Осень в Кирате

Сознание возвращалось не сразу. В нос ударил резкий запах какого-то зелья, кипящего в небольшом котелке у дальней стены. Вся пещера казалась оранжевой от испарений неизвестного рода. Наверное, это путешествие было самой большой и самой последней ошибкой в жизни Аджая Гейла. Ясно было, что ничего хорошего экспедиция в таинственную долину за проклятой святыней не предвещала. И если раньше у Аджая был хоть какой-то шанс выжить и выбраться оттуда, куда занесла судьба, то выхода из злосчастной долины, населённой служителями Ялунга — некоего местного сатаны в понимании Аджая, —не было. Когда Гейл преодолел все трудности, отбиваясь от сумасшедших язычников и гигантских йети, обитавших в долине, он нашёл наконец святыню. А потом что-то определённо пошло не так. Вертолёт уже ждал у выхода. Оставалось убить парочку разъярённых чудищ и забрать святыню Ялунга, непонятно зачем понадобившуюся Сабалу. Но как только Аджай уже решил, что дело сделано... Он смутно помнил только незнакомый голос и странное чувство в теле. Аджай стал йети, прикоснувшись к святыне. Какая ирония. Всё, что оставалось делать Гейлу, не до конца понявшему, что произошло, так это отсиживаться в пещере рядом со святыней и ждать, что будет дальше. Он видел йети, знал их кровожадность и беспощадную злость, и поэтому справедливо было ожидать, что безумие поглотит остатки здравого смысла. Аджай окончательно станет зверем. Чёртова экспедиция за святыней. Да будь проклята эта долина! Будь проклят весь Кират! Ненависть глодала душу, от досады Аджай не знал, куда себя деть. Тело зверя едва ли подчинялось Гейлу, и тот боялся выйти наружу, боялся быть убитым так позорно и так смешно. В итоге Аджай сам стал тем, против кого боролся, и не по своей воле. Через какое-то время парень перестал бояться из-за одолевавшего его голода. Аджай выходил из пещеры, спускался ниже, проверяя, нет ли поблизости людей, а затем отлавливал дичь и ел её сырой. Поначалу от этого тошнило, потом привык и смирился. Если бы эта удручающая ситуация не была связана с чем-то мистическим, Гейл, возможно, и нашёл бы способ вернуть себе прежний облик. Но он совершенно не понимал, как можно из йети обратно превратиться в человека. И в конце концов он смирился. И попытался забыть прошлое, чтобы не терзать себя. Аджай помнил... женщину. За всё время пребывания в долине Аджай не видел женщин — только размалёванных красной и белой краской мужчин-фанатиков. У того человека, который вошёл в пещеру, лицо тоже было замазано красными полосами, да и одежда была точно такая же, как у остальных жителей долины, но почему-то Аджаю показалось, что это была именно женщина. Когда человек подошёл ближе к Гейлу без всякой боязни и что-то пробормотал мягким голосом, Аджай увидел перед собой худое лицо молодой девушки и ярко-зелёные глаза, смотревшие беззлобно и сочувственно. Девушка начала бормотать себе под нос и раскладывать вещи из объёмного рюкзака на холодном полу пещеры. Изредка она кидала взгляды на Аджая, который пытался что-то выговорить, но из груди выходил только приглушённый звериный вой. В конце концов парень оставил попытки и совсем поник, размышляя о том, что, когда он окончательно превратится в мерзкого дикого зверя, то начнёт пожирать и людей. И ему становилось не по себе от того, что кусок свежего молодого мяса сидит прямо перед ним, йети, и пытается развести костёр. Что пытается сделать этот человек? В конце концов Аджай уснул с тяжёлым сердцем, почти не переставая думать об ожидавшей парня участи и от этого тихо завывая — само получалось. Если бы он мог говорить в этом теле, то, может, всё было бы не так плохо. И сейчас Аджай бы просто матерился, а не мерзко скулил. Так вот, Гейл проснулся от неприятного запаха. Увидев, что девушка ещё сидит неподалёку, полностью занятая делом, Аджай поднялся. Высыпав один из многочисленных мешочков, валявшихся рядом с костром (она ещё и поленья принесла в пещеру? чудачка), в странное зелье, девушка приветливо улыбнулась Аджаю, и тому стало неловко. — Решми, — произнесла девушка — видимо, она представилась. Аджай хотел выговорить своё имя в ответ, забыв, что он монстр, а не такой же человек, как сидящая на коленях девушка перед ним. Рык прогремел на всю пещеру, и Гейл испугался, что девушка теперь уйдёт, но она лишь многозначительно хмыкнула и зачерпнула большой ложкой оранжевую жидкость из котла, перелив её в кружку. — Выпей, — сказала девушка и отдала стакан Аджаю, который мог сжать посудину двумя пальцами. Парень приложил немало усилий, прежде чем ему удалось залить зелье в рот. Всё равно Аджаю нечего было терять, поэтому если девушка хотела его отравить, то это в каком-то смысле даже хорошо. — Я... Одежда там. Надеюсь, подойдёт, — смущённо пробормотала Решми и показала куда-то в сторону. Затем она поднялась, накинула капюшон на длинные пепельно-чёрные волосы и скорым шагом вышла из пещеры. Сначала Аджай почувствовал холод, пробиравший до самых костей. Затем — лёгкость: каждое движение, как прежде, было точно и делалось без труда. Аджай снова был человеком. Как Решми сделала это и зачем, предстояло узнать. Гейл хотел было выйти из пещеры и расспросить девушку, что за херня происходит, и тут вспомнил про одежду. Конечно, не слишком элегантную — да и раньше Аджай не носил ничего особенного, — но хотя бы тёплую. Серая куртка, серые штаны, чёрные тяжёлые ботинки. Ещё бы гуашь найти, вымазаться в ней — и вылитый служитель Ялунга. От одного взгляда на святыню в углу сделалось жутко. Это было фосфоресцирующее приземистое дерево, произраставшее прямо из каменного пола. Больше к ней Аджай прикасаться не собирался, чего бы это ему ни стоило. Последнее, что сделал Гейл перед выходом, это подобрал свой мобильный телефон, два года провалявшийся на полу в холодной пещере. С севшей, разумеется, батареей. Потом, запихнув в карман доисторический гаджет, Аджай бросил последний взгляд на тёмное место, в котором провёл целую вечность. Но вечность закончилась. Решми стояла у входа в пещеру, задумчиво глядя на простирающееся внизу снежное пространство. Аджай заметил, что у неё в руке было сжато оранжевое яблоко, идеально круглое, с какими-то иероглифами на нём. Парень вздрогнул. — Святыня, — улыбнулась Решми, заметив недоумевающий взгляд Аджая. — Её не уничтожить. Она была в самом дереве... Не волнуйся, я не стану йети. — Да кто ты, мать твою, такая?