Voluntate Dei

День в Столице выдался жаркий, солнечный. Еще недавно небо темнело и собиралось складками туч, а в народе снова поползли нехорошие слухи, но в этот раз беспокойство оказалось пустым: распогодилось, изжарило так, что демоны взмолились о пощаде. В первый день адской жары Рота Смерти принимала новобранцев; раз в год они набирали десятку. Мир отозвался довольно. Новобранцы всем скопом ввалились в казармы и едва не растеклись по полу с блаженными улыбками. Их битый час заставили простоять на тренировочной площадке, сходя с ума от невыносимой жары. Инструктаж — не самая мучительная часть. Но стоя среди песка, подставляя головы палящему солнцу, они умоляли небо о ветерке. Вирен прекрасно знал, что они не раз поблагодарят капитанов за испытание: в пустыне не выживают слабаки, привыкшие прятаться под навесом. Но это было впереди — пока новобранцы являли собой вчерашних мальчишек, наслушавшихся рассказов про героизм Гвардии, вдохновленных их преступлениями и подвигами. В Роту Смерти издавна брали только добровольцев — и лишь тех, кто выдерживал изматывающие тренировки. Понемногу эти демоны, шумно переговариваясь, знакомясь, стали пробираться к пустым койкам. Разложили вещи, оглядывались. Наконец заметили Вирена, развалившегося на кровати у стены, лениво перелистывающего страницы «Бесов». Он давно заметил, что жуткая проза Федора Михайловича лучше всего читается в душные, жаркие дни, плавящие мысли. Но Вирен отвлекся от перипетий сюжета и искоса следил за новобранцами, потихоньку подбиравшимися к нему. Несмело, как котята. Вирен затаил улыбку и притворился, что погружен в чтение. Обычные мальчишки — такие же, как он. Усталые, пропыленные, но не лишенные жадного блеска в глазах. Живые — готовые прожить полную приключений жизнь в гвардейском кругу. И, возможно, умереть в нем. «Своих» Вирен научился чуять, и большинство из новобранцев ему понравились. Из его будущих товарищей. Но прежде, конечно, проверка прочности… Вирен ухмыльнулся. Они заговорили наперебой, с любопытством глядя на него. Должно быть, их наивному взгляду Вирен казался каким-то прославленным героем — как мало они понимали в жизни! Привыкли слушать россказни и сказки. — А те двое, которые проводили инструктаж, это те самые, да? — наперебой звучали неловкие вопросы. — Которые Рай брали? И в войну с Люцифером?.. И они братья Сатаны, да? Вирен степенно кивал, не особо вслушиваясь в их щебет. — Капитан Войцек — ух, меня аж оторопь берет! — восклицал какой-то долговязый демоненок с патлатыми серыми волосами. Восхищался. — Подумать только! Я думал, он нас растерзает! Просто ужас! Все леденеет. Сдержавшись, чтобы не рассмеяться, Вирен проницательно спросил: — А Ян вам как? — Не знаю… — протянул тот же новобранец. — Какой-то он невзрачный. — А по-моему, симпатичный, — хохотнул кто-то. Вирен покосился на него, смазливого демона с красной кожей и верчеными рогами, и неспешно, как будто бы не отрываясь от книги, произнес: — Вот тебе точно пиздец. Новобранец изумленно замер, хлопая глазами. В общем-то, запал — это хорошо, им нужна новая кровь, такие громкие и лихие, под стать командору. Рота все-таки — лицо Гвардии, отряд, которому посвящено большинство страшных историй, пересказываемых детьми в темноте. Но их нужно было научить. Все, что видел Вирен, — разномастная толпа, шумная, перекрикивающая и не слышащая друг друга, так они пытались расспросить его про Гвардию. Им нужно было время, чтобы стать гвардейской десяткой, а не просто десятью мальчишками. — Будет не вполне честно, если я расскажу, что потом, — трагично затянул Вирен. — Такой сюрприз испорчу! Вы думаете, стоять на жаре плохо, трудно, а? Станете бежать, пока не упадете, и то вас Ян поднимет за шкирку и опять заставит. Тридцать кругов. Снова и снова. Потом — отжиматься. Пока вы не станете похожи на солдат, оружия вам не доверят. На него смотрели побледневшие лица. Они представляли, каково бежать в такую жару. В одежде, липнущей к телу, задыхаясь. И как звонко будет хлестать голос капитана Войцека-Зарницкого, поторапливая тех, кто дерзнул перейти на шаг. Вирен много чего от них утаил. Неожиданные ночные побудки, бесконечные тренировки, чтоб научились рваными ладонями собирать винтовку — не глядя; что любезно приглашенные старшие в поединке будут раз за разом опрокидывать их мордой в песок, что будет марш-бросок по немилосердной пустыне — не по ровному плацу, что они сотрут себе все после уроков верховой езды… И что будут любить и ненавидеть капитанов Роты Смерти, собравших столь противоречивые отзывы. Хотя любить, пожалуй, больше, потому что вне бешеных тренировок они будут им семьей. — Вы ж видели, они к замку пошли, — пояснил Вирен, — и уже эдак час не появляются. Что, вы думаете, там происходит! Ему ответом были робкие улыбки. — Они думают, что с вами придется творить, чтобы сделать вас подобием гвардейцев. У кого из вас какие слабости. — Вирен ловко вскочил, и они чуть подались назад, изумленные — не уследили за движением, проворонили стремительный змеиный бросок! — Вот вы мелкого мага куда-то там задвинули, он не видит нихрена! — тыча пальцем, начал распекать он. — Ты, здоровый, совсем краев не замечаешь, над головой у меня навис, думаешь, типа страшный! Тебя вообще сожрут, если нормально говорить не научишься, словами через рот! — отмахнулся Вирен от какого-то мямлящего робкого пацаненка. — Все ясно? — Смир-рна! — неожиданно грянул голос. Дверь распахнулась, на пороге застыл довольный Ян. Удивительно было, как в таком тонком, хрупком человеке рождается рокочущий приказной тон, но Вирен считал, что новобранцев, не заметивших в Яне потаенную силу, можно было сразу смело отсеивать. Он сам с удовольствием вытянулся по струнке. — Бегом по плацу, — велел Ян. — За вами будут следить капитан Войцек и адский пес; предупреждаю — оба голодные как черти. — А сколько? — рискнул кто-то. — Пока я не решу, что достаточно. Еще вопросы? — рыкнул Ян. Демон, выше его на голову (не считая загнутые рога), стушевался и, жмурясь, выкрикнул: — Никак нет, капитан! Вирен ликующе усмехнулся. Втягивались! Он наблюдал, как новобранцев выметает из казарм, ставших вдруг пустыми и тихими. — Ну что, провел воспитательную беседу? — тонко улыбаясь, спросил Ян. — А как же! Как раз рассказал, как ты их будешь нагибать! — Вирен, — удрученно вздохнул Ян, — ты умный ребенок из приличной семьи, а нахватался у Войцека всяких гадостей. Эти мне его фигуры речи… — Но он тоже семья! — Он — неприличная часть. — Пап, ты ж знаешь, что приличная состоит из тебя и миледи Ишимки, да? — добродушно фыркнул Вирен, ласково боднув его, когда Ян подошел. — Вы в явном меньшинстве! Зато я книжки читаю… Отдашь вот Владу, как он освободится? — Вирен подцепил томик Достоевского и вручил Яну. — Обязательно. А ты иди побегай с новенькими, разомнись, — кивнул Ян. По тону было ясно: это не отцовская просьба, а приказ командира. Вирен иногда задумывался, как не сходил с ними ума. — Ага, ты хочешь окончательно деморализовать их! — воскликнул Вирен. — Отличный план! Все понял, сделаю в лучшем виде, капитан! Он козырнул и выскочил прочь, в жар, в пустыню. На плацу уже слышался заливистый лай Джека и яростно-веселые выкрики Влада.