара. — Только отчеты… — Пройдись. Громко отстукивая невысокими каблучками босоножек, Кара дефилирует по двору, бросая мрачные взгляды на обоих. Одели ее за счет конторы — в какой-то легкий неброский сарафанчик. Короткий, с открытыми плечами и шеей — красотень, как Влад выражается. Ежась от ветра, Кара поправляет на шее нехитрый серебряный кулончик, нацепленный на нее Владом. — Это еще зачем? — уже смиряясь, вздыхает Кара. Трясет головой, хотя длинной шевелюры наверняка не чувствует — иллюзия же. — У тебя виски выбриты. — И что? Симпатично же. Покачав головой, Влад молчит. Амулет простенький, только изобразить длинные локоны и скрыть шрамы и татуировки; почувствуют его вряд ли, а они ведь не знают, человек ли их преступник. Еще если не знать, что Кара предпочитает жечь дома и отбивает людям почки точными ударами ботинок с армированной сталью подошвой, то ее вполне можно принять за обычную девушку, решившую прогуляться вечером по центру. Худая, даже худощавая, что еще больше подчеркивает развевающийся на ветру и льнущий к телу сарафан, с выступающими тонкими ключицами и острыми локтями. Поправляя лямку небольшой сумочки, перекинутой через плечо, идет на второй круг. Увлеклась. Не то чтобы Кара делала из просьбы какую-то трагедию, но ей явно неудобно и непривычно. Непривычно двигаться, подстраиваться, вести себя не так, как она привыкла. Меняться под кого-то она всегда ненавидела. — Почему я? — спрашивает она, задирая голову к небу. — Господи, блядь, почему я? Чистое, без единого облачка, небо молчит, только какие-то птицы в вышине мелькают. — Спрашивай это у себя почаще, — уже явно издевается Влад. — Но, вообще-то, тебе правда идет. Кара молча скалится, демонстрируя ему средний палец. — В прошлый раз платье поинтереснее было… — припоминает Влад. — Я убью тебя, если кто-нибудь про это узнает! — орет Кара. Резко крутанувшись на каблуках, она сбивается почти на военный шаг. — Мы не должны были дать ей оружие или вроде того? — волнуется инквизитор, провожая Кару долгим взглядом. — Влад? А если с ней что-то случится? — С ней? — беззаботно уточняет Войцек. Стоит, прислонившись спиной к ограде моста, лениво оглядываясь по сторонам. — Инквизиторство, успокойся, покури, что ли. Это ж Кара, она его голыми руками задушит… Ян мрачно косится на него, но достает пачку сигарет, облокачивается рядом. Щелканье зажигалки успокаивает — что-то очень привычное, мешающее размышлять, каково там Каре. Затягивается, выдыхает в темнеющее небо, наблюдая за тем, как расслаивается дым. — А что за история с платьем? — неожиданно вспоминает он. Влад многообещающе усмехается. — Только Каре не говори, а то она с меня кожу сдерет. Например. Когда Инквизиция теряет сигнал, идущий от амулета Кары, хватает всего пары минут, чтобы Войцек, рыча и проклиная все на свете, нашел ее снова. На месте обнаруживается командор, уже без амулета, в разодранном по шву сбоку сарафане, какой-то задохлик средних лет, оглушенный, и еще лопоухая девица, которую Кара держит за волосы. Брюнетка. — Нате, проведите воспитательную беседу, — решительно толкает она девчонку в объятия ошарашенного Пашки. — А то шляются тут в миниюбках по подворотням, нормального человека коротнет, не то что… — Она многозначительно кивает на вырубленного преступника. Колени у нее расшиблены, кровь течет, но Кара отмахивается от помощи. Вокруг голоса, огни, сирены и крики обеспокоенных бабок из окон. Кто-то дурным голосом орет, чтобы все заткнулись и дали честным людям поспать; Кара ненадолго ловит взгляд Яна, терпеливо беседующего с кем-то по телефону, и понимает, что мальчишка готов стрелять на звук. Пока вся Инквизиция упаковывает потихоньку и приходящего в себя маньяка, и его неудавшуюся жертву, громкую девчонку, за которой он увязался вместо Кары, Влад задумчиво рассматривает разодранное по бедру платье. Явно ногтями — больно характерное, словно от когтей, рванье. Кара почти смущенно пожимает плечами: — Драться было неудобно. — Конечно. — Не прекратишь смотреть, пристрелю. Или лучше отправлю в дозоры на недельку, — цедит Кара. — Ферштейн? — Яволь, майн фюрер, — радостно взмахивает рукой Влад. Глубоко в душе горит вполне объяснимое желание врезать ему по лицу, но Кара вздыхает и считает до десяти. Уговаривает себя, что ей же хуже будет с мертвецки холодным духом связываться. Не помогает. — В следующий раз инквизиторство свое наряжать будешь, — все больше свирепеет Кара. — Цветом не вышел. Маньяки, знаешь ли, народ придирчивый. Влад оглядывается: позади Ян беспомощно пытается говорить с начальством по телефону; устремляется туда, не дав Каре больше ничего сказать. — Трубочку дай! — требовательно встревает, отнимая у Яна мобильник. — Володь, не ори, мы все уладили, все охуенно… Да говорю же, не нервничай. Тебе, может, глицинчику попить, а то злой такой последнее время… Ну да, не согласовали, но классно же получилось! — слишком беззаботно ответствует Влад. — Увезли уже, даже живым, Володь!.. — Штаны верни, зарраза… — беспомощно рычит Кара, переступая с ноги на ноги и зло косясь на легенькие босоножки. Ее уже никто не слышит. Даже спасибо не сказали, сволочи. Кара зябко ежится. В подворотнях, между прочим, особенно ночью, весьма прохладно.