Одержима

      Под ногами противно скрипел лед. Выбоины в дорогах, наполненные дождевой водой, покрылись льдом, сегодня ночью были первые заморозки в этом году. Босые ноги, покрытые то ли запекшейся кровью, то ли слоями грязи, аккуратно шагали по лесной тропе. Было странное ощущение, что впереди не человек, а животное, хищник, готовый в любой момент напасть. Но мелкое зверье чуяло существо, скрываясь в своих норах и убежищах.       Оно двигалось почти бесшумно, словно уж, что спешит в воду. Над головой были темные тучи да яркая луна, что была слишком яркой для его взгляда в эту морозную ночь.       Тропа была витиеватой, то и дело уходя то налево, то направо. Она знала эту дорогу, ходила по ней почти каждый день, а то и по несколько раз на дню; но не понимала, что она здесь делает, куда и зачем идет. В голове было пусто, все как с чистого листа, лишь тело помнило адскую боль. Она шла медленно, рывками, словно вспоминала, что куда-то нужно дойти, а затем тут же забывала. Она все еще была ей же, и в то же самое время она была совсем не она. Когда-то жизнерадостная, упрямая и умная девушка превратилась в это существо без цели, без инициативы, без стремления. Она просто шла. Шла вперед, в глубине души все же зная, куда она идет.       Осколки замерзшей воды щекотали ступни, что было непривычно после стольких дней заточения и боли. Ее оборванное платье практически не сохранило былого вида, это просто была темная тряпка, поверх немного более светлой сорочки, полностью изорванное и испачканное.       Она вышла из кромки леса, вглядываясь в далекие дома. Это была деревня. Гвинея. Ее деревня. Она это знала, понимала, но практически не понимала, что это значит для нее. Просто название, просто дома, ничего… Она не чувствовала грусти, потери, сожаления, все чувства куда-то пропали, но она знала, что должна была что-то чувствовать. Она отклонилась от своего маршрута влево, идя к отдельно стоящему, практически обособленному дому, окруженному тремя высокими и коренастыми деревьями.       Кругом было тихо, в доме горела свеча, знаменуя, что кто-то не спит.       Она приблизилась ко двору, когда в доме засуетились, можно было разобрать слова, но она не вслушивалась, но чувствовала, что говорят о ней.       Дверь дома легко отворилась, откуда появилась темноволосая девушка. Откуда не возьмись подул ветер, принеся ее запах хищнику, что остался в тени деревьев. — О, молю, нет, вернись в дом! — грозно шептал мужчина, но звучал для существа как будто совсем над ухом. Девушка лишь на мгновение остановилась, повернулась в его сторону, легонько махнув головой из стороны в сторону.       Она продолжила свой путь, остановившись в какой-то момент. Брюнетка глядела на нее, но не видела, слишком темно для ее глаз. — Кларк, — тихо позвала она, все же чувствуя неуверенность. Ее видение было прерывистым, образным, практически ничего не несущим. Она ничего и никого конкретно не видела, лишь поняла, что это будет как-то связано с Кларк. Прошло почти два лунных месяца с того злосчастного дня. Она не могла взглянуть и узнать что-либо про свою лучшую подругу, сестру… Все оборвалось в тот день. В день похорон Эбигейл. Больше она не видела будущее Кларк, ее просто больше не существовало. Октавия лелеяла надежду, что сможет помочь, сможет спасти ее или сможет увидеть что-то, что поможет ей ее отыскать, но в тот момент она потеряла веру. — Кто там? Покажись, — вновь попробовала она.       Кларк. Что-то больно щелкнуло в голове и отозвалось болью в груди. Кларк… Она Кларк. Так ее зовут. Это ее имя. В груди распространялось что-то большое и неприятное. Оно давило на все органы и сосуды, мешая дышать. Но она не дышала.       От брюнетки шел дрейф сладкого аромата, вызывая огромное количество слюны. Кто там? Покажись. Она не хотела выходить, боялась. Осознание пришло буквально за одно мгновение. Вот она моргнула и все обрушилось на нее, она все осознала, почти все вспомнила. Это Октавия, ее единственный родной человек, осталась только она, больше никого нет. Кларк вспомнила, что произошло, вспомнила и поняла, кто теперь она. — Пожалуйста, — прошептала брюнетка глядя в сторону деревьев.       Кларк не могла не показаться, но боялась. Боялась себя, боялась Октавию, того, что могло произойти. Она наконец-то поняла, что так сладко веяло от подруги, что так влекло ее выйти из тени деревьев. Она сделала шаг, второй и замерла. Нет. Я не могу.       Унельвэль заметила движение и ахнула, когда признала в рваных движениях блондинку. — Кларк, — повторила она, прикрывая ладонью рот от сожаления. Это была она. Девушка замерла, как будто испугалась, Октавия не видела ее лица и не могла с точностью сказать, что происходит. Она сделала нерешительный шаг в сторону блондинки, когда из дома выбежал ее муж, крича «нет». Она почти перешла черту. Верно.       Кларк наблюдала, как Линкольн прильнул к ее подруге, угрожающе вглядываясь в нее, они заговорили про заклинание и линию, и она вспомнила.       Блондинка сделала шаг, еще и еще, выходя на лунный свет. Она старалась двигаться медленно, подходя практически так, что человеческий взгляд мог разглядеть ее вблизи, когда почувствовала это. Невидимая стена уперлась в ее левую ногу, она нерешительно протянула руку, чувствуя покалывание и невольно улыбаясь. — Работает, — все еще улыбаясь, прохрипела она, взглянув на пару. Она давно не говорила и позабыла свой голос, только лишь крик, а затем хрип преследовали ее.       Октавия стала оседать в руках мужа, горько плача. Она видела Гриффин и не могла поверить своим глазам. Это была она, но совсем уже не она. Ее хищный оскал, резкие движения… А затем она заговорила. Брюнетка не выдержала, разрыдавшись. — О, — обратилась к ней девушка по ту сторону завесы, приседая, чтобы быть на одном уровне с ней. — Работает, О. Наша Алинса работает, — улыбаясь-скалясь, проговорила она как можно мягче.       Блондинка вновь дотронулась до заклинания, оставляя ладонь на том же месте, глядя в глаза брюнетки. Унельвэль отстранилась от мужа, подползая к кромке завесы и приложила свою ладонь к ладони подруги. Линкольн напрягся как тетива, готовый в любой момент предпринять меры. Но девушки лишь горько улыбнулись друг другу. Одна не могла пересечь заклятие, а другая боялась это сделать. — Работает, — повторила блондинка. — Это ты, Кларк, — вторила ее другая, всхлипывая. — Не плачь, милая, — прохрипела девушка, прекрасно понимая, почему она рыдает. У самой Кларк наворачивались слезы, но пролиться не могли. — Сделай еще Алинсу, обсыпь все дома деревни, защити их.       Октавия разревелась пуще прежнего. Это она, все та же Кларк. — Я не могу, у меня не получается, это ты сделала ингредиенты, это все ты, — проглатывая слова, молвила она. — Я смогу, сделаю, наверное, — замялась девушка, резко вставая на ноги. — Защити их, здесь слишком много вампиров, — грустно закончила она, а затем перевела взгляд на мужчину. — Позаботься о ней, Линкольн.       Брюнетка глядела на девушку сквозь пелену слез, когда та быстро сорвалась вдаль, погружаясь в темноту леса.