Больше, чем слова

Юра гордился тем, что он единственный, кто знает настоящего Отабека, не считая его родителей. Он научился понимать его настроение по скрытым эмоциям и незаметным движениям, и видеть искреннего, такого, какой он есть, Алтына было позволено только Плисецкому. Можно представить, как угрюмый Отабек слушает метал и тяжёлый рок, но лишь Юре известно, что он иногда подпевает — и весьма мастерски — песням Ланы Дель Рей. Отабек пьёт чай без сахара и не ест сладкое, кроме горького шоколада. И у него есть татуировка. Алтын вышел из душа без футболки, тряхнув влажными волосами, наклонился к сумке, чтобы достать одежду. Задумавшись, Плисецкий уставился на его мускулистую спину, на которой от основания шеи до середины позвоночника тянулся витиеватый стебель с шипами и маленькими соцветиями. От стебля расползались геометрические узоры, покрывая лопатки. Необычный рисунок, выполненный чёрными чернилами, притягивал внимание. — Бека, — позвал Юра, когда они завтракали на кухне, — я хочу набить татуировку. Отабек, поднесший чашку ко рту, поперхнулся и поставил её обратно на стол. В тишине звенела бьющаяся о стенки кружки ложка — Юрина привычка. — Ты уверен? Будет больно. Очень. — Я знаю. Выберешь для меня салон? Его внезапный порыв удивил Алтына. Он знал, что если Юра решил что-то сделать, то его невозможно было переубедить. — Юра, ты не передумал? Отабек просматривал в интернете маршрут к выбранному тату-салону, третий раз задавая один и тот же вопрос. — Не передумал! Хватит спрашивать! — Не рычи, — Отабек улыбнулся, провёл ладонью по волосам блондина и снова повернулся к ноутбуку. Плисецкий надулся, мигом растеряв свою колкость. — Надеюсь, ты не будешь жалеть. В тату-салон они приехали к назначенным пяти часам. Алтын окинул взглядом помещение и кивнул ожидавшему его вердикт Юре. Темно-кофейные стены, увешанные эскизами в рамках, чистые бежевые полы и почти неуловимый медицинский запах. Мастер, высокий парень с «рукавами», назвавшийся Максом, выслушал желания клиента и изобразил эскиз на бумаге. Юра нервничал в ожидании процесса, сидя на кожаном кресле, и разминал похолодевшие пальцы. Левое плечо, которое он выбрал местом для татуировки, ему протерли спиртовой салфеткой и нанесли на него слой антибактериального мыла, приложив вырезанный эскиз. Отабек сел с правой стороны от кресла, перевернув стул и устроив руки на спинке. Атмосфера салона навевала на него воспоминания — захотелось сделать ещё одну татуировку. Мастер выложил на рабочее место необходимые инструменты и материалы, собрал машинку, надев перчатки, и выдавил чёрную краску в специальную емкость. — Постарайся не напрягать плечо, — посоветовал Макс и принялся наносить контуры рисунка. Плисецкий глубоко вдохнул, ощущая, как иглы молниеносно впивались в его кожу, будто жала множества насекомых. — Всё нормально? — взволнованно поинтересовался Отабек. — Нормально, — выдавил блондин. Через некоторое время Юра начал привыкать к неприятным покалываниям, увлёкшись работой татуировщика и жужжанием тату-машинки. Линии чётче обрисовывались на покрасневшем плече. В кабинете ненавязчивым фоном играла регги-музыка. Макс поменял машинку и приступил к закрашиванию, которое оказалось намного болезненнее первого этапа. Плисецкий зажмурил глаза, удерживая навернувшиеся слёзы. Боль раскалённым металлом резала его плечо. Мучительно и невыносимо. — Блять... — Юра, возьми мою руку. Блондин беспомощно посмотрел на парня. Его рука нерешительно легла в ладонь Алтына и, дрогнув, вцепилась в чужие пальцы. Юра делился своей болью, крепко стискивая руку друга, и тот молча принимал её, излучая силу и уверенность. Поддержка Отабека и его успокаивающие прикосновения отзывались теплом внутри Юры, отвлекая. — Скоро станет легче. Держись. — Конечно. Я же воин, — Плисецкий вспомнил слова друга, криво улыбнувшись. Спустя три часа, показавшиеся блондину пыткой, татуировка была закончена. Он разглядывал в зеркале плечо, на котором красовался созданный в стиле Лайнворк* тигр в треугольнике. Впечатляющая работа. Мастер обработал татуировку, накрыл её прозрачной плёнкой и вручил инструкцию по уходу. — Не жалеешь? Они вышли из салона и вдохнули свежий воздух, расслабляясь. Смеркалось. Вокруг загорались люминесцентные вывески, освещая улицы. — Нет, это же охуенно! Но на второй раз я вряд ли решусь. — Ага, — Отабек усмехнулся. — Теперь ты точно тигр России. Или тигрёнок. — Б-бека! Дурак! Юра покраснел и отвернулся, скрывая непроизвольную улыбку. Был июнь. Вечером температура воздуха падала и становилось не по-летнему прохладно. Встречный ветер забирался под одежду и развевал её полы. Отабек твёрдо вёл мотоцикл, обгоняя и виляя между машинами. Ему нравилось чувствовать скорость, проникающую в каждую клеточку его тела. Она не затмевала разум, а наоборот — проясняла, охлаждая мысли. Адреналин разливался по венам и разгонял кровь. Мимо пролетали огни, сливаясь в одну светящуюся полосу. Они въехали в дорожный тоннель. Мотоцикл накренялся при поворотах, но Юра не боялся быстрой езды. Ощущение свободы переполняло его; хотелось, несмотря на ноющее плечо, расправить руки и закричать. Он запрокинул голову: над ними проплывали желтые фонари, освещающие тоннель. Плисецкий улыбнулся и прижался к спине Алтына, плотнее обхватывая его за пояс. Сердце радостно стучало. Они выехали на полупустое шоссе, затем поднявшись на путепровод. — Давай здесь остановимся! Отабек съехал на обочину и, сняв шлем, озадаченно глянул на Юру. Тот слез с байка и подошёл к ограждению. — Здесь так красиво. — Да. Небо потемнело, открывая взору мерцание бесконечных звёзд. Внизу раскинулись дороги, переплетаясь и разбегаясь в разные стороны. Шум машин — единственный звук в вечерней тишине. Плисецкий поёжился, сетуя, что леопардовый бомбер не закрывал горло. — Тебе холодно. Юра не успел возразить, как Отабек обернул его шею своим шарфом. — Ты что д-делаешь? — вскинулся блондин. — Ты же замерзнешь. Он взял один конец шарфа, надел его на Алтына и стремительно покрылся румянцем, когда понял, как они выглядят. — Так мне нравится больше, — кончики ушей Отабека загорелись. Юра был согласен простоять так сколько угодно. В сером шарфе, который связывал их в единое целое и притягивал ближе друг к другу. Уютно, надежно, защищенно — так он чувствовал себя с Отабеком и наслаждался этим. — Сфоткаю вид в инстаграм, — пробурчал Юра. Дрожащими не от холода пальцами он запечатлел городской пейзаж и сменил камеру на фронтальную. На селфи насупившийся Плисецкий укрывался шарфом, а Алтын смотрел на него, приподняв уголки рта. Уже дома, когда Юра накладывал повязку на татуировку, ему пришло сообщение от Виктора: «Юри сказал, что на вашем новом фото у Отабек-куна влюблённый взгляд. Мило смотритесь <3». «Че?! Сколько вы выпили?!». Плисецкий судорожно открыл последнюю фотографию и ничего не заметил: взгляд Отабека был привычным. «Влюблённый». Идиоты. Юра присел на край ванны, пытаясь успокоить поднявшуюся бурю эмоций и боясь признать собственные мысли: он хотел, чтобы они были правы. Влюблённый. Пиздец.