Стон

Весь день он был непривычно мрачен и не отходил от Шерлока ни на шаг, угнетая своим молчаливым присутствием. Шерлок убегал от него в сад, превращенный ветром и мелким дождем в унылое, мрачное место. Находиться здесь было хуже, чем в доме, и он возвращался назад. Всё вокруг замерло в ожидании… чего? Шерлок не понимал, но каждый нерв был натянут до звона, и по спине нет-нет да и пробегал холодок откровенного страха. К обеду Садерс резко переменился. Исчезли муть и тяжесть во взгляде. За столом он много пил и много болтал, тем самым напрягая Шерлока ещё больше. Шерлок потягивал вино и молчал, стараясь не смотреть на его неестественно оживленное лицо. Никогда ещё в этом доме ему не было так тревожно. Голова закружилась внезапно, и на несколько секунд он утратил способность ориентироваться. А затем воздух дрогнул, и всё поплыло перед глазами, теряя краски и очертания… Садерс не отрывал внимательных глаз от лица, залитого смертной бледностью, с любопытством считывая с него эмоции, одной из которых было осмысление происходящего, а следующей — отчаяние от невозможности что-либо исправить. — Как ты себя чувствуешь, Шерлок? — Что… ты… задумал? — язык уже не слушался, сознание меркло. — Грязь. Очередную бесподобную грязь. * Он очнулся в незнакомой комнате, узкой и длинной, состоящей лишь из кровати и небольшого комода, на котором тускло светилась настольная лампа и тихо потрескивала ароматизированная свеча, заполнившая небольшое пространство удушающими запахами ванили и шоколада. Как удивительно пошло. И как легко... Слегка разведенные ноги и свободно лежащие на постели руки были едва ощутимо схвачены тонкими серебряными браслетами и прикованы к бортикам такой же узкой кровати. — Очень напоминает гроб, не находишь? Садерс появился из ниоткуда, из мрака и тишины. — Этот мальчишка сущий дьявол, — доверительно сказал он. — В свое время, когда я был очень сильно им увлечен, выполнение маленьких прихотей Ди доставляло мне удовольствие. Кроме всего прочего паршивец любил подобные штучки, они заводили его так, что даже я терял от этого разум. Сознание Шерлока было ясным и чистым, как будто и не туманило его голову наркотическое забытье. — Что ты мне дал? — Господи, Шерлок, обычное снотворное, двойную дозу  — безопасно, но действенно. Я решил быть банальным и предсказуемым. — Садерс ласково улыбался и смотрел на обнаженного Шерлока тепло и участливо. — Тебе удобно? Вот и прекрасно. Да, мой мальчик, жизнь намного проще, чем наше представление о ней. Ты согласен? Я решил не мудрствовать лукаво и сыграть по её примитивным правилам. Старое доброе снотворное и старые добрые оковы. Лучше и не придумаешь. В конце концов, надо чтить традиции. Выпил бокал вина и отправился в дальнее плавание… Разве это так плохо? Шерлок слушал спокойный голос, стараясь не поддаваться панике. Сад наклонился и прижался к его губам мягко и нежно. — Любовь моя… Как ты меня измучил. Затем он быстро выпрямился и деловито добавил: — Итак, я тебя покидаю. Что поделать — заботы, общественная жизнь и прочая дребедень. Но, уверяю, ты не будешь скучать, — загадочно улыбнулся он, — Ди о тебе позаботится. Например, почешет твой великолепный нос, если будет невмоготу, или… что-нибудь еще, не менее великолепное. Он исчез так же быстро, как появился. * Шерлок закрыл глаза и прислушался к собственным ощущениям. Довольно удобно. Руки не затекли и не устали, поскольку естественно и привычно лежали вдоль тела, а тонкая прочная цепь позволяла легко ими двигать, лишая заключенного только одной возможности — поднять их и прикоснуться к себе. Ноги тоже были зафиксированы в достаточной мере свободно для того, чтобы можно было время от времени поменять положение и даже согнуть их, разминая колени. Во всяком случае в ближайшие пару часов о ломоте в суставах и боли в мышцах можно не беспокоиться. Единственный дискомфорт доставляли озноб и наполненность мочевого пузыря. О последней проблеме Шерлок старался не думать. Он вообще старался не думать, понимая, что ничего хорошего ему ждать не приходится. Ди появился минут через двадцать, встав в изножии кровати, и то, что читалось в его глазах, смело можно было назвать приговором. Его обнаженное тело сияло изысканным совершенством. Такой красоты и гармонии Шерлок ещё не встречал. Каждая мышца, обтянутая матовой кожей, казалась вершиной творения. Он не мог отвести взгляда от богатства красок и линий, источающих беспредельную сексуальность. — Что? — язык отвратительно одеревенел. Ди прижал его к кровати с неожиданной для такого изящества силой и тяжестью. — Как ты красив, — жарко выдохнул он. — И как я тебя ненавижу. Мой мальчик… — протянул он глумливо. — Не жди от меня пощады. Будешь сходить с ума так же как я. Долгое, долгое время. Он оторвался от губ Шерлока и сдвинулся вниз… …Шерлок изнемогал. Наслаждение было слишком ярким, и сознание уплывало. Так потрясающе истязать не смог бы сам дьявол. Так жестоко мучить, доводя до предела терпения, до похотливых стонов, до жалкого срывающегося шепота: — Прошу тебя… — Нет. Дрожа возбужденным телом и вцепившись пальцами в тонкие цепи, Шерлок сходил с ума, выгибаясь навстречу губам и быстрому языку. Оргазм был так близок, что от прилива крови горячо багровела головка, но в который раз умело доведя его до тончайшей грани, Ди исчезал. Напряжение немного спадало, но легче не становилось. Ожидание превратилось в новую пытку, и Шерлок бессознательно метался головой по подушке, превращая густые кудри в неопрятно сбившийся на затылке колтун. Кроме того, невыносимое страдание причинял переполненный мочевой пузырь. Слезы застилали глаза, но Шерлок этого не замечал, вздрагивая от режущей боли внизу живота. Наконец он не выдержал, закричал, и даже не сразу почувствовал, как простыни под ним пропитались обильной влагой. На какое-то время стало немного легче, но от унижения трясло и мутило. — Ты обделался, черт бы тебя побрал! — весело расхохотался сияющий свежестью Ди. — Даже не надейся, что я собираюсь менять под тобой пеленки. Он вернулся с упаковкой влажных салфеток и, тщательно протерев Шерлоку член и яички, снова принялся за свою изощренную экзекуцию. — Блядь, ты действительно сладкий, хоть и воняешь. Сосать тебя очень приятно. Но гораздо приятнее было бы отрезать этот великолепный стояк. Кончить Шерлоку он по-прежнему не давал. Мучительный марафон продолжался всю ночь и весь следующий день. Ни голода, ни холода, ни боли в конечностях Шерлок не чувствовал. Только жажду, которую Ди помогал ему утолить, поднося к губам бутылку с прохладной водой, и лишающее разума желание разрядиться. Мокрые простыни и отвратительный запах мочи его больше не волновали, этого Шерлок даже не замечал. Лишь бы выплеснуться наконец, лишь бы избавиться от переполненности мошонки. Ди сосал его с упоением, порыкивая то ли от удовольствия, то ли от ненависти. Каждый раз он чутко улавливал предоргазменную волну и тут же покидал Шерлока, напоследок настойчиво и жарко целуя в губы. Шерлок впадал в короткое забытьё. Голова кружилась, и мучительно стучало в висках. Хотелось умереть, так устал он от боли и унижения. Ближе к утру Ди надолго исчез, и сломленный усталостью, безразличный ко всему, Шерлок уснул. * Разбудил его насмешливый голос, шепнувший на ухо: — Мальчик мой, это ужасно. Ты отвратительно пахнешь. Ты описался? Как ребенок, честное слово. Разве так можно, Шерлок? Подожди. Я сейчас… Не в силах открыть глаза, Шерлок по легкому шороху понял, что Садерс снимает одежду. Наплевать. …Он вылизывал его с протяжными стонами, поглаживая вздрагивающий живот и бедра. — Как я соскучился, боже… Любимый мой… Мой нежный мальчик… Мой глупый герой… Шерлок возбудился мгновенно, и когда горячий рот обхватил его болезненно напряженный член, толкнулся в него так настойчиво и так жадно, что Садерс победно расхохотался. — Ух ты! А теперь меня попроси. Ты же хочешь кончить? — Да. — Попроси. — Прошу. Позволь мне... кончить. Прошу тебя. Умоляю. Садерс нежно провел пальцами по его щеке. — Умоляю… Как потрясающе это звучит. Конечно, мой ангел, конечно. Ты кончишь, и кончишь в меня. Всё и всегда бывает по-моему, уясни это наконец. …Он глубоко насаживался на Шерлока, задыхаясь от стонов, дрожа и покрываясь дорожками пота, стекающего по бокам и спине. Долгожданное проникновение было ошеломительным и ни с чем не сравнимым. Сердце сбивалось с ритма, не хватало дыхания, но Сад был готов умереть, только бы чувствовать внутри себя эту выстраданную твердость. Живую, горячую плоть своего Шерлока. Трахающего его с таким неистовством. — Ты мой Трон… Мой Престол… Мой Бог… Шерлок резко подбрасывал бедра, врываясь в него мощными, отчаянными толчками, и так же громко стонал и вскрикивал. Кончил он  быстро, почти не чувствуя удовольствия, лишь мучительно-острое освобождение и тоску. Садерс дернулся ещё несколько раз и, обхватив ладонью свой каменный член, сжав его больно и зло, сделал несколько яростных, сильных движений. Сперма брызнула как долго копившийся гной,  заливая Шерлоку грудь и живот. Хотелось рыдать — долго и горестно. Предел наступил. * Ди освободил его от браслетов и помог добраться до ванной. Ноги не слушались, тело сковала жгучая боль. Горячая вода расслабила и вернула подвижность суставам. В голове пусто звенело, в душе не было ничего, сердце билось спокойно и ровно, и если бы не этот размеренный стук, Шерлок вполне мог считать себя мертвецом. Он подчеркнуто тщательно оделся и спустился в гостиную, где у камина сидел так же тщательно одетый, отрешенный хозяин дома. Ди как всегда бесшумно передвигался возле стола, наполняя кофейные чашки. Шерлок с наслаждением сделал глоток. Негромкий голос заставил вздрогнуть обоих. — Этого — вон отсюда. Всех остальных — назад. Мы возвращаемся к прежней жизни, мой славный Ди. Довольно с меня любви. На Шерлока он так и не посмотрел.