Некрофеникс
6 февраля 2017 г. в 12:32
Идея была невероятная. Невозможная. Такого никто и никогда не делал. Агар, естественно, не мог не попробовать.
Всё сводилось к аркану со сложнейшим плетением в несколько уровней. Активация одного потока магии запускала другой, порождая цепочку из трёх последовательных заклинаний, не считая вспомогательных. Сплести всё это надо было так, чтобы разные по своей природе силы — жизнь, огонь, некрос — действовали как одно. А после — вживить получившееся прямо в кровь, плоть, кости подопытного. То есть наложить на весь этот невозможный хаос ещё и биоинженерию.
Зато в итоге существо, получив почти смертельный урон, обращало магический ответ само на себя. Выжимало из себя остатки жизни и энергии, раскрывало последний резерв и выпускало на волю чистое пламя. И одновременно, умирая, само себя поднимало нежитью.
Некрофеникс.
Эта идея не могла сработать, она была слишком безумной, она и в теории-то выглядела неконтролируемым хаосом. Что уж говорить про практику? Она не могла сработать.
Она и не сработала.
Агар молча смотрел с крепостной стены, как внизу Корлагоновы скелеты окружают последний, четвёртый экспериментальный экземпляр. После первых трёх результат был предсказуемый, в общем-то. Едва меч одного из скелетов коснулся химерической птицы с вплетённым в неё ещё более химерическим арканом, как всё уже в чётвёртый раз пошло не так. Птица дёрнулась, хрипло зарокотала, повела крыльями, выпустив несколько искр — и издохла. Труп, впрочем, тут же вспыхнул, сгорел за секунду и осыпался пеплом. Скелеты, окружавшие некрофеникса, даже не пострадали.
Корлагон молча отвернулся и пошёл вниз, скелетов уводить. Арчибальд положил Агару руку на плечо и посоветовал не связываться со смертью — дескать, не его это, он силён в другом. Гарик не сводил глаз с маленькой кучки пепла, оставшейся от птицы, и сжимал кулаки до побелевших костяшек — переживал едва ли не больше самого Агара.
Агар выдавил улыбку и сказал, что особо не рассчитывал и всё понимает. И что подумает, как это можно исправить, и можно ли вообще хоть что-то исправить. А если всё безнадёжно — так у него куча других проектов, не столь амбициозных. Что-нибудь наверняка получится.
И он честно пошёл в лабораторию. Два часа, запершись, сидел и смотрел в собственные записи. Правда, страницы не переворачивал, а взгляд так и двигался по первой строчке: от начала в конец, от конца в начало. Потом убрал записи в стол и отправился к минотаврам.
Минотавры, в общем-то, тоже были провалом. Они могли быть гораздо лучше. И грифоны. И даже гарики, послужившие основой для некрофениксов. Видимо, где-то была глубинная, системная ошибка. Во всех его творениях была какая-то системная ошибка.
Значит, у него никогда ничего не получится.
И никогда ничего не получалось как следует.
И он даже был слишком глуп для того, чтобы увидеть собственные ошибки.
Агар достал из тайника в минотавровом загоне большую бутыль мутного крепчайшего самогона. Отмечать очередной — и закономерный — провал.
А потом, некоторое время спустя, его вырвало едкой желчью. Хорошо, что хоть успел доползти до края кровати. Горечь во рту надо было срочно запить, и Агар пошарил рукой по полу, не открывая глаз. Нащупал бутылку, отбросил со злостью в сторону — пустая, блядь. И ещё одна пустая, и третья тоже. Пришлось открыть глаза и заняться планированием: нужно сперва сесть, потом встать, дойти до стола, там ещё должно что-то быть…
За столом был Гарик. Сидел, смотрел, подперев щёку рукой, и молчал.
— Дай вина, — попросил Агар.
— Не-а, — равнодушно бросил Гарик и уткнулся в какие-то бумаги.
— Гарик, ну пожалуйста.
— Ничего нету, — отозвался тот, даже не взглянув на Агара. — Есть лечебное зелье, будешь? И водичка холодненькая.
Агар бросил попытки сесть на кровати и снова прикрыл глаза.
— Ты меня бесишь, Гарик, — честно сказал он. — Может, свалишь к себе наслаждаться своими сраными успехами?
— Ты меня тоже бесишь, — лениво отозвался Гарик. — И нет, не свалю. Мне тут думается лучше.
Агар сжал зубы. Очень хотелось выгнать засранца и найти ещё выпивки. Но для этого нужны были силы. Или хотя бы водичка. Но хуй дождётся Гарик от него просьб и унижений. Пришлось поднимать себя из мёртвых, почти как сраные некроманты свои сраные скелеты поднимают, и тащиться в ванную на водопой.
Опрокинув в себя целый кувшин холодной воды, Агар прислонился к стене, пережидая новый приступ тошноты.
— Зелье на полке, — крикнул Гарик из комнаты.
Между горечью желчи во рту и горечью лечебного зелья Агар не без колебаний выбрал последнее.
А потом, когда тошнота отступила, а мир перестал вертеться, пустил воду в ванну.
Чтобы утопиться.
— Сколько дней? — спросил он где-то через полчаса.
— Три почти, — без лишних вопросов отозвался Гарик из комнаты.
— И ты всё это время… здесь? Видел?
Гарик не отвечал так долго, что Агар уже решил — ушёл. Да и как он мог не уйти после того, на что тут насмотрелся?
— Я там слуг позвал, прибраться, — тихо сказал Гарик, заходя в ванную и закрывая за собой дверь. — И еды попросил принести. Хочешь есть?
— Нет, — буркнул Агар, отводя глаза. — Да. Спасибо.
Гарик кивнул, уселся прямо на пол, скрестив ноги, и снова уткнулся в свои записи.
— Очень отвратительно было? — спросил Агар чуть погодя.
Гарик поднял глаза, и стало видно, какой он усталый и осунувшийся. Если бы Агар сейчас мог презирать себя ещё сильнее — он бы это сделал. Но, кажется, уже просто некуда было.
— Я и раньше тебя таким видел, — уклончиво ответил Гарик. — Так что терпимо.
Агар вздохнул. Где-то в глубине теплилась мысль, что Гарик с ним сидел из лучших побуждений. Честно, искренне пытался помочь. Вот только из-за этих проклятых ям Агар и без того был сам себе отвратителен, а уж быть таким перед другими… Перед Гариком. Хреновая, в общем-то, у Гарика помощь получилась. Такая, что хоть и вправду топись теперь.
— Я много наговорил? — Агар решил уж лучше сразу узнать всё, за что нужно чувствовать себя последней мразью.
— Трезвый ты изобретательнее, — усмехнулся Гарик. — А так — всего несколько слов в разных комбинациях. Я, знаешь, от скуки им перевод придумал. «Сраный» переводил как «любимый», а «съебись» как «жить без тебя не могу». Давно ещё. Ну, до… Тогда.
Агар распахнул рот, предсказуемо хлебнул мыльной воды и долго откашливался. Гарик довольно ухмылялся.
— То есть тогда, с архангелами… — наконец выговорил Агар.
— Жить без твоего прекрасного лица не могу, дорогой мой любимый архангел, — с готовностью перевёл Гарик.
— А сейчас?..
— В основном в любви признавался на все лады.
— Ты сумасшедший, — с восхищением признал Агар. — Совершенно и абсолютно сумасшедший.
— Это переводится как «я потрясён твоим умом и нестандартным мышлением», — Гарик уже откровенно смеялся. — Моё любимое, кстати.
Агар внезапно осознал, что чувствует себя не так уж и плохо.
— А наоборот твой перевод действует? — заинтересовался он. — Если я, например, скажу, что очень тебя люблю и жить не могу без твоего острого ума и нестандартного мышления?..
Гарик перестал смеяться и посмотрел неожиданно серьёзно.
— Правда? — тихо спросил он.
— Правда, — признался Агар. — Я, видимо, тоже абсолютно и полностью сумасшедший, но правда.
Гарик фыркнул смущённо, отвел глаза.
— О, кажется, наконец еду принесли, — заявил он. — Пойду проверю.
Агар решил, что теперь чувствует себя совсем хорошо.
— Может, ну её, эту еду? — предложил он. — Идём сюда…
Гарик остановился у двери, развернулся и заявил:
— Это я тоже помню, Агар. Естественные реакции организма. Похмелье, лечебные зелья, все дела. Ко мне любимому никакого отношения не имеет. Так что, пожалуй, нет.
— Злопамятный засранец, — буркнул Агар тихо, но Гарик всё равно услышал.
— А «злопамятный засранец», Агар, — ухмыльнулся он так, что, казалось, сейчас лицо пополам треснет, — переводится как «дрочи в одиночестве».
И вышел из ванной. Злопамятный засранец.
Когда Агар всё-таки выполз в комнату — в основном на запах еды, — Гарик сидел за столом, по-прежнему что-то читая, и лениво грыз орешки.
— Слушай, извини, — начал Агар. — Я правда не хотел, чтобы ты всё это видел. И если наговорил что-то…
— Да понимаю я, — отмахнулся Гарик. — Ешь давай.
Агар сел, потянулся к мясу и неожиданно кое-что вспомнил.
— Гарик, а как ты сюда вообще попал? — спросил он. — Я же ещё в первый день у тебя ключ от комнаты забрал и в окно выкинул.
— А, это, — фыркнул Гарик. — Ты свой ключ выкинул. Я у тебя его сразу вытащил, ещё в лаборатории. А мой у меня, не переживай.
Если Агар в этот момент о чём-то и переживал — то никак не о Гариковом ключе. Скорее уж о том, как теперь искать свой. Далеко-далеко внизу. Или уж, что вероятнее, как добыть новый.
— Блядь, — прокомментировал он собственные размышления.
— Ага, — радостно согласился Гарик. — Кушай, кушай, Агар. Силы тебе понадобятся.
Агар, сытый и довольный, откинулся на стуле и покосился на очень уж увлечённого Гарика.
— А что ты такое читаешь?
— Да вот прикидываю кое-что для нового эксперимента, — отозвался Гарик с готовностью. — Появилась тут у меня одна идея. Глянешь?
— Давай, — согласился Агар. Взял протянутые бумаги, проглядел. Наткнулся на формулу. Перечитал всё ещё раз. Потом ещё.
— Гарик, любимый мой, — ласково сказал он, откладывая записи. — Ты правда думал, что я не узнаю собственное преобразование, да? Что можно будет его выдать за своё, лишь изменив входящие коэффициенты?
— Ничего подобного. — Гарику даже не хватило совести смутиться. — Ты мне их сам подарил. Так и сказал: возьми мои любимые ценные идеи, Гарик, распоряжайся ими по собственному усмотрению, и я жить без тебя не могу.
Агар открыл рот… и вспомнил.
— Забери эту сраную бесполезную хуйню, Гарик, можешь хоть в жопу её себе засунуть, только съебись отсюда наконец.
— Вот-вот, именно так и сказал, — кивнул Гарик.
— Лучше бы ты и правда в жопу их, — вздохнул Агар. — Это же не работает.
— А если поменять коэффициенты? — прищурился Гарик. — И там, дальше, перестроить последовательность узлов, вводя сперва некрос…
Агар почесал отросшую бороду.
— А ты прав, — к собственному удивлению признал он. — Это нужно проверить на модели. Пойдём в лабораторию, там одна заготовка есть, может получиться… Должно получиться, Гарик!
— Может, всё-таки оденешься сперва? — предложил Гарик. — И с возвращением, сраный ты мой некрофеникс.