Voluntate Dei

Кара Кара никогда не могла назвать себя терпеливой; вспыльчивость ей в жизни и помогала, и мешала, но одно было ясно: без нее она никогда не сколотила бы такой прочной славы воина… И все-таки случались моменты, когда она прикусывала язык и молчала. И все они касались Влада Войцека, выделывающего такие странные вещи, что Каре оставалось лишь поражаться, практиковать дыхательные техники для успокоения, а в конце концов просто примиряться с его привычками. Со временем они начинали ей казаться не раздражающими, а по-своему милыми, личными, свойственными одному лишь Владу. Влад любил футболки с яркими матерными надписями, а дома нередко шатался в одном халате — особенно с утра Кара его так заставала, шипела сердито и закатывала глаза, а Влад хохотал, скаля белые зубы. Таскал у нее вещи, носил чужие ботинки — Кара потом не находила своих и босой скакала по большим комнатам в поисках другой пары. Поначалу задевали его ехидные и резкие шутки, но потом Кара поняла, что ершится Влад не со зла, что он просто разговаривает так. В этом они с ним были похожи больше, чем во всем остальном. Он говорил громко, размахивал руками, как ветряная мельница, и Кара долго привыкнуть не могла, что у нее перед носом пятерней машут, инстинктивно за нож хваталась. А Влад, когда раздумывал над чем-то, метался по комнате диким зверем. В комнате Влада невозможно было пробраться через завалы самых разнообразных вещей и не запнуться, рискуя носом повалиться прямо в неведомую свалку. Однако довольно быстро Кара, уважавшая спартанский, военный порядок, поняла, что Влад прекрасно разбирается в своих вещах и может с удивительной точностью припомнить, что куда положил. Он читал по три книги параллельно, пьяным декламировал стихи, крича во всю глотку, чем Кару ужасно смущал, но со временем она научилась прислушиваться к тому, что там Влад орет с пугающим надрывом. И ей начинало казаться, что в этих строчках он душу выворачивает наизнанку. К мороженому с вареньем Кара тоже привыкла, зато выяснила, что Влад прекрасно готовит, хотя и делает это вечером и «на отвали», чтобы на голодный желудок не ложиться, а ест он вообще все подряд. Кара убедилась, что большинство его выдумок — извращения, на собственном опыте. — Как ты с ним, привык? — как-то раз неловко спросила Кара у Яна. — Влад — человек необычный. — В том и прелесть, разве нет? — тепло улыбнулся Ян. — Со временем начинаешь любить то, что поначалу не нравится. Иначе невозможно представить Влада без этих его безумных привычек. Кара кивнула, поражаясь его ангельскому терпению.

***

Влад Громыхание из глубины квартиры вырвало их из сна. Что-то железное оглушительно ухнуло, раздался скрип. — Что там такое? — чутко приподнялся Ян. — Кот, — еще сонно бормотнул Влад, зарываясь носом в подушку. — Спи, с утра посмотрим. Ян затих на мгновение — поверил. Потом опомнился, шепотом выругавшись. — Нет у нас кота! — сам прошипел он. В следующее мгновение Влад лениво приоткрыл один глаз, чтобы в восхищенном онемении увидеть, как Ян гибко — за секунду, на едином выдохе — перескакивает через него, легко удерживает равновесие после изящного броска и бесшумно, крадучись ступает босыми ногами по паркету. Он напоминал хищного зверя на охоте напряженной позой, а в руке Влад разглядел тускло сверкнувший револьвер. — Иногда я тебя очень сильно боюсь, — тихо сознался он. На кухню Ян двинулся первый, а Влад немного несобранно (спросонья он чуть в косяк двери не вписался) шагал за ним, на всякий случай набрасывая на пальцах пару несложных заклинаний. Про себя он гадал, кому могло в голову прийти к ним вломиться. В этом он мог усмотреть разве что изощренный способ самоубийства: лезть в дом, где живут двое гвардейцев, чревато немедленной, без суда и следствия гибелью. Если уж не они настигнут незадачливого вора, так защитные заклинания, охраняющие дом лучше самого дрессированного пса, крепко вдарят. Но заклинания молчали. Дверь на кухню Ян подтолкнул плечом, приоткрывая; Влад слышал, что он затаил дыхание, боясь их обнаружить. Кинулся в проем рывком, выставив вперед револьвер, крутанулся в разные стороны, дулом обводя кухоньку… Влад сунулся следом, огляделся, щурясь в темноте. Заприметил перевернутую табуретку, крышку от кастрюли на полу, рассыпанную землю: один из кактусов кто-то своротил. Влад скользнул взглядом выше, на подоконник, где ровные, как по линеечке, ряды горшков кто-то разметал… В распахнутое окно задувал прохладный ветер, бил по невесомому тюлю, заставляя его вздыбиться. В углу возле окна закопошились, и Ян ринулся туда… К счастью, Влад успел прыгнуть наперерез и перехватить руку с револьвером, чуть с ног его не сбив; Ян обиженно рыкнул, вырываясь из его хватки и глядя в один лишь угол, готовый защищать свой дом до последнего вздоха — было в этом что-то адское, инстинктивное, что Влад до чертиков хорошо понимал. Но он мысленно дернул за ниточку заклинания, зажигая яркий свет; до выключателя лениво было тащиться, да и отпускать молчаливо рвущегося вперед Яна, готового убивать, было опасно. Успокоившись, Ян в его хватке обмяк, чуть дернул плечом, намекая, что его уж можно и отпустить: совсем не время для объятий. Там, между шкафчиком и стулом, притаилась встрепанная, как драная кошка, Кара, которая сверлила их немигающим, немного настороженным взглядом. — Мяу, — после продолжительного молчания выдала она. Нервно хихикнув, Ян отложил на стол револьвер. — Ненавижу, блять, когда ты так делаешь! — с чувством заявил Влад. — Разве нельзя предупредить, что заглянешь в гости, как все нормальные нелюди? Почему обязательно нужно вламываться через окно, да еще и с таким грохотом? А если бы инквизиторство тебя пристрелил, он-то к таким фокусам непривычный! Кара, пользуйся ебаной дверью! Его вопли не произвели ровно никакого впечатления на Кару, зато снизу соседи заколотили в потолок, как бы намекая, что два часа ночи — время неподходящее для семейных склок. Потому Влад перешел на угрожающий, удушенный шепот, принялся змеей шипеть: — Денницей клянусь, сделаю так, чтобы окна нельзя было снаружи открыть! Или ты станешь их разбивать? Кара любила вваливаться через окна. Это Влад выяснил еще в Праге, когда они стали работать вместе; она презирала двери. После он часто вспоминал, что Агнешка вечно держала окно открытым, и начинал понимать странные привычки сестры: так было куда выгоднее, чем собирать осколки на полу, сдавленно ругаясь сквозь зубы. Пока они работали вместе долгих лет двадцать назад, Влад совершенно привык с утра на кухне обнаруживать Кару, прихлебывающую кофе, и тщательно запертую входную дверь. Потом она ненадолго оставила привычку, обзаведясь другой, не менее выводящей Влада из себя: стучать в дверь с прямо-таки одержимостью, часто — ногами. И вот этой ночью Кара решила вспомнить молодость. — Только что пришли данные от разведки! — оживленно выпалила Кара. — Они напали на след той банды с Седьмого! Это срочно, я и поторопилась вам рассказать. Наши собираются, скоро выезжать! — Кара, мы спим, — несчастно протянул Ян. — Мне снился такой чудесный сон про отпуск, ты не представляешь… — Потом расскажешь про свои ночные фантазии, — нагло предложила она, подойдя поближе и похлопав Яна по плечу с заметным сочувствием. — Давайте живее, на сборы — десять минут! Мы не можем долго рассиживаться, иначе след снова придется искать два месяца. Они понимали это, знали, как облава важна для Кары, для Гвардии и для Ада, но все-таки часть Влада не могла смириться с тем, что решать эту проблему непременно нужно ночью. С волчьей тоской он посмотрел в широко раскрытое окно — на полную луну, зависшую над мирно посапывающей Столицей. — Ненавижу, — вздохнул он, ни к кому не обращаясь. Но поплелся одеваться.