Осень в Кирате

Напряжённый вдох и долгий выдох. Холодно. Руки цепенели, пусть даже в перчатках. — Думаешь, здесь знают о перемирии? — спросила Амита у Падмы, лучшей воительницы в армии. Девушки шли бок о бок, шурша тяжёлым снаряжением и одеждой и попутно разговаривая. — Надеюсь, — пожала плечами Падма и плотнее натянула капюшон на длинные собранные в хвост волосы. — Только вот вряд ли даже при перемирии нам отдадут армию мятежников, — усмехнулась девушка, подумав. Амита молча кивнула в ответ и машинально остановилась. От одного вида Дургеша, который расширялся и активно пополнялся новыми «еретиками» и «безбожниками», сердце замерло. Никак не приходило в голову, что когда-нибудь Амита побывает так близко к лагерю смерти, который пролегал высоко между гор, в мерзлоте и унынии, и теперь занимал огромную площадь. — Там не должно быть много охраны. Справимся, если повезёт, — самоуверенно вскинула голову Падма и обернулась, махнув рукой: так она давала знак идущим сзади, что нужно поторопиться. Позади Падмы и Амиты стояли лучшие из солдат Кирата и армия превосходных бойцов, нанятых Пэйганом. Уверенность в победе была, но терять таких ценных людей не хотелось взамен на отощавших пленников Дургеша. Другое дело, что эти пленники могли сыграть решающую роль в войне с Сабалом — все они были чьими-то друзьями, близкими, отправленными на мучительную гибель. За прочной оградой лагеря залаяли псы. Амита ещё раз пожалела о том, что взялась за это сама, и ринулась вперёд. Дургеш атаковали сразу с трёх сторон — столько было ворот, ведущих в лагерь. Отряды возглавляли Амита, Падма и ещё один парень, дальний родственник Амиты — Сахель. Все они отлично знали своё дело, поэтому Амита не опасалась ничего, кроме собственной гибели от пуль людей Сабала. Первое, что увидела Амита, когда выломали дверь — наставленные на неё дула автоматов и морды разъярённых псов. Пусть это была не первая бойня в её жизни, но такое редко кому из опытных воинов приходилось пережить. Прежде чем люди Сабала успели среагировать и понять, кто есть кто, солдаты Амиты уже расстреляли некоторых из них. Ворота были выломаны одни за другими, и лагерь забушевал. Краем глаза Амита наблюдала за происходящим вокруг других отрядов, а сама бросалась чуть ли не под пули — спасали лишь экипировка и мгновенная реакция. Шаг по не расчищенному снегу давался трудно, и за каждый приходилось бороться. На Амиту внезапно налетели сразу два взбешённых крупных пса и разорвали бы за считанные секунды получше оружия, если бы не помощь тех, кто бился с ней бок о бок. В первый раз женщина чувствовала себя так взволнованно и воодушевлённо из-за поддержки со всех сторон. Слаженные, точные атаки бойцов Амиты почти подавили охранников Дургеша, не ожидавших нападения. Осталось всего пять-шесть человек с вражеской стороны. Амита снова храбро кинулась туда, где шёл особо ожесточённый бой, и под её метким огнём пали ещё два человека. Снег во многих местах Дургеша окрасился в красный. Повсюду валялись тела — и врагов, и союзников. На счастье, заключённые — большинство из них — успели уйти глубже в лагерь, где шли каторжные работы в шахтах. Амита взглядом нашла Падму и подошла к ней, тяжело дыша. Та была ранена в плечо и стояла с посиневшим от боли и холода лицом. — Надо увести каторжников, — без тени сочувствия в голосе сказала Амита, хотя ей было тяжело видеть раненых и убитых киратцев, которые сражались вместе с ней. — Ага, — выдавила Падма, глядя вдаль померкшим взглядом чёрных глаз. Остальные уже уходили с места бойни, чтобы освободить пленников смерти. Но Амиту привлекли странные звуки доносившиеся оттуда, откуда пришёл отряд. — Думаешь, это йети? — спросила Падма сквозь зубы, всё ещё держась за пробитое плечо. — Ну, существа, которых привели эти… — Не стоит думать об этом, — отрезала Амита жёстко, но всё же поёжилась от рёва. Она до последнего была склонна надеяться, что это ей только чудится. Из-за того, что в Кират пришли так называемые «служители Ялунга», в Кирате было объявлено перемирие. Все силы были направлены на то, чтобы справиться с йети, гигантскими белыми существами, и служителями. И это раздражало Амиту, при этом пугая. Она была так близка к тому, чтобы завершить войну за свободу Кирата! Но… — Всё же стоит подумать об этом, когда мы будем вести ослабших людей через горы, — хрипло произнесла Падма, когда рёв, как раскат грома, прозвучал будто бы совсем рядом. — Амита, мы уже нашли более двухсот человек, — подошёл со спины Сахель, весь искусанный, в порванной во многих местах прочной одежде. — Всего в Дургеше их должно быть четыреста с лишним. — Отлично. Ведите всех, кого сможете найти, — ответила Амита дрогнувшим голосом. — Мой отряд и отряд Падмы пойдём впереди. Женщина с жалостью обходила трупы товарищей, но не останавливалась и вела за собой свой отряд. Они уже миновали врата огромного Дургеша, когда рёв послышался снова. В отряде не спешили паниковать, а лишь держали наготове автоматы. «Неужели эти твари уже досюда добрались?» — ужасалась Амита, но шла молча, гордо выпрямив спину и вскинув голову. Жарко. Пальцы горят. Кажется, Амита чувствовала, как по спине вместе с потом стекает жгучими струйками кровь. Лицо же нещадно обжигало холодом. Только бы не застрять ногой в снегу… Командир отряда смотрела только под ноги, сосредоточившись на тяжёлом передвижении по сугробам. — Амита!!! — послышался ор сзади. Женщина устремила взгляд вперёд, и впереди показалась нечёткая фигура громадного зверя, передвигавшегося с трудом, но упорно шедшего к отрядам. Инстинкты самосохранения призывали Амиту бежать. От одного вида силуэта йети — зверя, который мог разворотить целый аванпост с десятком солдат — все внутренние органы болезненно сжимались в комок и чуть ли не наружу лезли. Женщину било крупной дрожью, но она отступила всего на полшага, готовая закрыть собой бойцов. Когда качающаяся из стороны в сторону фигура была на достаточном расстоянии от женщины, та задержала дыхание, чтобы подавить панику, и нажала на спусковой крючок. Йети не стали даже разглядывать: последовав примеру Амиты, многие сразу же начали стрелять в зверя. Непрерывное тарахтение выстрелов звенело в ушах. Чудище подошло ещё ближе так, что Амита могла видеть его маленькие хищные глаза. Глядя прямо на йети, Амита ещё несколько раз выстрелила ему в голову, пока не истратила весь магазин. Зверь повалился на снег тяжёлой тушей, залив сугробы чёрной кровью и сразу начав разлагаться на глазах. — Неужели?.. — пробормотала Амита, оправляясь от шока. Только сейчас она услышала звуки паники среди каторжников и даже среди солдат. — Э-этот старый какой-то, — сказала Падма, приглядываясь к полусгнившему, покрытому застарелыми рубцами телу йети. — Мне показывали фотографии тех, которые сейчас на самом севере Кирата. Здоровые такие… Страшные… — Падма резко замолкла. — Пошли дальше. Похоже, он здесь был один. — Амита ума не могла приложить, как здесь оказалось это существо. Может, его покой потревожили только сейчас, и он вылез из какого-то укромного места? Но откуда в Кирате могли взяться эти создания до того, как пришли служители… Оглушительный рокот раздался за спиной. — Что там ещё? — вскрикнула Амита и обернулась. — Видимо, рёв этого существа вызвал снежную лавину, — ответила Падма. На Дургеш неслись волны снега, погребая всех усопших в нём. Армия Амиты была уже далеко, но всё же от этого командир не переставала волноваться. Лавина не успела настигнуть людей, спасающихся из лагеря смерти. Большинство из них вышли в Кират целыми и почти невредимыми, только вот за спиной остался Дургеш — древнее, зловещее место, где были похоронены сотни. А может, тысячи. И теперь этот ад в горах был захоронен лавиной. Это как знак того, что страдания киратцев рано или поздно закончатся. *** Сабал был в ярости. Только он собрался вызволить всех безбожников из лагеря, дать им второй шанс в сражении с йети и еретиками-служителями, но Амита как всегда была раньше него! По всему Кирату ходили слухи о том, что четыреста человек были спасены из Дургеша, который завалило снегом. На сторону Амиты и так перешло слишком много людей, недовольных властью Сабала. Молиться Кире стало невозможно даже в одиночестве. Постоянно терзали мысли, донимали сообщениями о том, что случилось ещё что-нибудь отвратительное. Те же самые киратцы ликовали, когда Сабал вступил на трон: «последователь Мохана», «настоящий король», «избранник Киры»! И что теперь? Теперь эти люди убивали своих же братьев, сражаясь за проклятую Амиту! Свечи задуло ветром, который вошёл в распахнувшуюся дверь. От звона колокольчиков висящих над головой, Сабал открыл глаза и недоброжелательно посмотрел на того, кто потревожил его вечернюю молитву. — Говори, зачем пришёл, — приказал Сабал солдату, неловко топтавшегося у входа и непрерывно кланяющегося повелителю. — Пэйган… — только и вымолвил парень и совсем поник. — Что? — всполошился Сабал и мигом поднялся на ноги. Солдат отошёл в сторону, пропуская короля. Сабал вышел в подсобку на аванпосте — единственное место, где стоял каким-то образом ещё работающий дряхлый телевизор. Как только мужчина распахнул дверь, на него уставились сразу несколько пар покорных глаз. Из мигающего ящика доносились уже почти забытые звуки оркестра, наигрывающего однообразный марш. — Дорогие киратцы, — на экране появилось до жути знакомое лицо блондина-азиата, одетого в чёрный парадный смокинг, — я рад, что изменился на благо страны. И я рад, что вы поняли это. — Сабал зашипел от злобы и еле сдержался от того, чтобы не плюнуть в телевизор, на котором отображался сам Пэйган Мин и даже часть взбудораженной толпы у подиума, где он стоял. — Я наконец осознал, какие ужасные вещи творил с простыми людьми. — В голосе мужчины нельзя было различить ни одной фальшивой ноты: он как будто пел заливисто, выкрикивал искренние, правдивые слова в уши наивным жителям Кирата. — И решил загладить свою вину. Из Дургеша на днях были освобождены четыреста невинных человек. Теперь эта тюрьма навечно скрыта под снегом. — Восторженные возгласы раздались в ответ на слова мужчины. — А также я готов отдать, — Пэйган сделал небольшую паузу, — десять миллионов киратских рупий на снаряжение бойцов армии очаровательной Амиты. За ней — будущее! — Подождав, когда аплодисменты утихнут, Мин улыбнулся и продолжил: — В ближайшую пятницу я помолюсь вместе с народом. Место я скажу после эфира. Да озарит вас свет Банашура, дорогие мои киратцы! — Пэйган вскинул руки к небу с одухотворённым выражением лица. На этом представление кончилось. — Да как он посмел? — процедил Сабал и опустился на стул. — Неужели ему ещё кто-то верит? — Амита убедила всех, что он действительно изменился, — с печалью сказал кто-то из солдат, присутствовавших в комнате. — Он ходит по Кирату и раздаёт бедным деньги, его видели в пещерах молящимся — кто-то даже пустил слух о том, что от Пэйгана иногда исходит фиолетовое свечение. В общем, Пэйган спонсирует армию Амиты. Наверняка планирует всё окупить, когда снова захватит власть с Амитой на пару и будет эксплуатировать труд киратцев и выращивать опиум. Сабал взревел и вышел из комнаты с окончательно испорченным настроением. «Нельзя было доверять сыну этой шлюхи, — думал мужчина, сжимая кулаки. — В нём нет ничего от Мохана» Была суббота. Пэйган вместе с множеством киратцев молился в одной пещере и показывал какие-то фокусы с призраками, рассказывал про святыню Киры и Шангри-Ла в деталях. Амита, привлекая на свою сторону всё больше людей — в основном благодаря деньгам Пэйгана и его заверениям в том, что он стал совершенно другим человеком, успешно боролась со служителями Ялунга, не позволяла им пройти дальше на юг Кирата и уже подумывала напасть на их лагерь рядом с шахтами. Откуда-то Пэйган знал всё это — и про силу святыни, и про Шангри-Ла, и про то, откуда вышли служители Ялунга и что им нужна именно святыня. Это не давало королю покоя. Сабал сидел на кровати в полумраке и сосредоточенно читал учение Банашура. В распахнутое настежь скрипящее окно дул промозглый ветер, но одеваться мужчина не спешил — он был слишком погружён в свои мысли. Одна из свечей погасла; в комнате стало ещё темнее, и от этого каждая причудливая тень казалась гротескным изображением демона в сознании Сабала. Король никак не мог отделаться от назойливых предчувствий и мыслей, преследовавших его. Но продолжал читать, вдумываться в каждую строку божественной книги, наполненной благодатью. Это была тихая сентябрьская ночь, ничем не отличающаяся от всех остальных — долго тянувшаяся, завывавшая под окном одиноким волком или струями ледяного воздуха. Декоративные фонарики сиротливо покачивались под потолком, хоть как-то украшая маленькую комнату короля на аванпосте. Дворца у Сабала никогда не было — да и какой дворец, если постоянно приходилось разъезжать по всей стране. — Не спрашивай… — донеслось из рации на фоне общего шума, — откуда я узнал, как связаться с тобой. Ялунг — он всё знает, во всём помогает тем, кто служит им… Сабал схватил рацию и срывающимся голосом проговорил в неё: — Что тебе нужно, враг Киры? — Святыня, — рявкнул мерзкий голос. — Ты не дождёшься её, еретик! — Сабал сжал руку в кулак и заскрипел зубами. Теперь холод прошёлся по его спине и дошёл до самого мозга костей. — А в обмен на двенадцать твоих солдат? — заискивающе послышалось из рации. Королю стало ещё холоднее. Он закрыл глаза, послушал собственное сердцебиение и только спустя минуту абсолютного молчания гаркнул в рацию: — Не дождёшься. — Тогда мы перережем всех твоих солдат и не остановимся, пока не получим святыню. Её требует Ялунг. А Ялунг… знает всё. Он уже близко, — прохрипел неизвестный и отключился. Пот катился градом со лба Сабала; мужчина даже не знал, как расскажет о том, что променял своих солдат на святыню. Его не поймут. Если бы они знали, что эту святыню даровала Кирату сама Богиня когда-то! Святыня. От этого слова засосало под ложечкой. Фраза о том, что Ялунг близко, крутилась в голове, въедалась в разум. Сабал не мог усидеть на месте, поэтому он, шатаясь, подошёл к шкафу, где хранилось оружие. И достал блёкло сияющий золотой шар трясущимися руками.