Сказки тёмного Энрота

      — Гарик, ты только не подумай, что я против, — осторожно заводит разговор Агар на четвёртые сутки. — Но где-то в замке ведь есть и твоя комната? И там, наверное, есть твои вещи?       — Ну извини, — Гарик, по лицу видно, раздумывает, на что давить: на жалость или на совесть. Выбирает, как обычно, третий путь. Идёт в атаку: — Я не знал, что моё присутствие тебе так неприятно. Ночью ты не возражал, Агар.       — Да я и сейчас не возражаю, — Агар предсказуемо сдаёт позиции. — Но я могу хотя бы узнать, почему ты ходишь в лабораторию в моих вещах, безнадёжно их там портишь и возвращаешься за новыми три дня подряд? Ко мне, а не к себе. Что тебе мешает хотя бы перетащить сюда свою одежду?       — Потому что я люблю тебя и хочу быть с тобой каждую свободную минуту? — не особо уверенно говорит Гарик.       — Хорошая попытка, но нет. Ты четыре часа сидел, уткнувшись в свою книгу, и не реагировал на меня вообще.       — Но я же сидел с тобой! — не сдаётся Гарик. — Мне, между прочим, просто приятно, что ты рядом!       Агар довольно ухмыляется. Ему так редко удаётся выйти победителем, что эту продуманную и спланированную атаку он не может не смаковать.       — Меня тут не было, Гарик. Все четыре часа. Так что давай-ка правду.       Поражения Гарик, как ни странно, признавать умеет. Он подтягивает сползающий на плечо ворот Агаровой рубахи, теребит волосы и наконец признаётся:       — Это из-за Арчи.       Агар чувствует непреодолимое желание сесть. И рот закрыть.       — Что у тебя произошло с Арчибальдом? — спрашивает он, перебрав в уме все мыслимые, мыслимые с поправкой «это-же-Гарик» и совсем немыслимые варианты.       — Лучше бы с Арчибальдом, — вздыхает Гарик, не ведая, что Агар как никогда был близок сейчас к государственной измене, по крайней мере в мыслях. — С Арчибальдиной.       Агару нужно несколько долгих секунд, чтобы вспомнить. Арчибальдина. Самый удачный — или неудачный, как посмотреть, — Гариков эксперимент. Огненный элементаль, статичный, говорящий, размером с локоть.       Живёт у Гарика в комнате. Хоть что-то проясняется.       — И что у тебя произошло с твоим полуразумным элементалем? — почти спокойно интересуется Агар.       Видеть Гарика по-настоящему испуганным ему приходится крайне редко. И сейчас — один из таких случаев.       — Ты только ей не вздумай такое сказать! — громким шёпотом просит Гарик, округлив глаза. — Про полуразумного! И лучше говорить — элементалька.        — Так, — Агар понимает, что быстрого разговора уже точно не выйдет. Но рубахи с лёгкой небрежностью у него небесконечные. А Гарик, если подумать, вообще один, и его непритворный испуг настораживает. — Садись и рассказывай. С самого начала.       Нынешняя проблема, как выяснилось, уходит корнями в их давние методологические разногласия. Агар в своей биоинженерии стремился к максимальному единообразию экземпляров. Работая с живой материей, изначально обладающей какой-никакой уникальностью, Агар пытался сделать их полностью идентичными и обезличенными (случай с партией минотавров, неудачно вылупившихся во время одной из его душевных ям и потому умеющих поддержать разговор о тщете бытия и экзистенциальных кризисах, попыхивая самокруткой, он старался не вспоминать). Гарик же, напротив, работая с магической материей, с элементальными стихиями, загорелся идеей превратить свои сгустки огня и лужицы воды в личности. Он носился с мыслью об осознающих себя, стабильных, чувствующих и общающихся элементалях до тех пор, пока Агар, Корлагон и Арчибальд — безмерно уважаемый Мастер — не наложили общими усилиями вето на дальнейшие эксперименты в этой области. Гарик смирился, но свой единственный успех, маленького и необычного огненного элементаля, из лаборатории унёс, спрятал в комнате и из мелочной мести назвал Арчибальдиной.       И вот сейчас выяснилось, что Гарик таки добился успеха. Поистине выдающегося. Арчибальдина не только была личностью — она была личностью вздорной, капризной, язвительной и не лишённой своеобразного обаяния. А ещё она осознавала себя женщиной… и решила, что испытывает нежные чувства к своему создателю.       На этом месте Агар не выдерживает и начинает даже не смеяться. Ржать. Долго и со вкусом. Обиженная физиономия Гарика только добавляет огня — ха-ха! — его веселью.       — То есть ты прячешься у меня, потому что в твоей комнате тебя пылко домогается карликовый огненный элементаль? — переспрашивает Агар. Не потому, что не понял. Просто так смешнее.       — Элементалька, — бурчит Гарик. — И очень даже симпатичная, между прочим. Ну… для элементальки.       — Так развоплоти её, и дело с концом, — советует Агар, понимая, что уже почти перегнул палку.       И вот теперь — точно перегнул.       — Агар! — рычит Гарик. — Ты… ты злобный колдунишка, вот ты кто! Как у тебя язык повернулся! Арчибальдина — она же личность, она мой друг! Да как ты…       Агар хочет возразить, что дружба дружбой, но когда твою комнату оккупировало нахальное, язвительное, домогающееся существо, портящее твои вещи и нервы… Агар благоразумно засовывает язык очень глубоко.       — Всё, всё, понял, осознал, раскаялся, — быстро говорит он. — Давай тогда думать, что делать с проблемой. До этих трёх дней, я так понимаю, тебя соседство вполне устраивало?       — Устраивало, — соглашается Гарик. — Мы приходили к компромиссу по важным вопросам. Много беседовали. У неё отличное чувство юмора, кстати. В отличие от тебя. И она очень мило флиртовала… совершенно невинно, сам понимаешь, она же…       — А теперь — уже не так невинно, да? — уточняет Агар.       Гарик понуро кивает.       — И что же она конкретно делает? — Агар очень старательно прячет ухмылку, предвкушая очередную порцию веселья.       — Она… говорит, — загадочно сообщает Гарик. — Говорит такие вещи, что… Нет, я не буду это повторять, Агар! И ещё поджигает мою одежду. И в постель как-то залезла, с предсказуемым, конечно, результатом. Она рисует дымом и сажей всякие непристойности. И ещё выжигает на моих записях сердечки, Агар! И нет, это не смешно!       — Я понял, — вздыхает Агар. Сердечки на записях — это серьёзно. Сделай он такое, Гарик мог бы и забыть, что он, Агар — тоже личность, хоть и не экспериментальная… — Делать что будем?       — Я тут собрал информацию, — признаётся Гарик. — В общем, надо подождать. Ещё пару дней. У женщин… такое бывает. Ну, характер временно портится.       Агар сперва не понимает. Когда понимает, то думает, что сейчас точно умрёт. Или от попыток сдержать хохот, или Гарик, доведённый до ручки своей элементалькой с менструальным синдромом, его прикончит.       — Пойдём, — говорит Агар, вставая. — Поговорю с твоей Арчибальдиной.       Гарик, непривычно молчаливый, плетётся за Агаром по коридорам Айронфиста. И только у дверей комнаты, вздохнув, говорит:       — Агар, не смей её обижать… ну если только в целях самообороны.       Агар, заходя в комнату, улыбается как дурак: приятно всё-таки, что его жизнь Гарик ценит повыше, чем личность Арчибальдины.       А ещё он очень надеется, что о предстоящем разговоре никто не узнает. Никто и никогда.       Арчибальдина действительно женщина. То есть так методично разгромить комнату, по Агаровым наблюдениям, ни у одного мужика бы не получилось. Всё, что не смогло сгореть, покрыто рисунками копоти. Содержание рисунков — от легкой эротики до бессовестной порнографии. Даже на потолке крупно… Да, теперь становится понятнее бегство Гарика.       А ещё Арчибальдина действительно симпатичная. Фигуристая, с милым оранжевым личиком и копной язычков огня вместо волос. Строго говоря, у неё огонь вместо всего, но пламя, оказывается, бывает очень разным на вид. Арчибальдина, прищурившись, смотрит на него, готовясь выдать что-то наверняка злющее… или даже обжигающее. Агар не собирается отдавать инициативу.       — Послушай, ты, сучка рыжая, — говорит он, призывая водяной щит. Пока маленький. — Я с тобой, шалава, церемониться не буду, мигом твой пыл остужу. Он мой, поняла, дрянь?       Агар наступает, потрясая перед собой водяным щитом. Арчибальдина плюётся искрами, но пока не всерьёз.       — У нас с Гариком любовь, если ты не в курсе, — заявляет Агар. — И держи от него подальше свои лапки, сучка!       Арчибальдина молчит, пристально на него глядя, и вдруг её крошечное хорошенькое личико кривится в странной гримасе.       Агар ни за что бы не поверил, что когда-нибудь увидит плачущего огненного элементаля. Элементальку.       — Он такой, такой, — хнычет Арчибальдина, закрывая лицо огненными ладошками, — хоро-о-оший. До-о-обрый. Понимающий…       Агар ловит себя на мысли, что они, видимо, говорят о каких-то разных Гариках. Но всё равно сочувственно кивает.       — А мне одино-о-око, — продолжает рыдать элементалька. — Я просто хотела немножечко… женского сча-а-астья…       — Ну-ну, не реви, — растерянно говорит Агар. И с трудом удерживается, чтобы не похлопать её по точёному плечику. — Мы что-нибудь придумаем… Но Гарик всё равно мой, не забывай!       Арчибальдина послушно кивает, и они переходят к переговорам.       Агар, уставший так, будто три дня возился с особо упёртыми минотаврами, выходит. Гарик кидается к нему, заглядывает с надеждой в глаза.       — У меня для тебя две новости, — говорит ему Агар. — Во-первых, вето на твои эксперименты с личностями элементалей временно снято. Один, Гарик, один экземпляр разумного карликового огненного элементаля. Смотри не сбейся со счёта, один! И в этот раз — мальчик.       Гарик счастливо кивает, согласный на всё на свете.       — Во-вторых, тебе придётся переехать. Нет-нет, не ко мне. Выбери себе другую комнату. Вещи — какие остались — заберёшь завтра. Ладно, я сам твои вещи заберу. Всё понял?       Гарик снова кивает так, что вот-вот голова белобрысая оторвётся. Агар, не удержавшись, добавляет:       — И еще. Сам виноват. Нечего было давать порядочной девушке ложную надежду.       Агар проходит половину пути до своей комнаты, и только тогда его наконец нагоняет Гарик, молчаливый, задумчивый и просто шёлковый.       Хорошо-то как. Ради такого можно и выдержать завтрашние объяснения с Арчибальдом.       Только, конечно, его величеству не стоит знать всех деталей этой истории.

Эпилог

      — Э-э, привет, — Гарик заглядывает в свою бывшую комнату, настороженно улыбаясь. — Арчи, тебе… лучше?       — Привет, Гарик, — кивает элементалька. — Всё хорошо, спасибо. Ты один? Без этого… с водой?       — Я без Агара, — догадывается Гарик. — Но не один. Позволь тебя кое с кем познакомить. Вот. Он пока глупенький, но весёлый. И тоже симпатичный, как ты.       Гарик осторожно выпускает из металлического ведра огненного элементаля. Он действительно симпатичный, широкоплечий и открыто улыбается. Для того, кто ростом примерно с локоть, он даже, можно сказать, высокий.       — Вот, Арчи, знакомься, — серьёзно говорит Гарик, почти как на каком-нибудь придворном балу. На которых он сроду не бывал, правда. — Это элементаль… ну, ты сама видишь. Его зовут Корлагон.