Мёртвый мир.
Несмотря на полёт в открытом хроккаре и отчаянно треплющий волосы ветер, воздух вокруг неприятно затхлый. Покрытый пылью тысячелетий флот, погрёбший под собой множество городов, и по сей день упирает острые обломки в бронзовое небо до самого горизонта. — Поганое место, — говорит Тор, хмуро оглядывая проплывающее за бортом море искорёженных кораблей тёмных эльфов. — Мёртвый мир, — соглашается Локи. — Но его наследие может нам помочь. Тор рассеянно потирает шею, наблюдая за прямой спиной брата и его развевающимся плащом. — Я слышал, многие считают твою идею опасной. Корабль — не мост, его и угнать можно. — Я догадываюсь, от кого ты это слышал, — усмехается Локи. Тор уныло смотрит на ярнбьёрн — секиру, что он носил по юности. Не нашлось пока благовидного подвига, после которого Локи вернул бы мьёльнир, и руки словно пусты. Отныне старый друг вновь пылится в сокровищнице, одиноко лежа на пьедестале. Последняя встреча с ним до сих пор вспоминается с содроганием. Локи провёл Тора тайными лазами дворца, чтобы никто не увидел, что ему до сих пор есть ход в сокровищницу. Всё, дабы проверить дикую теорию, взбрёдшую в неспокойную голову от множества просмотров свадьбы деда с бабкой. Тор лишь мельком взглянул на легендарное оружие, прежде чем брат попросил коснуться йотунско ларца… — Как думаешь, отчего отец молчал? Даже с нами, — спрашивает Тор, ладонью прикасаясь к предплечью и потирая самую обычную кожу, присущую большинству асов, перед глазами же видя бледную синеву и неясно проступающие узоры. — Что случилось бы, если бы в тот день тебя или меня йотун ухватил? Об этом и думать страшно. Локи оборачивается, костяшки руки, зажимающей гунгнир, явственно белеют от натуги, а вид такой, будто сейчас выкинет Тора за борт. — Это обернулось бы настоящим кошмаром, — слова же выходят спокойными и мягкими, окончательно вводя Тора в замешательство. — И я о том же, — он честно старался молчать о запретной теме, боясь лишний раз теребить свежую рану, но с каждым днём желание выговориться душит всё сильней. И единственный, с кем Тор делит эту тайну, — брат. — Мы заслуживали знать о собственном происхождении. — Может, он желал защитить нас от правды? — горько смеётся Локи и садится рядом, задумчиво смотря себе на ладони. — Какова была его юность, жизнь с этим знанием и постоянным страхом? Наверняка отец меньше всего хотел, чтобы его сыновья проходили через подобное. — Наверно. Что гадать о мотивах покойника, они ушли за пределы видимого космоса вместе с ладьёй. Живым же остались последствия. Тор переводит взгляд вперёд: вдалеке уже виднеется светлое пятно развёрнутого асгардского лагеря. Вот и славно, чем скорее они разберутся с делами, тем скорее возвратятся домой, прочь от мёртвого мира и навеваемых им горьких мыслей. Даром времени магические умники не теряли. Организовали не только приличный быт с палатками, посменками и дозорами, но и успели достать из общей свалки несколько мелких судёнышек да один корабль исполинского размера, легший на пустующей равнине новой горой. — Ваше величество, — кланяется один из сейдманнов, как только Локи сходит с хроккара. — Как видите, работа идёт вполне гладко. Благодаря предоставленным вами чертежам, мы смогли отремонтировать пару челноков и лучше разобраться в их устройстве. Локи кивает и с умеренной вежливостью берет протянутые ему свитки, пока сейдманн продолжает распинаться. За спиной, прорычав двигателем, садится второй хроккар с хускерлами брата, и те лениво вываливаются, осматривая окрестности. Тор для всех, что невидимка. Снующие мимо сейдманны и сейдконны с их охранителями в лучшем случае одаривают его торопливым и опасливым взглядом, тут же возвращаясь к своим делам. А хускерлы и вовсе привычно игнорируют. — Хорошая работа, — слышит он похвалу брата. — Как насчет деталей, о которых я говорил? Вы смогли их отыскать? — Да-да! — расцветает сейдманн. — Сердечников кораблей мы для вас нарыли целую кучу. Но они мертвы, как и мир вокруг. Если их когда-то и наполняла сила Эфира, то она давно ушла, — грустно заканчивает он. — Не факт, может, их нужно лишь… пробудить, — в глазах Локи опять пляшут порочные огоньки, Тор про себя уныло вздыхает. И чего нельзя просто всё рассказать и действовать всем заодно? Вместо этого — полуправды, тайны, откровенная ложь. А Локи умудряется получать от этого искреннее удовольствие. Вот уж впрямь, ошибаются те, кто думает, что больше похож на их отца Тор. Сердечники эльфских кораблей напоминают детские мячики с секретом. С виду круглые, лишь с выгравированными симметричными узорами, но нажми в правильном месте, и Тор клянётся, откроется хитрый механизм. Хускерлы грузят их на оба хроккара, пока польщённые вниманием Всеотца жёны и мужья науки водят того по лагерю. Кажется, Локи отправил их не на одну из самых печальных сфер в девяти мирах, а выписал вид на жительство на Гимле, до того эти чудаки радостно щебечут о своих подвигах, облепив его небольшой стайкой. И брат хотел стать таким же. Хвала предкам, пронесло!…
Отыскать вторую точку прибытия их небольшого похода труда не составляет. Благо предок Тора оставил точные координаты. Куда дольше они подбирают вход в скалистой породе, в который мог бы пролезть взрослый ас. — Вы оставайтесь здесь, — приказывает Локи хускерлам, закрепляющим у подходящей дыры лебёдку. — В случае чего, пошлю ментальный зов. Незачем лишним глазам видеть, что именно они тут ищут. С собой Локи берёт только брата, доверяя ему тащить сумку, забитую ценным грузом эльфских технологий. Спускаться приходится осторожно, то втискиваясь в узкие проходы, то карабкаясь по отвесным стенам пещеры. Поиски подходят к концу, когда они натыкаются на немного истрёпанные за годы защитные ловушки, которые приходится обезвреживать тёмной энергией. И перед братьями предстает во всём великолепии то, что считалось навсегда исчезнувшим из истории. — П-поразительно! — Локи буквально задыхается от восторга. Истинно сконцентрированная мощь, плещущаяся в тесных стенках своей тюрьмы. — Это, правда, он? Тор замер, глядя на красные языки меж двух тяжёлых плит с благоговением. — Эфир. Бор не уничтожил его, но приказал спрятать глубоко в землю и это знание сокрыл. Для всех, кроме будущих царей Асгарда. Рассказывая о своих планах на совете, Локи, разумеется, об этом умолчал. — Близко лучше не подходить, — Локи впивается в плечо Тора, уже дернувшегося, чтобы приблизиться. — В документах сказано, что он может проникнуть в тело и пожрать всю жизнь из носителя. — Зачем источнику невиданной мощи что-то поедать? — дивится Тор, не в силах оторвать взгляда от завораживающего зрелища перед ними. — Наверняка, не более, чем защита. Король эльфов создал Эфир лично для себя и вряд ли хотел делиться этой мощью с кем-нибудь посторонним. Тор оглядывается, озадаченно хмурясь. — И как же нам тогда пригодится принадлежащий давно дохлому королю Эфир? — Ну, — трёт подбородок Локи, — не лично же он заряжал тысячи сердечников? Должна быть какая-то автоматическая система в них самих. Но действовать стоит осторожно. Стены пещеры вокруг абсолютно голые, но у прохода, кажется, валялся неплохой валун. Под недоумевающим взглядом Тора, держащего сумку, Локи с лязгом камня о камень быстро подкатывает тот поближе. — Призывай полную броню, — пыхтит он из-за валуна, оплетая тот защитными рунами помощней. Противоударные, укрепляющие, от вредных излучений, может, добавить немного и от жара? — Брат, ты что творишь? — подходит Тор, всё ещё в доспехе с голыми руками. — Мы имеем дело с артефактом, которым однажды чуть не уничтожили весь свет во вселенной. Давай не будем рисковать зазря, — едва отвлекается на него Локи. Получившийся конструкт он щедро сдабривает темной энергией. Недолговечно, но мощно. — И ты планируешь защититься от него камнем? — улыбается Тор. — Когда с тебя сдерёт шкуру, смеяться станет сложней, — огрызается Локи. — В доспехи, живо. Тор с видом мученика рудника нижних миров поднимает ярнбьёрн, на котором ныне закреплено всё его снаряжение, и облачается в полный костюм, включая нелепый шлем с крылышками. — Не смей ржать, — насупливается брат на гаденькую улыбку Локи. — Корова. Бедняга. До сих пор завидует, что остался без гордых и красивых рогов. В последний раз укрепляя руны, Локи тоже обращается к самым прочным своим доспехам. Отнюдь не новым парадным, этот плащ до сих пор украшен бронзой и с виду вряд ли сойдет за обмундирование, способное выдержать многотонные удары, каким является. — И в чём план? — спрашивает Тор, садясь рядом за камень. Локи тянется к сумке достать сердечник, и прицельно зашвыривает его поближе к Эфиру. Дзынь. После звона пещера остаётся тихой, лишь гудение Эфира да вой ветров сверху доносится в здешних глубинах. Локи напряжённо всматривается, наблюдая за малейшей реакцией. — Может, его прямо внутрь засунуть, — предлагает Тор, но под прожигающим взглядом Локи тушуется. — Да я просто предложил. — Он вообще никак не среагировал, — злится Локи. Час и один, слепленный из мусора, найденного в хроккаре, сачок на длинной палке спустя, они запихивают сердечник внутрь, прямо между гранитных пластин. Тот закручивается волчком, эльфская гравировка вспыхивает багровым светом, а затем шар раскрывается, обнажая сердцевину и впитывая в неё мельчайшие кристаллики, кружащиеся хороводом в Эфире. Локи ликующе смеётся, когда алый свет полностью ослепляет глаза, а затем грохочет взрыв. На секунду весь воздух из легких вышибает, и он оказывается уже уставившимся в опалённый потолок. Тор копошится рядом и слепо возит по мелким камушкам. — Зараза!…
Неудивительно, что по возвращению в Асгард Локи раздражён. И то, что ему приходится наблюдать пустующее место стража, выводит только сильней. Эту проблему нужно решить. Гульвейг почти завершила идеальный порядок рун, и Локи не сможет и дальше несколько раз на дню совершать паломничество до обсерватории, чтобы переправить товары. Но несмотря на всё недоверие к Тюру, он не хочет принимать окончательное решение, пока не отыщет этого таинственного третьего ворона. — Брат, это всего лишь мелкая неудача. Локи моргает, ощущая руку Тора у себя на шее. Он и позабыл, что тот топчется рядом, когда даже хускерлы отправились ждать снаружи и готовить лошадей. — Ты хоть понимаешь, как нам нужны эти треклятые сердечники?! — неожиданно резко отвечает он. — Пять тысяч воинов в мирах слишком мало, они едва справляются с поддержанием порядка. Если грянет реальная опасность… — И мы найдём способ, вместе, — убеждённо говорит Тор. — Я слишком хорошо тебя знаю, ты на полпути не останавливаешься. Всё верно, в упорстве они крайне преуспели оба. Локи рассеяно кивает, концентрируясь на мягком ощущении чужих пальцев, разминающих затёкшие мышцы. — Да, я просто… Вымотан. Устал. На последнем издыхании. Каждый день на плечах Локи лежит неподъёмная ноша, он должен принимать решения, касающиеся жизней тысяч разумных существ в девяти мирах. И кажется, стоит дать слабину, весь этот груз обвалится, погребя его под собой. — Я жалею, что не могу спросить совета отца, — вместо этого отвечает Локи. — Он знал бы, как поступить. Тор грустно кивает, и между ними повисает, на удивление, приятное молчание, какое бывало в детские годы. Увы, момент рушит нежданный гость. — Ваше величество, рад вашему возращению, — в обсерваторию лёгкой походкой входит Форсети — «отрекомендованный» в свиту бывший секретарь царя Вальхаллы. — Что-то случилось? — спрашивает Локи, нехотя отрываясь от прикосновений брата. — Множество писем и просьб об аудиенции. На подлёте леди Герд из Трудхейма, её дядя Хермод передавал наилучшие пожелания и надежды, что она придётся ко двору. Впрочем, в качестве секретаря Форсети действительно неплох, изрядно помогая экономить время Локи. И относится он к своему новому положению со всей серьёзностью. — Это ещё кто такая? — с хамоватой непосредственностью спрашивает Тор. Трудхейм решил довезти свою представительницу собственным ходом, как прилетал и сам Хермод. Ничего странного в этом нет. Не желая прослыть царём-извозчиком, Локи мягко, но однозначно обозначил, что лично перемещать дипломатические делегации не будет. Его время куда дороже. Для срочных посланий всегда есть чаши. — Тебе не стоит о том тревожиться, брат, — успокаивает его Локи, не желая сейчас вдаваться в подробности. По возвращению во дворец он без особых угрызений совести скидывает Форсети часть скучных и малозначимых прошений от дворцовых жителей и крупных ярлов города. Сам же устало перебирается к своим покоям, по пути в который раз пытаясь обратиться к тёмной энергии. Он легко замещает ею сейд, творя усиленные версии привычных плетений. Но так не раскрыть и сотой доли дарованных ему возможностей. Злая ирония заключается в том, что полностью перерыв всю нижнюю сокровищницу, Локи не нашёл никаких реальных советов по сущности этой энергии. Все самые страшные знания прочих народов заключены там, но не нашлось места и слову о жизненной силе самого Асгарда. — Привет, брат, и брат, — улыбается ему и Тору по возвращению Бальдр. Они с женой и смертной сидят за круглым столиком, держа в руках небольшие карточки, неумело разрисованные вручную. — Привет, — возвращает неловко улыбку Тор. — Джейн, — скованно кивает он своей женщине. — Тор, — смертная и сама норовит отвести глаза. — А я тут показываю земные настольные игры. После того, как Локи столкнул этих горе любовников в откровенном разговоре, недоразумение, названное их отношениями, дало явную трещину. К вящей радости Локи: хоть об этом он может не волноваться. Брат не изменился, мир не рухнул, мидгардка оказалась очередной мимолётной влюблённостью, увядшей при первых сложностях. — Потрясающая вещь, — ничего не замечая, весело щебечет Бальдр. — Называется покхер. Проигравший делится каким-нибудь знанием о мироздании. — Какой оригинальный способ пытать мою свиту, леди Фостер, — одобрительно кивает Локи. Сотвори он в юности нечто подобное с торовыми друзьями, сломал бы несчастным остатки мозгов. Хёд единственный не присоединился к их игре и теперь скромно притулился на кресле в углу комнаты и больше увлекся плетением причудливых венков из молодых веточек. Похожими была обложена Фулла тогда в хижине. Локи с удовольствием бы уединился, поразмышлял над всем без назойливых голосов над ухом, но не может же он позволить себе трусливо бежать от собственной свиты? — Ты выглядишь опечаленным, брат, — робко замечает Хёд, когда Локи тяжело садится рядом. — Поездка не оказалась столь плодотворной, как ты желал? — В какой-то мере. — Локи задумчиво водит пальцем по узору на столике между ними, вспоминая один взрывающийся сердечник за другим. — На самом деле всё не так плохо, — вступается Тор, когда пауза затягивается. — Удалось собрать пару небольших кораблей. Разговоры в комнате продолжают течь, но Локи не вслушивается в слова. Он тянется и тянется всей сущностью во вне — пытается ощупать пропитанные тёмной энергией стены, все выстроенные в них руны, ходящих за дверьми эйнхериев. Устремляет взор дальше в коридоры и на иные этажи. Уже на нескольких комнатах одновременно взор дребезжит, и энергия внутри словно сваливается комьями, отчего у Локи разыгрывается неподдельный приступ тошноты. — Что?! — доносится до него раздосадованный возглас Бальдра. — Так значит, я проиграл? Кто-то, возможно Джейн или Нанна, отвечает что-то, но Локи усилием задвигает мешающий шум на край сознания, стремясь всеми силами удержать концентрацию. И как ему искать чертову птицу? Где та вообще, почему сама не явилась к новому хозяину, и стоит ли жалкий голем того, чтобы дальше затягивать с выбором стража? Тюр мог выдумать всю эту байку лишь, чтобы заронить в голову Локи сомнения и вовремя поставить нужного себе человека. — Тор, как ты считаешь, кто должен встать у моста? — спрашивает Локи распахивая глаза и обрывая брата на полуслове в оживлённом разговоре. Тот мгновенно насупливается, как малое дитя. — Моё мнение ты знаешь и никогда не исполнишь. — А кроме Хеймдалля? Как тебе женщины, предложенные матерью, или воины Тюра? И выбирать, кому доверить невероятную силу видеть все души в девяти мирах, должен Локи. То ли от осознания этого факта, то ли от тёмной энергии, но голова у него и сама уже дребезжит и в любую секунду готова расколоться на части. — А почему бы не то и то? — спрашивает Хёд. Все оборачиваются к нему, немало смущая беднягу. — Что? — Ну, то есть, а почему страж должен быть один? Это неписанный закон, условность или что? — сильнее закрываясь, спрашивает Хёд. — Да нет, — отупело отвечает Локи, призывая из васа до сих болтающийся там флакон с золотистой жидкостью. Как же приятно было наблюдать, как она вытекала из слепнущих глаз. Будто бы Хеймдалль выплакал всю свою силу. Но действительно, что случится, если напоить ею не одного аса, а, скажем, двух? Наверняка каждый по отдельности будет слабей одного, и не появится этого чувства исключительности и полной свободы говорить любую чушь без страха, что слова опровергнут. — Хёд, — обращается Локи, чувствуя нарастающее веселье. — Да ты гений.…
Агент Коулсон третий раз нажимает дверной звонок. Хозяйская машина на месте, да и тихое шарканье за дверью определённо говорит, что владелец дома внутри, но не желает открывать. Агент Коулсон не может его винить. Но задание есть задание. — Доктор Селвиг, — достаточно громко, но тем не менее вежливо зовёт агент Коулсон. — Мы несколько раз оставляли вам голосовое сообщение, раз уж вы предпочитаете не брать трубку. Хотелось бы знать ответ. За дверью угрюмо вздыхают, а затем раздаются щелчки замка и звон цепочки. Доктор Селвиг небрит, растрёпан и уже неделю не менял рубашку, судя по засаленному воротнику и неприятному запаху. — Я вряд ли чем-то могу помочь Щ.И.Т.`у, — бросает он нервно. — Я с собой-то едва справляюсь. — Я могу войти? — любезно улыбается агент Коуслон. — Да, прошу. У меня здесь немного не прибрано, — смущённо обводит он завалы книг в гостиной, когда заводит туда Коулсона. Старшая и Младшая Эдды, сборники исландских саг, и целый набор крупных исследований жизни и быта викингов с их мифами. — Увлекаетесь скандинавской мифологией? — спрашивает Коулсон. — У нас в последнее время на неё тоже повальное увлечение. Доктор Селвиг обречённо отмахивается, становясь потерянней. — Я должен был её остановить, — сокрушенно говорит он. — Она бы злилась и кричала, но была бы жива и здорова, а не непонятно где в иных галактиках. — Вы думаете, доктор Фостер совершила ошибку, напросившись с ними? — А вы — нет? — искренне спрашивает Селвиг. — Она там одна, что случилось с Тором неизвестно, а всё, что мне удалось узнать об этом Локи и прочих «пришельцах», заставило потянуться к бутылке. А это уже учитывая инцидент в Пуэнто-Антиго. Селвиг резко отодвигает заваленный книгами журнальный столик, и валится в кресло, нервно потирая лоб. Агент Коулсон против правил хочет его успокоить, что при разговоре один на один Локи казался вполне разумным, не в пример своему прототипу из древних сказок, да и сам отзывался о человеческом мифотворчестве не лучшим образом. Ознакомившись с теми мифами, Коулсон вполне может понять почему. Но. И всегда есть это «но». С одной стороны всё, что сказал царь далёкой-далёкой галактики, это пока информация под грифом "совершенно секретно" (как и само его существование), а во-вторых, ни разу не гарант безопасности добровольно исчезнувшей доктор Фостер. — Но если есть хоть малейший шанс, что благодаря этому путешествию человечество сможет получить знания иной цивилизации, разве оно не будет того стоить? — спрашивает вместо этого агент Коулсон. Селвиг только качает головой и, посидев полминуты в молчании, выкапывает меж бумаг стакан для коньяка с засохшей на донышке жидкостью и идёт к небольшому бару в углу. — Будете? — предлагает он Коулсону. — Я на работе, — вежливо улыбается тот. — И вам не советовал бы. — Ах, да. Вы же пришли за ответом на то сообщение. Ваш босс хотел, чтобы я взглянул на что-то. Простите, у меня совершенно нет на это времени. Селвиг плескает себе янтарной выпивки на два пальца и, морщась, сразу всё выпивает. — И всё же, — Коулсон обходит мебель и раскиданные по полу книги. — Это может того стоить. Просто взгляните, а потом принимайте решение. Селвиг продолжает смотреть на пустое дно бокала, агент Коулсон терпеливо ждёт ответа. — У меня же будет настоящий выбор отказаться в случае чего? — недоверчиво спрашивает Селвиг. — Разумеется. Доктор вздыхает и нерешительно мнётся, хотя Коулсон уже знает, что он на крючке. Селвиг не достиг бы таких высот в науке, не будь он ею одержим, как и все великие умы.…
Эрик моется, бреется, надевает свежую рубашку и брюки. Он не может объяснить себе точно, почему согласился поехать. Щ.И.Т. не заслуживает доверия, даже после щедрого предложения финансировать любые изыскания Джейн, и у Эрика сейчас не то чтобы благодатный настрой для исследований. В последние пару месяцев совсем забросил лекции для студентов, как помешанный, погрузившись в поиски хоть чего-нибудь о его Джейн, малейшее доказательство, что с ней всё порядке. Заведомо понимая всю бесплодность затеи. На объект они едут несколько часов в машине с тонированными окнами, что, учитывая всю репутацию этих ребят, совсем не удивительно. Сама база не представляет из себя ничего интересного: очередной серый военный объект, только погруженный на несколько уровней под землю. Но чем ниже они спускаются, тем больше Эрик замечает научного оборудования, людей в халатах и знакомых названий специализированных лабораторий, от работы с гамма-излучением, до оптимизации оптикаемости углеволокна на больших скоростях. У последней лестницы Коулсон останавливается. — Прошу, доктор Селвиг. Он ждёт, — указывает он вниз, абсолютно точно не намереваясь идти дальше. По спине проходит неприятный холодок, но Эрик кивает и спускается ниже. Здесь освещёние куда скудней, а проходящие мимо люди сплошь в форме. Эрик оглядывается, пытаясь понять, куда идти дальше. — Доктор Селвиг. Вдали посреди коридора стоит темнокожий мужчина над стальным кейсом, с самым загадочным видом, какой только может быть. Умеют же парни из правительства нагнать пафоса. — Так значит, вы за всем этим стоите? Шикарная лаборатория, — несмело улыбается Эрик. Он, конечно, храбрится, что не отменяет факта, что сейчас он действительно напуган. — А я уж думал, что меня ведут сюда убивать, — несмешно шутит он, лишь чтобы разрядить обстановку. — Я наслышан об этом эпизоде в Нью-Мексико. Ваши наработки привлекли массу людей. Эрик нервно пожимает плечами. — Там ещё столько всего. И вряд ли Эрик займётся этими исследованиями в ближайшее время. Да, они могут сделать его имя всемирно известным, но львиную долю работы проделала Джейн, и продолжать без неё кажется кощунственным. Так, по крайней мере, Эрик себе объясняет. Думать о том, что охота до этих знаний, возможно, погубила девочку, которую он любил, как родную дочь, невыносимо. Тем не менее, он украдкой поглядывает на лелеемый мужчиной чемоданчик, который, безусловно, является будущим гвоздём программы. Видя это, тот жутковатый тип продолжает: — Легенды говорят одно, история — другое. Но время от времени встречается то, что относится и к ним обоим. Он раскрывает кейс, и тусклое освещёние коридора обогащается яркой синевой. Внутри лежит куб, излучающий этот свет, но не это самое странное. Куб словно поёт безмолвную песнь, что слышат не уши, и вообще ни один из органов, но, тем не менее, она отчетливо звучит в каждой клеточке тела. — Что это? — Энергия, доктор, — довольно улыбается агент. — Научимся её извлекать, и она станет неиссякаемой. — Э-энергия? Эрик вновь смотрит на куб, на подсоединённые к нему проводки в кейсе и пытается уловить эту неведомую песню. Энергия, ну конечно. Военная организация хочет, чтобы он помог им извлечь «энергию». — Вряд ли мы сработаемся, — Эрик спешно отворачивается и идёт прочь. Он не хочет стать пособником в изобретении очередной убер-бомбы. Пусть и не в силах это остановить, Щ.И.Т. найдет другого ученого, но его совесть останется чиста. — Доктор Селвиг, — окрикивает агент. — Вы, похоже, не понимаете всей важности происходящего. Первый контакт состоялся и показал, насколько мы беспомощны. Эрик жмурится и проводит пятернёй по волосам. — И что, вы думаете это, — он указывает на куб, — поможет? — Его называли жемчужиной сокровищницы Одина, — рассказывает мужчина, Эрик мгновенно поворачивается всем корпусом обратно. — Всё верно, это асгардский артефакт. Второе его имя Тессеракт. — Это же лишь для защиты земли? — спрашивает Эрик, неуверенный, кого он хочет в этом убедить. Но асгардский артефакт может помочь приблизиться к самому Асгарду и связаться с Джейн. — Разумеется, — кивает мужчина, и Эрик позволяет себе обмануться. — Хорошо, я согласен. — Приятно слышать, — улыбается тот. — Ник Фьюри, директор Щ.И.Т.`а.