Voluntate Dei

Влад Войцек сидел на стуле с высокой спинкой, поджав ноги и раскачиваясь. Комнатка сестры мелькала перед глазами, словно бы в такт музыке: Агнешка, любившая старые вещи, включила патефон, и пластинка медленно вращалась, чуть заедая. Влад упрямо продолжал раскачиваться, хотя сестра уже дважды окликнула его и пригрозила, что он непременно сломает себе шею. Дома у Агнешки было уютно, хорошо. Это местечко, спрятавшееся на последнем этаже, почти на чердаке, нравилось ему куда больше, чем даже та комната, в которой он провел детство. Родители ругались все чаще, и Владу не хотелось оставаться с ними больше нужного, он шатался по улицам, сбивая ботинки, глазел на людей — мирный быт Праги его особенно занимал, он мотался среди густой толпы, отирался около иностранных туристов, наслаждаясь их странными, непривычными слуху языками, смотрел на древние соборы. В последнее время он все чаще приходил на ночь к Агнешке, в ее снятую комнатушку, и сидел, наблюдая за ее нехитрыми занятиями. Сейчас сестра прихорашивалась — видно, собралась на свидание. Зеркало над трюмо показывало ее умытое, сияющее лицо, и Влад был спокоен: похоже, она была счастлива новым ухажером и наслаждалась теплыми осенними деньками. Замелькала причудливая кисточка, окунутая в пудру, тут же усеявшую лицо Агнешки. Ненадолго ее изящная рука остановилась, и Агнешка сердито обернулась на Влада, нахмурясь. Ее раздражал пронзительный скрип стула, нарушавший легкость мелодии. — Возьми, почитай книжку, — предложила она, смерив его веселым взглядом. В другой день Агнешка, может, и злилась бы, но сегодня она наслаждалась жизнью. Влад покосился на кровать, где раскиданы были томики, тяжело темневшие среди спутанного, сбитого одеяла: Агнешка никогда не любила убираться. Вздохнув, Влад поднялся со стула, переполз туда, стал возиться с книгами, перебирая… Неожиданно почувствовал, что возле него кто-то стоит, резко вскинул голову, почти испуганно. Но это была обеспокоенная сестра, протянувшая руку и поймавшая его запястье. Сквозь зубы вырвалось негромкое болезненное рычание. Влад дернулся, пытаясь вырвать ноющую руку, но Агнешка покачала головой безмолвно, успокаивая, и провела тонкими прохладными пальчиками по бурым синякам, снимая боль… Влад даже затаил дыхание. Он почувствовал, как по коже растекается тепло, приятное, греющее, словно костер, зажженный прохладной летней ночью. Следы бесследно исчезли. — Даже не спросишь, откуда это? — уныло спросил Влад, почему-то чувствуя себя виноватым. — Я и так знаю, что ты опять подрался, — фыркнула Агнешка. — Будь осторожнее. Если уж лезешь в схватку, убедись, что выйдешь из нее целым — иначе какой смысл… — Ну, а что он!.. Это… — недовольно пробормотал Влад, но осекся и замолчал. И сам понял, что звучал слишком по-детски. Сестра вернулась к своим таинственным баночкам и тюбикам, в которых Влад ничего не понимал. Все это был какой-то особый девчачий мир, в который он предпочитал не соваться — не из гордости или презрения, с какими эти слова произносили дворовые мальчишки, а потому что знал, что с его неаккуратностью и резкостью непременно что-то сломает. Так что предпочитал наблюдать издалека, как Агнешка подкрашивает губы и, окунув во что-то кончики пальцев, проводит по пышным волосам, взбивая каре. Магия тоже была девчачьей штукой — это Влад давно уяснил. В их семье колдовство передавалось только женщинам, и он с завистью следил иногда за порхающими пальцами Агнешки, творившими чудеса посерьезнее распушенных соболиных бровей. Оглянувшись, Влад отложил несколько дамских романов, брошенных Агнешкой, отринул так и не дочитанную им приключенческую повесть. Неожиданно перед ним оказался пухлый томик с тканевой обложкой и застежкой, надежно запиравшей книгу. Хотя название было написано на совсем не знакомом языке, Влад сразу понял, что наткнулся на гримуар. Он воровато оглянулся на сестру. Агнешка вставляла сережки, от усердия ребячески высунув язык. Она только недавно проколола уши — видно, специально для подарка, и теперь ее мочки алели. Агнешка была полностью поглощена переливами маленьких камушков, вделанных в золото… И Влад торопливо раскрыл гримуар, пролистал, с нарастающей досадой понимая, что ни словечка не понимает из этой тарабарщины, но он вперился в магические печати, крупно нарисованные на некоторых страницах. Его зачаровали сложные, подробные картинки, геометрические переплетения фигур. Поддавшись какому-то наитию, Влад поднял руку и попытался нарисовать какую-то печать так похоже, как мог. Ничего не происходило… Влад разочарованно хмыкнул. Запахло паленым. Агнешка стала вертеться, подозрительно принюхиваясь, повернулась к нему, как обычно, упирая руки в бока. Но Влад пораженно глядел на шторы. Низ лизал огонь, и пламя становилось все ярче и мощнее, распухало, захватывая все больше коричневой ткани. Распалялось, приобретая ярко-красный оттенок. — Получилось! — поорал Влад, кубарем слетая к шторе и оживленно тыча в нее пальцем, а другой рукой бешено размахивая. — Ты же видела, да?! Я наколдовал! Это я! — Отойди от огня! — испуганно взвизгнула Агнешка. Она взмахнула руками, раз, другой, хмурясь, и наконец штора погасла. Остался только едкий черный дым, от которого Влад закашлялся, но не прекратил носиться по комнате, яро жестикулируя. Ему хотелось смеяться в голос, но горло пережимало. Сестра обессиленно рухнула на стул. Идеальная прическа вся растрепалась. — Я настоящий маг! Как ты! Как бабушка! Это ж так здорово! — вопил Влад. — Я все могу! — Да, — дрожащим голосом выдавила Агнешка. — Ты молодец. И почему-то, всхлипнув, уткнулась лицом в ладони.