Voluntate Dei

Море дает, море забирает. Особенно на Гранд-Лайне. Ян устало качает головой, глядя на разбитый корабль торговца, которому просто не повезло. Не его, видно, день. Обычное дело для этих вод. Но желание заработать все-таки сильнее, что вытягивает таких вот самонадеянных людей — почти что сухопутных крыс — в море. Продырявленный бок чуть выше ватерлинии — уродливым опаленным пятном; впрочем, пожар уже унялся. Перебитая книппелями фок-мачта, завалившаяся набок. Драные паруса. Выстрелом пушек оторвало штурвал. Энтер-дреки вгрызаются намертво. И залитая кровью палуба, по которой кружит Влад, присматриваясь к лежащим навзничь телам — на случай, если придется добить. Один из раненых опирается, висит на фальшборте, но никто не спешит ему помогать. — Но вы же морпех… — сдавленно скулит стоящий перед ним человек. — Это долгая история, — замечает Ян и стреляет ему в голову. Ему все еще нравится форма — синее и белое, как морская пена на волнах. Некоторые говорят, что ему идет — к глазам, хотя мало кто из пиратов обладает чувством прекрасного. Влад говорит, что в форме он выглядит горячо, хотя к делу это не относится. — Трюмы набиты сахаром и ромом, — замечает Кара, выглядывая на палубу, — о, вы уже разобрались. Она находит время протереть измазанный кровью клинок — Яну нравится ее мрачная практичность. Яну нравится отточенность ее движений, смертоносные танцы на накренившейся скользкой палубе. Еще Яну нравится, когда Кара зовет его непутевым младшим братом и лениво мурлычет что-то, лежа на его плече, но сейчас она небрежно вытирает кровь со щеки и пробует ее на язык. Сейчас Кара — один из тех морских демонов, которые являются детишкам во снах. Когда он только нанимался к ним на корабль, несколько разочарованный в морпехах, которые оказались не силой, защищающей гражданских от набегов пиратов, а в основном отбитыми уебками, Яну за службу платили кофе и табаком. Он не жаловался. Теперь он даже не пытается представить, сколько денег обещают за них расклеенные листовки — наверняка, если погрузить все это золото на их корабль, он потонет. Только появившись на «Легионе», Ян сразу уточнил, кто тут капитан. В армии первым делом вбивали понятия субординации и подчинения. — Понимаешь ли, мы за анархию, — усмехнулся тогда Влад. У них с сестрой даже листовка была общая, как и награда. Прелестная семейность. Ян оценил — по крайней мере, они отличались от других пиратов, которые мечтали только залить море кровью отсюда и до горизонта и заграбастать больше золота. Для них же золото было лишь средством — несмотря на утопическую идею об общем владении «Легионом», Кара с Владом понимали, что иначе не прокормиться и корабль не снарядить. Кара учила его фехтовать, развлекаясь долгими часами на палубе, пока Ян не сдавался и не просил пощады. Кара любила холодное оружие и жаркую кровь. Влад любил ввязываться в драки, воровать с взятых на абордаж кораблей книги (там редко находилось что-то ценное), рассказывать истории и отвратительные шутки, от которых Яну хотелось провалиться сквозь палубу. Еще Влад любил его — трепетной песьей любовью, целовал руки и клялся в вечной верности, как будто превращаясь в другого человека. Кожа, соленая, как море, и расчерченная татуировками спина. Ян бы разбил ради него всю армаду морпехов. Они рассказали как-то пьяной ночью, что с детства мечтали найти сокровище Роджера, легендарный Большой Куш, потому и отправились в воды, которые губят всякого, кто в них заходит, но Ян только закатил глаза. — Ты не имеешь права насмехаться над нашей мечтой, — огрызнулся Влад, ткнул его локтем в бок. — Ладно. Но логически подумай: если этот клад до сих пор — за столько лет! — не нашли, так может… Это было, пожалуй, единственное, из-за чего они изредка ссорились. Когда заходила речь о Большом Куше, — а среди пиратов она заходила всегда, — Ян только вздыхал и помалкивал, что не портить остальным настроение своими едкими замечаниями и всплесками логики. Да и не настолько он очерствел, чтобы рушить детские мечты и разочаровывать тех, кто желает добраться до легенды. Он-то в детстве мечтал стать морпехом и помогать людям. Глупость несусветная, конечно. Сначала их было двое, брат и сестра, получившие в наследство корабль, потом подобрался Ян. Ему некуда было идти и нечего желать, а Влад и Кара казались не худшими людьми, чтобы умереть в их компании. Только они почему-то не спешили умирать. Потом появилась Ишим, милая и умная девушка, которая умело рисовала карты, прокладывала курс по звездам и неплохо стреляла, если нужно было — только лить кровь не хотела. Кара подолгу задерживалась в ее маленькой каютке. Слушала о созвездиях, как говорила. Что-то планировала. Ян полагал, что созвездия она искала на нежной спинке Ишим. Он по Владу тоже мог составить небывалую небесную карту — развлекался, соединяя родинки, когда на него нападало лениво-сентиментальное настроение. Потом к ним потянулись остальные. Рыжая Рахаб, острая на язык и прямолинейная, как удар мечом. Здоровяк Волк, близнецы Гил и Зарит — драка с ними превращалась в немыслимую мясорубку, поскольку они могли как-то предсказывать движения друг друга. Айя поселилась на кухне, так что они больше не перебивались жижей, по ошибке названной морской похлебкой, но в случае чего девушка сама могла бы порубить кого-нибудь на шашлык. Дэва очаровывала дикой, звериной красотой — и была совершенно смертоносна. Ройс, кажется, осознанно искал смерти, но пока не нашел, а Дир был одним из охотников на пиратов, который передумал на половине пути — такое случалось, это никого не смущало. Единственный юнга, мальчишка Вирен, пробрался на «Легион» — конечно же — в бочке, но гнать его никто не стал. Должен же кто-то драить палубу, да и он ловчее их всех взлетал в воронье гнездо. Их называли «Адскими гончими», потому что гальюнная фигура скалилась диким псом, готовым вцепиться в горло кому угодно и вырвать шмат жаркого мяса. А за ними тянулся долгий кровавый след по всему Гранд-Лайну, словно они прокладывали какую-то свою линию. Ян знал, что на листовках его называют Смертью. Не очень-то занимательно, если так посмотреть; на Гранд-Лайне у каждого какая-нибудь небывалая кличка — и много придури в голове. Но Яну нравилось, это было… говоряще. И весьма эффектно. Среди сброда, варившегося в водах Гранд-Лайна, он стал чуть известнее, когда послал нахер посланцев правительства, предложивших ему гордое звание Воина Моря. Он уже как-то работал на закон, ему не понравилось. Оказалось, что посылать правительство не принято, так что относиться к нему стали с некоторой опаской, хотя Михок, единственный из Воинов, кто еще оставался более-менее в рассудке, уважительно кивал, когда они встречались в самых пропитых местах Гранд-Лайна. У них не было хозяев — и не будет. Он не любит бессмысленной жестокости, но — во имя всего несвятого — они ведь пираты. — Вон тот, — замечает Ян, кивая на одного из людей торговца. Явно наемник, каких нанимают для защиты судна как раз на такой случай, если не повезет, но не очень-то его работа помогла капитану. Особенно по сравнению с линейным «Легионом». Суденышко — разбитая скорлупа. Ненужных убийств Ян тоже не одобряет, потому что всегда можно обернуть происходящее себе на пользу, извлечь выгоду. Выгода выглядит сомнительно: как рыжий наемник с разными глазами, в которых есть что-то тревожно-злое. Ян знает, как выглядит бунт, несмотря на то, что на «Легионе» они предпочитают решать проблемы разговоры, а не ночной резней. Но еще лучше Ян умеет находить убийц. Это вроде чутья — он знает, в ком запрятан зверь. Зверь достаточно разумный, чтобы его контролировать. Обычно на его приглашения соглашаются, потому что выбор из «умри» или «поступи на службу» однозначен. Принципиальных Ян встречает редко — почти никогда. Только несколько предпочли гордую смерть, и в них он видел что-то похожее, почти родственное. Бывшие морпехи, которые еще верят во что-то справедливое. Пираты, которые были слишком хороши для резни. Для резни у него есть Влад с Карой, и они уже лениво оглядывают рыжего, словно прикидывая, как бы его лучше разделать. Тот определенно готовится сопротивляться. На палубе становится немного тише и намного напряженнее. Рыжий что-то сквозь зубы бормочет про «грязных пиратов». — Понимаешь ли, море дает, и море отбирает, — говорит Ян. — И вторые шансы оно вручает крайне редко, так что тебе сейчас очень повезло. Влад что-то ворчит у него за спиной, рассеянно рассматривая рваный такелаж. Он считает, что незачем тратить время на мертвецов и читать им проповеди. Он не любит брать пленных. Еще меньше — принимать новых людей в команду, в которых он не до конца уверен. Рыжий настороженно кивает. Подходит ближе — самый лучший момент, чтобы ударить ножом, но он внимательно оглядывает Яна и чуть усмехается: — Не похож на листовку, — замечает. Влад ревниво косится. Кара смеется — она тоже не похожа, больше напоминает какого-нибудь мальчишку, а не девушку с коротко отрезанными волосами. Возможно, ей немного обидно, что их не узнали, но все-таки бело-синяя форма Яна, заляпанная кровью на рукавах, привлекает гораздо больше внимания. — Капитан закрылся в каюте и боится выходить, — змеем шипит новоявленный пират. — Хотите, я с ним поговорю, а вы его прикончите? Неплохая задумка, только Ян предпочитает честные битвы, если их такими можно назвать: такие люди обычно не владеют оружием, но и торговцы на Гранд-Лайне умеют удивлять. Кодекс чести — не самое удивительное, что можно встретить среди пиратов. Вместе они вскрывают капитанскую каюту, и Ян почти что разочарован — видит невысокого немолодого человека, с сединой в висках, с усталостью во взгляде. Он выглядит не разозленным, а разочарованным из-за того, что попался в руки пиратам, которые мечтают только о наживе. Может быть, он мечтал, что сам прославится, развозя пойло. Судя по тому, сколько стоило содержимое трюма этого невзрачного корыта, работает он на кого-то важного. Эту рыбку побольше Ян и надеется выманить. — И кто из вас капитан? — спрашивает торговец, храбрясь. — Понимаете ли, — вежливо говорит Ян, шагая ближе; руку все еще оттягивает мушкет, — мы за анархию. Влад наблюдает за ним, улыбаясь. Ему самому любопытно, когда Ян догадается, что он — капитан.