The purge

      Кристина устала. Чикаго не дает ей дышать. Чикаго — это словно одна сплошная петля, что плотно затянута на ее шее. Петля сужается все сильнее и сильнее… Кристине кажется, что она вот-вот задохнется и умрет.       Но избавление все никак не наступает.       Когда становится совсем невмоготу, Кристина садится за руль своего бронированного двухместного автомобиля и едет прочь. Дальше Стены, дальше фракции Дружелюбие.       Колеса поднимают столпы пыли, и все знают, кто в пути, но за пределы города ее выпускают беспрекословно. Все знают, кто она.       Кристина Педрад — жена лучшего друга и советника мэра города Тобиаса Итона.       Вслед за машиной Кристины Чикаго всегда покидает простой — но только с виду — автомобиль обычного, не слишком богатого горожанина. На самом деле, автомобиль бронирован и принадлежит мэру.       Тобиас Итон всегда уезжает из Чикаго спустя пару часов после своей любовницы.       Об этой связи знают все, кроме Зика, лучшего друга и мужа, но все молчат.       Тобиас «Четыре» Итон тоже хорошо знает это ощущение — удавка на шее. Он ненавидит мир, который сам же создал. Мир-утопию. Идеальное благополучие.       Тобиасу чего-то не хватает в этом мире, чтобы начать дышать. И Кристина знает, чего.       Имя ей — Беатрис.       В бункере темно, и Тобиас с трудом отыскивает Кристину в одной из комнат. Она сидит на кухне, за закрытой дверью. На столе слабо горит лампа. В руках у нее книга в черной обложке, хорошо знакомая Тобиасу.       Эрик, его бывший напарник и бывший соперник, то ли друг, то ли враг, не вел никаких дневников. Но набрасывал заметки обо всем, что происходило во фракции и за Стеной.       Для Кристины заметки Эрика — единственное, что от него осталось. Кристина знает каждую из десятков страниц наизусть, но читает снова и снова.       — Кристина? — Тобиас негромко зовет ее, опасаясь потревожить ее уединение. Но та с готовностью откладывает книжку. Она ждала Четыре.       — Отпусти их.       Тобиас перешагивает порог кухни и садится на жесткую скамью напротив Кристины. Опять она завела неприятный для него разговор.       Она вбила себе в голову, что должна защитить Питера и Кару, а Тобиас не видит причин для снисхождения. Закон одинаков для всех.       Он повторяет вслух эту фразу, и в зеленых глазах его подруги вспыхивает пламя ярости. Вспыхивает и тут же погасает.       — Калеб — вот кто виновен по-настоящему! Это его нужно судить! Он готовил на тебя покушение, Четыре!       Кристина редко называет его старым прозвищем. В ее устах «Четыре» приравнивается к пощечине.       — За Калебом следят лучшие люди Управления Безопасности. И возглавляет эту операцию твой муж.       На пощечину Тобиас отвечает тем же.       Кристина вздергивает подбородок, задетая его словами, вскакивает со стула и направляется к двери с явным намерением уйти прочь. Но Тобиас не дает ей этого сделать. Перехватывает на полпути и ловит за руку.       — Отпусти, — разъярённой кошкой шипит Кристина. — Зачем я вообще сюда приехала?! Мне нужно домой, к мужу.       — Твой дом здесь, а не в ненавистном Чикаго. — Тобиас сокращает расстояние между ними, крепко удерживая ее за руку чуть выше локтя. — А твой брак — всего лишь формальность.       Мэр Чикаго совсем не похож на командира Бесстрашия, над чьим прозвищем Кристина позволила себе шутить когда-то. Мэр не терпит возражений и неподчинения.       Когда Тобиас впивается в жестком требовательном поцелуе в рот Кристины, она не может не подчиниться.       Жесткостью пропитаны их отношения. Жесткость во всем.       В том, как Итон порывисто отрывает Кристину от пола и сажает на железный стол. Терзает губами ее шею — красные следы потом придется прятать под шарфом. Его руки скользят по ее бедрам, сжимая их так, что останутся синяки.       Поцелуи и прикосновения Тобиаса меньше всего похожи на ласки, но они заставляют забыть о нежности мужа, которая для Кристины служит лишь еще одной удавкой. Зик — часть презираемой жизни в идеальном Чикаго.       — Четыре… — стонет Кристина, когда Тобиас припадает губами к ее груди, обводя языком сосок, прикусывая его.       Этот ненавистный звук его прозвища невыносим. Итон затыкает Кристину очередным поцелуем, неистово грубым, больше похожем на борьбу. Она в пару движений ловких рук расстегивает его брюки. Ее юбка задрана на бедра, рубашка распахнута, и несколько пуговиц упали на пол, как и ее белье.       Тобиас входит в нее резко, до упора. Кристина с готовностью обхватывает ногами его бедра. Ей нужно больше… Ей нужно все без остатка.       Каждым движением Тобиас срывает с мягких губ проклятое «Четыре», и оттого его толчки еще быстрее, жестче. Два горячих тела слились воедино. Борьба продолжается.       Железный стол ужасно неудобен, но любовники, охваченные остервенелой страстью, не замечают этого. На теле Кристины останутся синяки, которые придется скрывать от Зика. На спине Тобиаса — следы от ее ногтей, которые, впрочем, скрывать не от кого.       Их страсть похожа на безумный танец диких животных, но только в этой горячей агонии они забывают про удавку, что мешает дышать.       Кристина не знает, что такое нежность Тобиаса. За каждое «Четыре» он наказывает ее, но она не может называть его иначе. Ей это нравится.       Прощаясь с Итоном на той же кухне, где они только что предавались греху, Кристина не дарит ему поцелуев. Она лишь усмехается. И уходит прочь.       Тугая веревка на ее тонкой шее на какое-то время ослабевает.       Кристина не будет вспоминать о своих тайных встречах с Итоном еще пару недель, пока не захочет увидеть его снова. Ее мысли принадлежат Питеру и Каре, которые в тюрьме ждут суда. Их обвинят в покушении на убийство министра финансов.       Кристина всем нутром противится такому раскладу событий. Да, кто-то из этих двоих ранил Прайора, а может, они оба, но настоящий преступник — Калеб. Он покушался на Тобиаса.       Из-за него погибла Трис.       Полное осознание ненависти к этому человеку приходит неожиданно. Кристина встречает Прайора в мэрии в обществе Сьюзен, его новой спутницы. О бывшей жене Калеб отзывается презрительно в те редкие минуты, когда вообще о ней говорит. Он будто бы рад, что наконец избавился от нее.       А Кристина, глядя на Калеба, видит мертвую Трис.       — Педрад, — цедит сквозь зубы Калеб, сталкиваясь с Кристиной у главного входа. Ее ненависть он чувствует за версту, но кто она такая, эта девчонка, всего лишь подстилка Итона.       — Ты… — шипит Кристина. По фамилии лучшей подруги она этого человека не называет, а обращения по имени он не заслужил.       Калеб покидает мэрию, а Кристина, забыв про свои дела, бегом мчится к лифту — ей нужно как можно скорее попасть на последний этаж, в кабинет Тобиаса. Ей необходимо срочно поговорить с ним о Каре и Питере.       В кабинете его нет. Вот-вот начнется совещание, а Тобиас еще не появлялся. Это очень странно, ведь Итон никогда и никуда не опаздывает.       Чувство тревоги охватывает Кристину и с каждой минутой растет. Кристина опрометью оказывается на улице и садится в свой новый автомобиль, чтобы поскорее добраться до дома Тобиаса.       Не обнаружив на стоянке никаких машин, Кристина понимает, что приехала зря. Никого нет. Но интуиция ведет ее вперед, заставляет пересечь двор и войти в дом.       Едва Кристина переступает порог гостиной, как чья-то рука хватает ее поперек талии, а к шее прикасается холодное дуло пистолета.       — Я ждал не тебя, — говорит ей на ухо Калеб, — но шлюха мэра — тоже неплохо. Если он, конечно, хоть каплю ценит твою жизнь…       А потом оглушающая боль в затылке.       Темнота.       Кристина приходит в себя в больничной палате.       Знакомые постоянно заходят к ней, сменяя один другого, и говорят, говорят.       Ей сочувствуют, за нее переживают. Кристине все равно. Тобиаса все нет, и Зика тоже.       Под вечер дверь в палату нерешительно отворяет Кара, и Кристина впервые за весь день улыбается искренне.       — Нас с Питером отпустили, — рассказывает Кара. Она выглядит усталой и измученной, без прежнего лоска обворожительной женщины, но глаза ее сияют. — Но я должна рассказать тебе плохую весть… — Кара замолкает, подбирая слова, и Кристина крепче сжимает ее руку, вся напрягается.       «Что с Тобиасом?» — едва не срывается с ее губ, но Кристина вовремя сдерживает порыв.       — Зик погиб, — раздается горестный вздох Кары.       Кристина испытывает странную смесь облегчения и сожаления. Она рада услышать, что это не Четыре. Но Зик смерти не заслужил… И жизни такой не заслужил. Она, Кристина, даже не пыталась стать ему хорошей женой, когда Зик заботился о ней.       Теперь ей безгранично жаль, но ничего уже не исправить…       — Отдыхай, — говорит Кара на прощание и уходит. Она последний посетитель. Кристина ждет еще одного, но он так и не появляется в палате.       Кристина засыпает под действием снотворного, что заставляет принять медсестра, засыпает с горькими мыслями и чувством разочарования.       Тобиас Итон появляется поздно вечером, никем незамеченный. Опускается в кресло рядом с кроватью.       — Ты была права, Бесстрашная. — Он улыбается в темноте, сжимая тонкую женскую руку. — Я Четыре.       Слишком многое понять его заставил страх потерять ее.       Он всегда думал, что в новом Чикаго у него никого не осталось. Но один человек всегда был рядом.       И утром, открыв глаза, этот человек поймет, что он — Четыре — теперь будет рядом всегда.