Сон.
После часов высиживания на жестком троне в царственной позе Локи рад утопить зад в мягком широком кресле и закинуть ноги на стол. Он чувствует себя хулиганом, сидя так в рабочем зале отца, где тысячи лет принимались самые значимые решения для девяти миров. Оттого поза ощущается ещё удобней. Локи медленно водит пальцем по плотной бумаге, прокручивая начертанный сейдом текст. Приказы, письма, расчетные документы — Локи устало щурится — бесконечная мозаика, которой хорошо бы сложиться в единую картину. Основа этого полотна ему известна: вассальные миры платят щедрую дань ресурсами, технологиями и товарами за защиту и возможность вести дела друг с другом. Фактически, тот, кто правит Асгардом, правит всеми. Громадная ответственность. Почему же отец при всей доступной ему мудрости хотел возложить её на Тора? До всего произошедшего Локи слепо верил в Одина, что тот видит в старшем брате нечто, недоступное самому Локи. Стоит держать в голове и то, что отдавая титул царя, тот оставался бы Всеотцом и стоял бы выше. Но, судьба расставила всё по местам — брат с детства мастак устроить свару на ровном месте. Локи понимает, что перечитывает одно и то же предложение о переправке йотунхеймского перламутра уже четвертый раз. Нужно заканчивать витать в облаках. Но что-то не дает принять события со дня провальной коронации на веру и заставляет искать двойное дно. Собственные обида и злость поначалу затмевали всякое желание разобраться, но теперь отвлекающие мысли не прогнать. Лафей ничего не знал о предателях, Локи сразу это понял, иначе не лгал бы ему в глаза так нагло. Но йотуны добрались до сокровищницы в самый неподходящий момент из возможных. Попустительство отца, не иначе вызванное старостью и усталостью, тоже сыграло роль в развернувшейся трагедии… — Локи, — прерывает его мысли приближающийся голос матери. — Ты готов? Она, позвякивая многочисленными браслетами, вплывает в кабинет и тут же упирает руки в бока, зрея всё падение нравов отпрыска. Пока тот со всей невозмутимость садится ровно, мама осудительно качает головой. — Вполне. Локи складывает просмотренные документы аккуратной стопочкой и устало проводит ладонью по волосам. — Тебе стоит отдохнуть. Уже десять циклов глаз не прикрывал. — Позже, когда разберусь... — Локи оглядывает с десяток менее аккуратных стопок и нагромождения кожаных папок, — да хоть с чем-то. Матушка обреченно закатывает глаза. Она слишком хорошо знакома с мужчинами Дома Одина, чтобы пытаться облагодетельствовать Локи силой. Локи подзывает в руку стоящий у стола Гунгнир и рассекает им воздух, выводя ровную линию портала. Во дворце не одна сокровищница, но если первая являет собой легендарное достояние, где собраны могущественные артефакты поверженных врагов, то наличие второй держится в секрете. Даже попасть туда обычным способом, почитай, невозможно. — Ты бывала там? — спрашивает Локи, заглядывая в темноту за порталом. — Давно, ещё в те времена, когда мой пророческий дар не сгорел от слишком частого использования. Локи создаёт по светящейся сфере для них двоих и шагает внутрь, оказываясь на дне одной из Асгардских пустот. Кожу тут же окутывает затхлая прохлада, а в ноздри попадает пыль. Невозможно увидеть ни стен, ни потолка, укутанных километрами темноты, а звуки словно боятся этого места, не рождая ни единого эха. — Это случилось во времена войны с Йотунхеймом, верно? Ты… я был в твоих видениях? — редко выдаётся шанс расспросить матушку о прежнем таланте, эту тему негласно обходят даже самые отъявленные дворцовые сплетницы. Они шагают в неярком свете сфер, пересекая прогалины и валуны, Локи то и дело подаёт матери руку: её платье и сандалии всё же не столь пригодны для таких прогулок. Жаль, из-за мощных колебаний силы у самого хранилища портал не создать; по этой же причине на Бифрёст исконно добираются пешком или на лошадях. — Локи, моим последним видением был красивый черноволосый юноша, восседающий на Хлидскъяльве, — мама подмигивает остолбеневшему сыну и легкой походкой направляется дальше. Глупость. Вздор! Локи и не помнил таких времён, когда думал бы, что именно он сядет на трон. Отец дал понять очень ясно, что наследник и кронпринц — Тор и только. Локи и царем-то оказался почти по ошибке. Никто не верил в него. Никто, кроме матери. — Ты знала с самого начала? — он срывается с места и быстро её догоняет. Чем ближе они подходят к цели, тем отчетливее под ногами ощущается глубинный гул. — Я удивилась сначала, ведь Тор был таким светленьким и обещал вырасти крупным асом, в отца. Но когда… у нас появился ты, всё встало на места, — рассказывает матушка с затаённой нежностью. В горле собирается ком, который Локи, как ни хочет, не может сглотнуть. Весь путь, что он проделал, привёл к этому. Локи мог не входить в касту воинов, а стать сейдманном — мужем науки, позор для высокородного мужчины и потеря всякого права на наследования титулов. Но мечта была слишком притягательной — свободно бродить по вселенной, познавать её тайны, менять! Если бы не брат. Судьба Тора от рождения и до последнего вздоха принадлежала лишь Асгарду. Локи решил остаться подле него, стать верным помощником, а исследования оставить как блажь и второстепенный каприз. Как же давно это было и сколько с тех пор поменялось. А меж тем матушка всегда знала, чем кончится этот фарс. — Если ты знала, почему не вмешалась? Ведь для того прорицания и существуют, чтобы не дать ход ненужным событиям. Именно потому отец когда-то взял ванскую асинью из небогатых дворян в жёны. Матушка смогла обрести дар, до того доступный лишь некоторым норнам, и помогла одержать победы в бесчисленных сражениях. — Я не видела ни изгнания Тора, ни скоропостижной смерти вашего отца. А препятствовать лишь твоему царствованию я никогда не собиралась, Локи. Он слабо кивает на её обеспокоенный вид и шагает дальше. Гул, бродящий под подошвами сапог, уже бушует. Они стоят над сердцем всего Асгарда. Темная энергия здесь парит и вздымается, окружая сокровищницу — близняшку той, что висит где-то далеко наверху. У самого входа потоки тьмы заворачиваются в замысловатые эфемерные узоры. Локи ровно вытягивает Гунгнир и направляет тёмную энергию, льющуюся уже по его собственным жилам горячими потоками. Узоры замирают, трескаются и осыпаются на пол неровной крошкой, а массивные каменные створки разъезжаются в стороны. Невероятные и мощные артефакты в верхнем хранилище можно попытаться украсть, но их не вынести за пределы и самым умелым ворам. Тут же хранится нечто не менее опасное, но то, что можно забрать, ничего не взяв. Запрещенные знания павших народов. Внутри, как только Локи и Фригга входят, один за другим вспыхивают колдовские огоньки. Коридор с глубокими нишами тянется далеко вперед, так что дальнюю стену и не увидеть. Локи проходит глубже, заглядывая в ниши, где его встречают всяческие неравномерные ворохи книг, сфер знаний, кристаллов памяти. Кроме этого богатства, тут и там валяются запыленные артефакты разного толка: от прототипов тёмно-эльфийского оружия до каких-то диадем вроде бы йотунхеймской работы. Они свалены настолько небрежно, что Локи невольно поджимает губы от недовольства. — Всё, что удавалось унести. Побросали, не заботясь о сохранности и доступности, — матушка осторожно задвигает сандалией откатившуюся от основной кучи сферу, и потерянно осматривает творящийся вокруг беспорядок. Для пробы Локи подбирает первый попавшийся кристалл, что лежал сверху, и наполняет его сейдом. Душные стены крипты тают, утопая в пронзительной синеве, а в лицо мгновенно летят иллюзорные снежинки. Локи и Фригга оглядываются, находя себя на одной из вершин ледяных башен. Отсюда открывается прекрасный вид на высящийся в сером тумане дворец, мерцающий мягким голубоватым светом. Тот идёт из самых недр ледников, опоясывая каждое здание снежного мегаполиса. Локи место знакомо, хотя в тех развалинах, где ему выдалось побывать во время «переговоров» с йотунами, ныне вряд ли можно признать этого изящного гиганта. — Локи, — на лице матери видна серьезная озабоченность, хотя она зря переживает. Локи отсёк себя и от Лафея, и от всего Йотунхема в ту самую ночь, когда чуть не захлебнулся тёмной энергией. Он не чувствует ничего. — Это не важно, — улыбается он и бросает кристалл памяти обратно в общую кучу. Призраки прошлого мгновенно тают, возвращая сокровищнице прежний вид. — Что ты хочешь тут найти? — В прошлой войне был утерян один из ценнейших артефактов Асгарда, а йотуны провели несколько тысяч воинов в Мидгард в обход моста. Я вижу небольшую закономерность. — Думаешь, они изучили тессеракт? — Если и да, то любые записи о тех трудах должны быть здесь, — Локи удручённо оглядывает пространство. — Но на поиски в таком бардаке уйдёт уйма времени. По возвращению в кабинет их, на удивление, встречают Тюр и пара эйнхериев в белых плащах элитного подразделения асгардской армии. Они почтительно кланяются при появлении царского семейства, но от Локи не ускользает неприязненно поджатые губы военачальника при мелком взгляде на царицу. — Государь, воины отобраны и ждут на Вальхалле переправки. — Хорошо, — Локи устало прикрывает глаза и разминает руки. — Значит время пришло.…
— Вперёд, ванна! Джейн резко вскидывает руку, но холодный кусок камня остаётся безразличен к её просьбам. — Давай! — Она подносит браслет к самому дну, и из него сочится пара капель, но ничего более. Джейн умаялась: она просит ванну дать воды третий час, и всё без толку. Интерфейс асгардких технологий не приспособлен для людей. Джейн ложится на широкое днище круглого бассейна и обиженно смотрит на красивый потолок в золотых вензельках. Целительницы вскользь рассказали, что с помощью браслетов она сможет контактировать с большинством бытовых «артефактов», вроде колдовского огня, подачи воды, смены одежды и далее, и далее. Но пока со всем этим Джейн помогает служанка. С которой контакт тоже не заладился. Джейн быстро поняла, что продвинутым переводчиком, вшитым, как и система жизнеобеспечения, прямо внутрь, обладают далеко не все в асгарде. Никто из слуг и большинства обычных стражников в упор не понимали Джейн и отвечали непроизносимым набором звуков. — Так, ладно. Джейн садится, решительно забирает волосы на затылке в хвост и вновь обращается к браслетам. Однажды она поймет, как это всё работает, а пока примет чертову ванну! Нужно лишь сконцентрироваться на том, чего желаешь. Вода. Вода. Вода-а-а-а-а! По дверям проходят три мягких стука, а за ними следует знакомое щебетание. Буквально щебетание, больше никак Джейн эти звуки идентифицировать не может. — Можно входить! — кричит Джейн и, неловко подняв платье, ползет вверх по скользкой поверхности. Ей всё же удалось вызвать больше двух капель. С той стороны, разумеется, ничего не поняв, стучатся снова. Джейн раздраженно сдувает прядку со вспотевшего лба и направляется открывать. Девушка с сероватой кожей и абсолютно белыми глазами, без намека на зрачки, признаться, до сих пор её немного пугает, но таких во дворце каждая третья. Они тенями ходят по коридорам или прислуживают на застольях, чаще не удостаиваясь и лишнего взгляда от своих господ. — Послушай, я понимаю, что ты меня не понимаешь, но там есть ванна, — Джейн прилагает всю силу пантомимы, указывая позади себя. Служанка, не меняясь в лице, наблюдает за ней пустыми глазами. — Ванна, мне нужна ванна! Желудок предательски урчит и сжимается внутри. — Ванна и еда. У асгардцев нет понятий завтраков, обедов и ужинов. Раз в сутки все собираются на так называемую трапезу, чтобы пообщаться, посмеяться и наесться. Раз в асгардские сутки! А они длятся почти сорок часов — Джейн засекала. В остальное время большинство о еде не задумывается. Или же служанка специально морит Джейн голодом. Брат Тора и вовсе забыл о её существовании сразу после того, как они покинули тюрьмы. Сколько она ни пыталась с ним встретиться, тот всегда находился в противоположной части дворца с важными царскими делами. А вчера, дав пламенную речь о мире, безопасности и долге Асгарда, под рукоплескания толпы укатил на соседнюю планету, так что о решении хоть одной из проблем речи и быть не может. Белоглазка разражается новым потоком щебета, совершенно не думая помогать Джейн. Лишь делает страшные глаза и всё время указывает на выход. — Ладно-ладно, я поняла, — обреченно вздыхает Джейн, но прежде чем последовать, куда бы ее там не собирались вести, она хватает с широкого подоконника старкфон. Так, на всякий случай. Это счастье, что в своё время Джейн, думая о долгих экспедициях в пустыни, взяла модель с зарядкой от солнца. Некомпактный и страшненький телефон стал ее главным другом и последним оплотом человеческой цивилизации в неуступчивом мире асов. Она с ума сойдет, сядь у него аккумулятор. После краткого блуждания по коридорам и лестницам Джейн попадает в одно из самых странных виденных ею мест. Это похоже на сад, но он находится прямо внутри очередного огромного зала дворца. Под высоким потолком кружится проекция незнакомой галактики, утопающая в чернильном космосе. Диковинные деревья парят в воздухе, шелестя густыми кронами. И всюду медленно летают от одного чудного цветка до другого золотистые огоньки. В отличие от замершей в восторге Джейн, служанка продолжает деловито шествовать по кованым мостикам, что-то насвистывая на своём диалекте. — Постой! — спохватывается Джейн и спешит за ней. Кривые дорожки, в конце концов, приводят их вглубь сада, где посреди декоративного пруда стоит беседка. Служанка останавливается у входа и просительно чирикает. — Спасибо, Илил, — отвечает ей мягкий женский голос на чистом английском. — Можешь нас оставить. Служанка почтительно кланяется и так же деловито уходит прочь. Остается надеяться, что без неё Джейн не затеряется где-то в огромном дворце, рискуя умереть голодной смертью. — Ты, должно быть, Джейн? — выходит из беседки женщина, которую Джейн видела раньше всегда стоящей возле трона. — Я Фригга, — улыбается она. Вдруг становится очень неловко за встрепанный вид, кривой хвост и чуть подмоченное платье. Джейн неловко крутит в руках телефон и старается найти в груди воздуха, чтобы ответить. — Очень приятно. Очень! — Заходи, — предлагает Фригга, отступая на шаг внутрь, и Джейн видит на небольшом столике чашки и местные сладости. — Большое спасибо, — садясь, Джейн утопает в софе и накиданных сверху подушках. — Я давно хотела поблагодарить тебя лично за помощь моему сыну, пока он находился в вашей сфере, — Фригга сама разливает местный отвар и пододвигает гостье сласти. Маленькие желтые пирожные украшены словно живыми крылышками фей: те до сих пор трепещут в бессильных попытках взлететь. Поневоле на ум приходят рассказы о Гарри Поттере, только Хогвартс сильно изменился за лето. — Ничего, это было несложно! — Джейн вспоминает, как дважды сбила Тора фургоном и их крайне непродуктивный поход на полевую базу Щ.И.Т.'а. — Он был прекрасным соседом. Фригга заливисто смеется, и Джейн облегченно выдыхает. Встреча с галактической королевой могла пойти гораздо хуже. — Как тебе Асгард? — Потрясающе! — не задумываясь отвечает Джей, всё же рискуя поднять одно из магических пирожных. — Мне пока, правда, не удалось выбраться в город. И по замку нелегко передвигаться. И я, кажется, поссорилась с гардеробом……
Локи слабо шевелит конечностями, решительно сбивая непонятную тряпку в ногах, и утыкается носом во что-то теплое и твердое. — Ммм… В голове сладостно пусто целую долю секунды, а потом Локи открывает глаза и видит снизу вверх бородатую ряху брата. — Проснулся? — спрашивает Тор и откладывает в сторону неизвестно как появившийся у него в камере томик в кожаном переплете. Локи поднимает голову, осматривает широкую кровать, по обыкновению превращенную им за время сна в настоящее гнездо, себя, лишь в зеленоватой рубашке и шерстяных штанах, снова смотрит на Тора и снова на кровать. Он помнит, как шёл по бесконечным коридорам дворца, словно обваренный кипятком, неловко растопырив руки. Помнит, как притопал в покои брата и целую вечность размышлял, куда тот мог запропаститься. Помнит, что на кого-то кричал, но на кого? Локи закрывает глаза и обреченно роняет голову на подушку. Хорош царь, побежал отсыпаться под бок к обессиленному брату в темницу! Раньше в этом смысл был: никто в здравом уме не сунется в опочивальню сильнейшего воина Асгарда и обладателя Мьёльнира, Могучего Тора, но сейчас? Разум Локи не иначе отключился вперед тела. — Долго я?.. — хрипло со сна спрашивает он. — Почти семь часов. Брат, чем ты занимался эти дни, что выглядел хуже мертвеца, когда пришел? — Переправлял солдат в союзные царства. Три асгардских цикла он непрерывно гонял хроккар из Вальхаллы в остальные сферы. При всём желании больше двадцати асов туда было не уместить, а каждое следующее путешествие заставляло сейд сходить с ума всё больше и больше. Даже темная энергия не спасла, где-то на Муспельхейме Локи начал верить, что вот-вот позорно свалится с ног. Каким образом несчастную лодку со всеми пассажирами в один прекрасный момент не порвало на ошметки, одни предки ведают. Под конец Локи соображал туго, и оставшееся подобие мыслей умоляло лишь о шансе пойти поспать и восстановить силы. Локи зевает и кое-как поднимается в сидячее положение. Хоть щиты непрозрачные, а то вышло бы премилое зрелище для всех обходящих тюрьму эйнхериев — спящий царь в обнимку с опальным братом. — Мать заходила, ты завалился прямо в выходных доспехах, ей пришлось покорпеть, чтобы взломать твою защиту и наколдовать подходящую одежду. — Восхитительно, — раздраженно ворчит Локи себе под нос. Может, не поздно пойти и спрыгнуть с моста в безразличные объятия космоса, чтобы смыть этот позор? Хотя, там сейчас кипит строительство новой обсерватории, неловко получится. — Брат, когда ты планируешь кончать с этим балаганом? — наконец срывается Тор. Ах, а вот и оно, теперь, когда он понял, что ни угрозы, ни кулаки ему не помогут, Тор пускается в уговоры. Что первая попытка в Мидгарде, что эта — выглядят жалко. — Я не укрою преступления твоих друзей, Тор. Проще будет только пройтись по главной площади, умоляя всех и каждого предать меня. — Наших друзей. Ты забыл, сколько испытаний мы прошли все вместе? — Я забыл? Я?! Злость Локи разгоняется мгновенно, неся с собой жгучее желание придушить сейчас Тора шелковой подушечкой. Потом можно рассказать, что так оно с самого начало и было, и сделать вид поневинней. — Всё в порядке, ваше величество? — желтый щит, подрагивая, раскрывается и в камеру заглядывает хмурый Стейнар. Тор, о чудо, не возникает, но зыркает на хускерла неприязненно. Локи неловко приглаживает тот кошмар из спутанных коротких прядок, что успел образоваться у него на голове. — Караулите прямо у входа в камеру? — Так точно, владыка, прошение царицы-матери. Локи закатывает глаза и рассеянно отмахивается. Гнев затух так же быстро, как и разгорелся, оставив после себя горькое послевкусие. — Оставь нас, я скоро выйду. После ухода Стейнара в камере повисает гнетущая тишина. Локи старается не смотреть на Тора, а тот напротив, буравит его взглядом исподлобья. Локи вытягивается похрустывая позвонками и поднимается с постели. Он меняет наряд на более подходящей для прохода по дворцу, призывая свой приталенный плащ и кожаный костюм. Непотребство на голове легко можно скрыть иллюзией, пока он не доберется до ванн в покоях и заботливых рук служанок. — Знаешь, тут мало чем можно заняться, так что я стал спать чаще от скуки, — начинает вдруг Тор. — И каждый раз просыпаясь, мне на секунду кажется, что я сейчас открою глаза и увижу свои покои, брата, грызущего ногти во сне, что все эти ужасные события не произошли, и отец жив. — Я не грызу ногти во сне уже лет шестьсот. Он ему всю жизнь это припоминать будет? — Локи, ты меня понял! Всё было нормально, а потом рухнуло, как тот мост в бездну. И ты… — Тор теряется в словах. — Ты заявил, что мы не братья и никогда не были. Внутри Локи все холодеет. Что и как он творил в злополучный день вспоминать до сих пор стыдно. Тор, разумеется, ничего не понял, и матушка пообещала беречь тайну, пока Локи не будет готов сам всё раскрыть. Мерзкая правда день ото дня набухает внутри как гнойник, который очень хочется надорвать. Хочется, но нельзя. — Ляпнул, чтобы тебя позлить. Как и с мидгардкой, я бы не опустился до такого. — Позлить у тебя отменно получилось. До сих пор передергивает, как вспомню твой видок. Золотистые барьеры начинают отчетливо жужжать потревоженным роем, а свет в камере несколько раз мигает и выравнивается. Локи с Тором синхронно поднимают головы вверх. — Твои фокусы? — Нет… Жужжание нарастает. Плетение в щитах меняется и в характерных символах Локи легко угадывает смену команды, прежде чем они вспыхивают ярче. — Стейнар! — Брат, что?.. До того как всё вокруг успевает рвануть, обращаясь частичкой Маспульхейма, Локи хватает Тора в охапку и испускает волну темной энергии. Оранжевые переливы встречаются с кромешной тьмой, и две силы пожирают друг друга в причудливых вихрях. В абсолютной тишине, будто они оказались в открытом космосе, тела Локи и брата болтает по комнате, как камни в бутылке, каждая встреча с поверхностью чувствуется глухим ударом. Через невероятно длинный миг звуки возвращаются, а братья падают на полностью почерневший пол. — Ваше величество! Вместо щитов теперь три зияющие квадратные дыры, через которые мгновенно забегают хускерлы. Локи тяжело кашляет, поперхнувшись золой от сгоревшей мебели, и пытается приподняться на локте. Тор под ним слабо мычит. Без родовых плетений Тора защищала от жара лишь темная энергия, не самая полезная сила в девяти мирах. Кожа брата полопалась, и по ней расползаются уродливые черные пятна, из глаз и ушей течет тонкими ручейками кровь, а дышит он еле-еле. — Т-тор? Сколько боев они прошли, из какого дерьма только не выбирались, и никогда Локи не видел его такими. Хускерлы вокруг суетятся, дергают и пытаются вытянуть в коридор. Локи отмахивается от них как от назойливых насекомых. Где он оставил Гунгнир? Тору нужно срочно вернуть его силы, иначе этот идиот действительно сейчас умрет. Локи бессмысленно шарит руками, будто может достать копье из воздуха, и всё же вспоминает, что бросил его на кровать в покоях брата. В васа находятся несколько шариков исцеляющего камня, но они не смогут спасти от ожогов темной энергии. — Лекарей, — шепчет Локи, покрывая брата целебной пылью. — Уже позвали, ваше величество. Досточтимая Эйр будет тут в ближайшее время. Локи дергано кивает, не в силах оторвать взгляд от уродливого зрелища. А затем вздрагивает, учуяв запах горелой плоти, и шарит глазами вокруг. Тройка воинов и Сиф валяются на полу обожженные, как сланги на вертеле.