N7
С тихим шипением двери лифта раскрылись, а на глаза Шепард сразу попала группа людей из числа экипажа, а конкретно операторов БИЦ. Они, собравшись вокруг центрального голопроектора, где обычно была карта галактики или схема суперфрегата, пристально изучали проекцию гигантского монстра. Того самого гиганта, что не так давно напугал их своим неожиданным появлением на орбите планеты и того самого монстра, который умудрился пропустить корабль Коллекционеров, стартовавшего с Горизонта несколько часов назад и относительно успешно убравшегося восвояси, несмотря на все попытки имперского корабля им помешать. «Нормандия» молча наблюдала за происходящим, собирая ценные данные, и теперь, желая понять как подручным Жнецов удалось сбежать — и заодно изучить неожиданных союзников — Шепард и поставила перед аналитиками БИЦ задачу изучить произошедший на их глазах инцидент. Конечно, еще было необходимо изучить наземные силы инсектоидов, но Джейн, в первую очередь, сейчас интересовали внезапные «союзники», пришедшие на помощь лишь по причине того, что на её стороне был Рауков. Проходя мимо переговаривающихся и спорящих служак, капитан направлялась к пилоту, активно сменявшего голографические экраны и изучавшего по очередному кругу все записи, сделанные во время инцидента. И судя по еле слышимым ругательствам выводы были не самые обнадеживающие или понятные ему. — Джокер… От внезапного голоса капитана за своей спиной пилот вздрогнул, его перепуганный взгляд уставился на командира, а ртом он втягивал воздух, пытаясь восстановить дыхание. — Кэп, зачем же так? — Моро быстро пришел в себя. — Я же чудом тазобедренную кость не сломал! Если я второй раз так подпрыгну… — Извини. Не думала, что тебя так затянет. — Кивнув в сторону экрана, Шепард перешла к делу. — Есть что-нибудь? Джокер поправил кепку на своей голове. — Кажется, я понял как им удалось. Постучав по голографическим клавишам, пилот вывел на центральный экран схему орбитального пространства. Вновь над Горизонтом завис гигантский корабль, привезший на планету столь нуждающуюся в ней помощь и вновь с поверхности планеты стартовала посудина Коллекционеров, о чем сообщила траектория полета. — Смотри. — Джокер указал на гиганта. — Он завис рядом с траекторией взлета крейсера Коллекционеров. Тогда же СУЗИ сообщила о том, что обе башни начали разворот в их сторону. — Словно они ждали их… Пилот кивнул, пока продолжалась запись. Корабль пришельцев взлетал, продолжая путь согласно известному СУЗИ маршруту. Вдруг, он резко сменил траекторию и увеличил скорость, направляясь в корму гиганту. Причем разворот вышел настолько крутой, что капитан поначалу не поверила записи. Не могут корабли Пространства совершать такие маневры… Впрочем, Пространства ли? — Ничего себе… На это Джокер хмыкнул. — После этого я более не сомневаюсь в словах Снежной Королевы насчет связи Коллекционеров и Жнецов. Подобные выкрутасы я видел только в одном месте… — Властелин на Вермайере? Моро ничего не ответил, вернувшись к наблюдению. — Сейчас будет самое интересное. Словно подтверждая слова пилота, гигант заложил вираж. Записи с датчиков слежения зафиксировали выброс тепла, причем такой, что на мгновение эти самые датчики начали зашкаливать. Шепард просто не поверила своим глазам наблюдая показания приборов и то, как резво имперский корабль развернулся. Такого она не могла представить, учитывая размеры громадины, которую пытался обхитрить крейсер инсектоидов. — Во-во, — отреагировал Джокер, наблюдая выражение лица своего командира. — У меня такая же рожа была, когда я это своими глазами наблюдал. Слова пилота Шепард оставила без комментария. Она молча продолжала наблюдать за взлетом корабля пришельцев и за поджидавшим их кораблем Империума. Расстояние между ними было почти минимальным — крейсер уже покинул атмосферу, когда… Глаза Шепард в очередной раз расширились, когда корабль Коллекционеров заложил очередной вираж и на этот раз он вновь оказался за кормой имперского корабля. И, вновь ускоряясь, он уходил от гиганта быстрее, чем тот разворачивался. Но признавать поражение сородичи Раукова не собирались — одна из башен изрыгнула лазерный луч, чиркнувший по корпусу крейсера и оставивший чудовищную оплавленную пробоину, оголившуюся внутренности корабля, но тот продолжил удаляться от своего обидчика, оставляя по пути своего движения след от ихора. Выстрел второй пушки опоздал — Коллекционеры исчезли в синей вспышке, видимо активировав масс-ядро, уходя от преследования. Что ж, выводы уже можно было сделать. Корабли Империума были огромны и своими размерами вызывали самый настоящий трепет одним своим приближением. Но от этого, в виду отсутствия технологий на Эффекте Массы, они были и медлительны, хотя и пытались компенсировать это за счет более мощных двигателей и огромного количества орудий. Но более всего Шепард удивил другой факт. Она умолчала о нем. Его вслух произнес Джокер, видимо, решивший поделиться своими опасениями. И они, к удивлению капитана, совпадали с её собственными. — Кэп, — голос Джокера был куда как мрачнее, чем раньше. Задора в нем было куда как меньше. — Не знаю как вам, но мне показалось, что знакомые нашего инквизитора уже встречались с ними. По крайней мере Коллекционеры знали как действовать, да и капитан этого гиганта словно предвосхищал действия Коллекционеров. Стоило крейсеру делать «прыжок», как супердредноут начинал маневрировать. Джейн ничего не ответила. Она держала язык за зубами, решив разобраться в произошедшем. Сделать выводы из имеющейся информации и ответить самой себе на один животрепещущий вопрос. Врал ли ей инквизитор на Пути Свободы или он сам ничего не знал? И, к сожалению, выводы были неутешительны. Слишком многое говорило о том, что силы Империума, неважно каким образом сюда попавшие, уже участвовали в жизни известной галактики, оказывая на неё свое влияние, о чем ясно говорили слухи в Термине, действия Коллекционеров и слова Джек насчет атаки неизвестных на комплекс Цербера. А может и не только известной — от одной этой мысли Шепард стало как-то не по себе, но позволить себе впасть в паранойю она не могла. Уж точно не сейчас, не при нынешних обстоятельствах. Однако до обвинений еще было далеко — как никак презумпция невиновности еще жива в этом мире, да и свидетельств того, что инквизитор действительно мог ничего не знать о них было достаточно. Как минимум потому что никакого гиганта на орбите Пути Свободы не было, как и следов его пребывания. А его тепловой след наверняка могли засечь сенсоры Кадьяка, в этом капитан не сомневалась. Да и смысл сотрудничества с Шепард у инквизитора, при наличии корабля, пропадал мгновенно — наличие корабля попросту лишало Шепард главного козыря в переговорах. При таких условиях ей было бы просто нечего предложить Раукову. Но тогда откуда они здесь? И как они поняли куда лететь? Что-то подсказывало капитану, что инквизитор уже знает ответ на вопрос, но вряд ли он поделится с ней этой информацией. — Где сейчас инквизитор? Пробежав глазами по камерам, пилот тут же ответил. — В карцере. Просвещает нашего капеллана. — Заметив напряжение, Джефф тут же добавил. — Могу включить трансляцию с камер, если вам так интересно о чем они говорят. Джейн кратко кивнула и спустя мгновение она в компании пилота наблюдала за двумя «союзниками», изучающих достоинства корабельного карцера.I
— То есть, мой Лорд, при наборе воды по человеческое колено и активации системы очистки… Не дожидаясь моего ответа, Курц довольно потер мозолистые руки. Огонек в его глазах ясно давал понять, что жрец Экклезиархии и, по совместительству пыточных дел мастер (странное сочетание, но и кающаяся душа готова пойти на многое ради того, чтобы смыть грехи прошлого) уже прикинул пару идей насчет использования данного помещения. — Правда капитан Шепард вряд ли оценит такое использование карцера. — Заметив недоумение Вольфганга, я тут же добавил. — Люди в этом измерении немного… мягкотелы и пытки принимают с трудом. — Я в курсе, мой Лорд, но не думаю, что в Цербере все настолько… слабохарактерны. На моем лице сама появилась ухмылка. Умение говорить было лучшим качеством Курца. Не считая абсолютной преданности, веры и готовности умереть за Императора, разумеется. — Возможно. — Я бросил взгляд на кресло, где несколько недель назад в компании Малик находилась Гото и вздохнул. — Но капитан будет против… к сожалению. На это Курц усмехнулся. Подойдя ближе, он лишь добавил, смотря на меня глазами пастыря, встретившего после долгих дней поисков потерянную душу. — Тот, кому не выпадут испытания, тянущиеся к нам из космического мрака, не суждено узреть свет, исходящий от нашего Повелителя. Ибо не ведома им тьма, против которой Свет Его стоит и не ведом будет им и путь Спасения для душ наших. Тут же пришла пора мне усмехнуться. Как же я отвык от цитат святых угодников, сходящих с уст этого проповедника. Проповедника, который только мне, инквизитору, доверил свою самую страшную тайну. Рискуя всем, он рассказал её, надеясь на то, что ему будет дарована Его Милость… Впрочем, её надо еще заслужить и Курц жив, пока добивается её, лишь надеясь, что Тьма не поглотит его раньше, чем он окажется у подножия Золотого Трона. Но его слова пробудили у меня воспоминания. Не только о моих собственных словах, сказанных Барзано и Галларду, когда наш поход по этой безумной галактике только начался. Они вернули меня в прошлое… Во времена, когда я еще не ринулся спасать своего наставника, имея под рукой лишь сигнал бедствия. — Святой Друз? — Я умолк, пытаясь вспомнить откуда цитата. — Апокрифы Верного, глава XXVI? Курц кивнул, подойдя к креслу. Погладив его спинку, словно любимый инструмент, он с улыбкой на лице, горькой и предвкушающей нечто, известное лишь ему, смотрел в никуда. Но он быстро взял себя в руки. Железная воля фанатика дала о себе знать и жрец произнес: — Они мало чем отличаются от нас, мой Лорд. Просто видели слишком мало, а то, что все-таки заметили променяли на иллюзию покоя, чтобы сохранить рассудок. — Он посмотрел на меня. — Как думаете, мой Лорд, мы бы сделали тоже самое, будь у нас такая возможность? Чтобы мы выбрали, будь у нас выбор между жестокой реальностью или лживой иллюзией? Вопрос был риторическим. Я даже вспомнил похожий разговор с Малик. Воистину, немногим доверена честь видеть в инквизиторах людей, мало чем отличающихся от тех, кого они защищают. Лично я знал лишь двух таких людей и оба, хвала Императору, все еще живы и ныне стоят рядом со мной. — Малик говорила нечто похожее. На лице Вольфганга мелькнула ухмылка. — Она мудрая женщина, тем более ей дарована милость быть одаренной. И не нам искать мотивы действий Императора, инквизитор. Если мы пережили столь опасное путешествие до этого безумного края и остались в живых, значит такова Его Воля. А Его Воля… — Должна быть исполнена… Ты прав. Без Него мы ничто и они это продемонстрировали. — Но они могут стать лучше. Жители Горизонта не хотели слышать о Боге-Императоре, но суть Его Кредо они готовы были принять. — Он посмотрел на меня. — Термин место опасное и они видят в Его Слове руководство к действию. Ради безопасности своего дома и своих родных — Принимать догму, не принимая божественность того, кому она принадлежит? Звучит как ересь. Курц скрестил руки на груди. — Тот, кто верен Слову, не признавая Его истинную сущность, сам не понимает, насколько он близок к Свету Императора. И потому блажен он, ибо не ждет награды взамен веры своей. — Блаженный Август Офелианский? Ты помнишь все наизусть? Священник дернул плечами, а взгляд его резко наполнился печалью. — Выучил, чтобы помнить, что я чуть не предал тогда. На мгновение он задумался, а в глазах даже мелькнул страх. Страх тех ужасов, что когда-то тянулись к его душе. Я знал его прошлое, он сам его мне рассказал, но вместо гибели, о которой он молил меня, я дал ему нечто большее. Служение во имя Императора и Империума и спасение души взамен на это. Однако мгновение прошло и Курц вновь принял вид благочестивого священника — на лице появилась радость, а боль и грусть были загнаны в глубину его разума. Там, где они не будут мешать служить Его воле. — Однако не одному мне предстояли тяжкие испытания. И я рад видеть молодых, идущих по нашему пути к спасению и вечности в Свете Императора. Нет большей радости для духовного отца, как видеть его детей, служащих Кредо. О ком именно говорил Курц говорить было не надо. Даже опасно — вряд ли нас сейчас не подслушивали. Шепард ли, или Лоусон — неважно. Чем меньше они будут знать тем лучше для всех нас. — Ты знал ее еще ребенком. Из моих уст это звучало скорее утверждением, чем вопросом. В том, что о Кредо и Императоре Чамберс узнала именно от Курца сомневаться не приходилось — как никак он и корабельные священники были теми, кому поручили бы святую обязанность нести Его Слово заблудшим людским душам. Впрочем не только она узнала об единственном Повелителе Человечества со слов капелланов. Наверняка все бойцы, пришедшие к нам на помощь, тоже, учитывая их возраст. — Верно. — Кивнул он. — Когда лорд Торн привел её, она была слабой. Сломленной кошмарами, через которые прошла она и другие узники ксеносских ям. Но Свет веры преобразил её, дал силы жить дальше, но, самое главное, дал цель. Жить и служить Его Воле и во имя Его. Вера изменила её и многих других, всех, кого бросил Альянс, не бросили мы. — А что насчет наших… заклятых друзей? Они их тоже бросили? Мгновение висело молчание. Курц понял о чем я, но ответить что-либо не успел. Разговор прервал Родриго. И увидев его лицо, когда он вошел в помещение карцера, я заподозрил неладное. — Инквизитор, у нас проблема…С
Очередной провал и Джек скривилась от боли. По телу словно пробежал разряд электричества, тело забилось в конвульсиях и все внутренности буквально разрывались на части. Упав на металлический пол, она жадно хватала воздух ртом, пока её мучитель мрачной тенью нависла над ней. — Ты не стараешься! — Да пошла ты! За свои слова она тут же поплатилась, вновь испытав весь спектр истязаний от своего «наставника». Сжав зубы от боли, издавая рычание из своего рта, Джек посмотрела в сторону Малик. Лицо псайкера не выражало никаких эмоций, но глаза… В глазах читалось презрение, выводившую Подопытную Ноль больше всего. — Ругательства без смысла мешают концентрации. Соберись, Жаклин. — Меня зовут Джек! Вновь боль скрутила тело, но на этот раз Джек казалось, что ледяная рука некоего чудовища сжала в свой кулак каждый орган в теле девушки, мешая дышать и двигаться. Неведомая сила заставила её, против воли, поднять глаза и увидеть недовольство в глазах «учителя». Такое «наставничество» заставило девушку вспомнить о её детстве в камере Цербера. — Твое имя Жаклин Мерсер. Такое имя тебе дали родители и нет смысла скрываться за кличками и прозвищами. Хватка ослабла. Джек хотела вскочить и выплеснуть всю ярость на худую фигуру Малик, опирающуюся на свой посох, но… Но она вовремя остановилась, помня о том, что сделать что-либо она не успеет. Эта карга узнает обо всем раньше, чем тело Джек покроется волнами биотики. — Хм, — Малик усмехнулась. — Этот урок ты выучила. Видимо это единственное что ты понимаешь. Язык силы. Она села в кресло, смерив приходящую в себя… псайкер с трудом называла её ученицей, подавляя в себе желание расправиться с ней раз и навсегда. Останавливало то, что за ней постоянно следили и если наблюдение со стороны аколита Торна её не особо настораживало, то слежка в исполнении Изуверского Интеллекта заставляла быть осторожнее. К тому же приказ инквизитора был строг, хотя Малик и была с ним не согласна. — А ты другим языком пользоваться и не пыталась! — Огрызнулась Жаклин, с трудом встав на колени. — Знаешь, у меня и слух есть. — Слышать ты можешь. — Как ни в чем не бывало ответила псайкер. — Но в том, что ты меня услышишь я сильно сомневаюсь. — А ты главное не умничай, старушка. Тогда и пойму, что ты… Договорить Джек не успела, когда, в буквальном смысле, онемела. Язык просто не слушался, а тело, её собственное тело, перестало ей подчиняться. Она продолжала сидеть, не имея возможности пошевелиться. Лишь молча слушать, что ей скажет Малик, пока помещение вокруг покрывалось слоем инея. — Твое невежество, иногда, бывает весьма утомительным, Жаклин. А готовность выставлять его на показ сродни достоинству достойно осуждения. Будь у неё возможность, Джек наверняка прокомментировало все это, но увы, Малик быстро училась и весьма внимательно изучала свою подопечную. Потому Жаклин оставалось лишь молча слушать её, выговаривая в своей голове все, что она о псайкере думает. Впрочем, делать это надо было очень осторожно — иначе новый виток истязаний был бы ей обеспечен. — Ты говоришь, что знаешь язык, отличный от силы и принуждения? Тогда почему лишь сила заставила тебя изменить твой лексикон? На вопрос, ожидаемо для обеих, не последовало ответа. Повисло молчание, прерываемое лишь громким дыханием Джек, наблюдавшей за паром, выходящим из её рта. — В твоих руках сосредоточена сила, сколько могущественная, столько и опасная. В первую очередь для твоей же собственной души. Охотников же за ней ты успела увидеть. В том воспоминании, показанном мною. Твари Имматериума чувствуют таких как мы, желая поглотить их. И без контроля, без дисциплины и покоя в собственной душе ты лишь помогаешь им, даешь возможность завладеть твоим телом и душой. Сама открываешь врата в наш мир. «Что за чушь ты несешь, безумная фанатичка?!» В этот момент Джек осеклась, а её сердце стало биться в разы медленнее. Кровь буквально начала застывать в жилах, когда девушке показалось, что что-то прикоснулось к её разуму. Холодная, липкая длань, казалось, гладила поверхность его мозга, наполняя голову шипением. Шипением, к ужасу Жаклин, не способной шевелиться, превращающейся в шепот. — Ты не встречала ничего подобного. Не могла встретить, ибо ваш мир иной. Этот голос… он напоминал голос псайкера, но был в разы холоднее и казался потусторонним. Словно произносивший эти слова человек уже давно мертв и все человеческое уже давно исчезло… если вообще было. — Но тьма всегда присутствует среди нас. И она будет подкрадываться к тебе. Чувствуя безумие, что ты источаешь, гнев, что ты испытываешь. Злобу, которую ты не контролируешь. Ты сама придешь к концу, когда твою душу растерзают на части, а тело превратят во врата для потустороннего кошмара. Взгляд заметался по комнате, покрытой слоем инея и, как показалось падающей в безумие девушке небольшой коркой льда, а по её коже пробежался ледяной ветерок, неизвестно откуда взявшийся. До её носа донесся легкий запах ванили, краем собственного слуха она услышала чей-то голос. Джек с трудом сохраняла рассудок, пытаясь убедить себя в том, что она просто не в себе. Очередное помешательство, коих у неё было предостаточно после экспериментов Цербера. Но каждая попытка заканчивалась провалом, о чем сообщал смех её наставницы. А каждая попытка сконцентрироваться, взять контроль над собственным телом, просто не замечался вторгшимся в её голову разумом. — Ты не убедишь себя в том, что безумна, Жаклин. О нет, то, что было с тобой раньше не более, чем твой дар, прорвавшейся наружу. Его нужно контролировать и я помогу тебе, если хочешь. Хлопнув глазами Джек в ужасе заметила, что псайкера, сидящего перед ней в кресле, более не было. Не имея возможности не то чтобы двигаться, а хотя бы повернуть голову, она подавляла волну паники, рвущуюся наружу. И стоило ей еще раз закрыть глаза, как Малик тут же появилась перед ней. Джек не слышала шагов — псайкер просто материализовался перед ней. — Я вижу все, Жаклин. Твое прошлое передо мною словно книга, хотя такого и не должно быть. Ты слаба, ты никчемна и идешь по тропе, ведущей лишь в бездну. Там не будет спасения, не будет облегчения. Не будет возмездия тем, кто истязал тебя. Лишь проклятие и вечное страдание тем слепцам, кто обратил на неё свой взор и привлек её вечно голодное естество. Но сейчас у тебя есть выбор. Я предлагаю тебе выбор. Путь полегче ведет тебя к гибели. Путь сложнее, тяжелее ведет к тому, чтобы обуздать ту силу, которая есть в твоей душе. Он не принесет покоя, не даст тебе наслаждения или облегчения, но он даст тебе цель и возможность, чтобы отомстить Церберу за лишения. Что ты выберешь? Джек ничего не ответила, хотя она чувствовала как в её власть вернулась собственная речь. Она успела лишь подумать об ответе. Решить для себя. Этого для Малик было достаточно и в следующее мгновение все прекратилось. Открыв глаза, Джек поняла, что лежит на полу каюты псайкера, которая все также сидит в кресле, молча наблюдая за ней. Казалось, что все недавно произошедшее с девушкой не более чем морок. Очередной кошмар, постоянно терзающих её во снах. Но Жаклин знала как никто другой — именно сейчас её терзал не кошмар. Все произошло в реальности и закончилось лишь потому что она приняла решение. То самое решение, которое так ждала Малик. — Путь, который ты выбрала, Жаклин, не будет легким. Будь готова к этому, как и к тому, что лишь Свет Императора даст тебе утешение. Ибо наше проклятие оставит нас лишь после смерти. Джек ничего не ответила. Лишь кивнула, вновь сев в позу для медитации. Но тут она услышала как дверь за её спиной открылась. Она не видела гостя, не слышала его слов. Все прошло мимо неё, ибо для Малик не требовалось слов, а интуиция подсказывала Джек, что лучше любопытство свое не показывать. — Умная девочка. Подняв глаза на псайкера, Жаклин увидела на её лице улыбку. Довольную ухмылку. — Сегодня ты многое поняла, а сейчас иди отдыхай. Обдумай все, что услышала и увидела. Позже, мы продолжим твое обучение. Спустя несколько минут после того как Джек ушла, в покои Малик вошел инквизитор в сопровождении остальной свиты. И мимо взора псайкера не прошел тот факт, что Вальмир был мрачен как никогда прежде.I
Малик пробежала глазами по краткой выжимке последних новостей с Иллиума, речь в которых шла о многочисленных и кровавых убийствах, проходящих буквально по всей планете. В любой другой ситуации они бы не стояли внимание Инквизиции, но у них было кое-что общее, роднящее их с другим, более страшным преступлением. Псайкер сразу же уловила это «кое-что общее», из-за которой Виккерс, Барзано и я находились в смятении, моля Императора, чтобы подозрения аколита так и остались его подозрениями. В противном случае вся галактика находится в опасности, перед которой Коллекционеры и Жнецы меркнут словно свеча перед лампочкой. И наблюдая за изменившимся лицом псайкера стало ясно, что самое страшное, с чем только могут столкнуться силы Империума, а в данном случае и мы, сейчас стоит прямо на пороге Материума, ожидая глупца, который откроет ему дверь. — Император защити нас… Руки Малик задрожали. Положив на стол инфопланшет, она посмотрела на меня взглядом, полным тревоги. — Это они и есть. Те самые символы, которые были в Гуэрта. Один в один. — Не только в Гуэрта, Малик. — Родриго вышел чуть вперед. — Я вспомнил эти знаки на Пути Свободы. Во время зачистки колонии предатели оставляли их на стенах, где приносили в жертву Губительным Силам тех, кто попал к ним в плен. Но если они совпадают со знаками в Гуэрта… — То нас ждет еще один инцидент… — Милостивый Император. — Выдохнул Курц. — Еще один прорыв… — Еще один. Причем более крупный… — Я обратил внимание на Малик. — Ритуалов несколько, Вальмир, когда на Цитадели он был ровно один. Культисты выбирают места не просто так. Это часть общего. Более крупного и зловещего. — Каждый ритуал создаст зону прорыва размером с тот район станции, если не больше. Земной Престол, они отдадут во власть Имматериума целую планету! — Колонию ксеносов, обладающих псионическим потенциалом. — Добавила к моим словам Малик. — Каждый из них псайкер, в большей или меньшей степени. И этот факт тут же даст о себе знать стоит ритуалу завершится. Мое предположение — это только усугубит ситуацию. — Час от часу не легче… Повисло молчание. Каждому из нас, было ясно — то, что произошло на Цитадели было лишь разминкой. Подготовкой перед самим ритуалом, перед самым настоящим безумием, которое на станции лишь репетировало свое появление, вскоре проявит себя во всей красе на Иллиуме. Потусторонним безумием, которое мы должны остановить любой ценой. Вот только как? Без ресурсов Ордо Маллеус мы можем только предотвратить надвигающийся апокалипсис. Лишь уничтожив культистов до окончания ритуала мы можем надеяться на успех, хотя последствия уже совершенных ритуалов будут давать о себе знать еще долго. Впрочем, кто может сейчас утверждать, что еще не слишком поздно и надежда остановить это безумие в зародыше у нас есть? — Нужно предупредить её. — Предложил Курц, прекрасно осознавая, что каждый в помещении понимает о ком идет речь. — Если кто-то и может что-то знать об этом, то только она. — И как ты это сделаешь, Вольфганг? — Тут же поинтересовался Барзано. — Мы на корабле капитана и каждый наш шаг они контролируют, пускай и не так сильно. Одному Императору известно что они знают об Иллиуме только с наших собственных слов. Но вместо жреца ответил я, продолжая размышлять о происходящем. — У нас есть кому позаботиться о конфиденциальности передаче данных, Родриго. Но наша ситуация весьма тревожна. Говорить о том, что положение тревожное — это ничего не сказать. Варп-прорыв на Иллиуме будет самой настоящей угрозой. Не только для человечества, но и всей галактики, хотя судьба ксеносов меня волнует в последнюю очередь. Однако появление на карте галактики демонического мира мне было не нужно. — Предупреди её. — Бросил я Курцу. — Пускай она предпримет что-нибудь. Если случится самое худшее… у нас будет лишь один выход. Вольфганг кивнул, направившись исполнять указание. Хвала Императору, что я успел передать Стоуну саркофаг с Астартес до того как началось вторжение ксеносов. Впрочем, думать об этом сейчас неуместно — есть дела поважнее. — Продолжай контролировать ситуацию, Родриго. Каждый инцидент, каждая аномалия и каждый всплеск насилия должен быть изучен, а у меня на столе лежать твой вердикт насчет его связи с культом. Возможно, нам удастся предугадать действия еретиков. — Будет сделано. Все внимание переключилось на Виккерс. — Проверь вооружение. Когда станет жарко оно не должно подвести. Ориана кивнула. Осталась Малик, но говорить что-либо ей было не надо. Она сама прочитала в моей голове просьбу следить за Имматериумом, хотя это будет сложно, учитывая сложности с обучением Джек, которую приходилось, не столько учить, сколько воспитывать, в буквальном смысле ударами кнута. — Как пожелаешь, Вальмир. — Произнесла она. — Но остается один нерешенный вопрос. Что делать с капитаном? Вряд ли она не заметит наших действий и не попытается узнать наши тайны. Ожидаемый, но от этого не менее неприятный вопрос. Вряд ли для Инквизиции вмешательство капитана закончится чем-то другим, кроме катастрофы. Сейчас, когда на кону стоит судьба не то что планеты, а всей галактики, не видевшей доселе проявлений потустороннего ужаса подобных масштабов, это было ох как не вовремя. Надеяться на то, что она поймет и, более этого, еще и поможет было глупо — каждое решение и действие будет ею оценено не с точки зрения необходимости, но с точки зрения этого мира и его понимания (и неприятия большинством собственных жителей) жестокости. Она просто не поймет, что будет стоять на кону, а если и поймет, то вряд ли примет это, посчитав, что есть некий другой выход, который надо обязательно искать и использовать, даже если это приведет к куда худшим последствиям, чем банальное уничтожение. — Ни слова Шепард. Об этом расследовании Инквизиции никто не должен знать.N7
Первое, что почувствовал Гаррус была боль. Приковавшая его к больничной койке и не дававшая сделать хотя бы одно движение боль. Ныла от неё вся правая часть тела, включая лицо, а стоило турианцу открыть глаза, как к общему «оркестру» подключилась и голова, взорвавшейся от мигрени. Он попытался сесть. Последнее, что он помнил, погружаясь в беспамятство был Заид, который вместе с Кёнигом, пилотом Кадьяка, тащил его на борт транспорта, а по пути по капле стекала кровь. Его собственная кровь. Это было последним, что он помнил, а сейчас… сейчас, с трудом придя в себя и сумев осмотреться, он понял, что в безопасности. В лазарете «Нормандии», в надежных руках доктора Чаквас. Стоило Вакариану подумать о докторе, как она тут же оказалась рядом. Подошла к нему, тут же приступив к осмотру. Боль стала потихоньку стихать — видимо она ввела панацелин — благодаря чему у пациента появилась возможность говорить, а не стонать от нестерпимой боли. — Как… — Что? — Спросила Чаквас, погруженная в свои мысли и работу. — Как все прошло? Что… — Гаррус попытался сесть, но доктор ему не дала этого сделать. — Что на Горизонте? — Колония выстояла, а Коллекционеры сбежали. — Мгновение Карин молчала. — Благодаря всем, кто сражался. — Хорошо… — Чуть осмотревшись и поняв, что Гаррус сейчас в палате один, он усмехнулся. — Похоже я единственный, кому не повезло. Раз лечить больше некого. — Кроме бойцов капитана никого и не было… Заметив как изменилось лицо Чаквас, Вакариан понял, что сморозил что-то не то. Да еще эта отговорка с ударением на Шепард про её подчиненных… Люди инквизитора? Интуиция подсказывала, что ответ турианцу не понравится, но он все же спросил. — А что… что с Рауковым и его людьми? Мгновение Чаквас молчала. Она помрачнела и, похоже, ей было сложно говорить об этом. Что-то турианцу говорило о том, что она попросту не могла представить того, что видела или слышала. — Выжило шестеро подчиненных Галларда, не считая свиту инквизитора… — Мгновение она молчала. — Когда они спускались на планету, то еле вместились в Кадьяк. Назад вернулся лишь Галлард и инквизитор со своими агентами. — Духи. Гаррус был по-настоящему шокирован новостью. О бойцах Раукова он был самого высокого мнения и такие потери… — Они оказались прямо на пути Коллекционеров, Гаррус. Главный удар пришелся на них и они закрыли собой гражданских и ополченцев… Если бы не они и их друзья, то все было бы намного хуже. — Друзья? — Не понял Вакариан. — Какие еще друзья? Ответить Чаквас не успела. Все внимание доктора и пациента пало на вошедшую в лазарет Шепард. Капитан получила сообщение от СУЗИ о том, что Гаррус пришел в себя и была рада увидеть своего друга в целости и сохранности… более или менее. — Док, — кивнула Джейн доктору и тут обратила свое внимание на турианца. — Как ты, дружище? — Так себе если честно. — Он оглянулся, заметив, что Чаквас вернулась. — Есть зеркало? А то рожа болит. Джейн немного подождала и… усмехнулась. — Гаррус, ты и так был уродом среди уродов. Небольшая коррекция взрывом сделала все только лучше. Турианец пытался улыбнуться, но тут же сдержал вскрик боли. — Проклятье, улыбаться больно… — чуть помолчав, он добавил. — Док рассказала про бойцов инквизитора. Похоже там было жарко. Фраза «там было жарко» не описывала и десятой доли того ада, который пытался прорваться через их заслон. То, через что они прошли Шепард видела своими глазами — когда прибыла на то, что осталось от их рубежей. Заваленная трупами и остовами техники позиция надолго отпечаталась в памяти капитана, став визуальным свидетельством того, что она читала в книге, которую Рауков дал всем для ознакомления. — Они заплатили за победу огромную цену. Куда как большую чем мы… — Она вздохнула. — Кто знает чем закончилась бы сражение, будь мы на их месте. — Мы бы их остановили. — Гаррус осторожно усмехнулся. Испытывать боль ему не особо хотелось. — Точно тебе говорю, Джейн. Мы бы им всыпали как надо. — Ага. Особенно ты. На мгновение повисло молчание. Чаквас же вернулась к своим делам, закрыв ящик, где покоилась купленная капитаном бутылочка скотча. В честь каждого павшего на Горизонте, независимо от того ради чего он сражался против общего врага, доктор подняла одинокий тост. Большим почтить память павших она не могла. — Док сказала, что пришла помощь… знакомых нашего инквизитора. Вакариан сразу приметил как изменилась Шепард. Он быстро смекнул, что данная тема для капитана была не из приятных. Или, что бывшему детективу СБЦ казалось более вероятным, она чего-то боялось. Вот только что может напугать Шепард? — Они появились прямо из воздуха. Огромный корабль, из которого на планету прибыло около роты бойцов… Подростков, Гаррус. Я видела лица некоторых из них — на вид им около 16-17 лет, но с оружием управляются похлеще многих космопехов! Я представить не могу, где они нашли их и через что их прогнали. — Вот только откуда они, Шепард? Откуда неожиданно появился корабль? — Джокер утверждает, что прямо из ниоткуда. Если будет интересно, он скинет запись их подлета. На планете же они изменили ход боя, по сути выиграв сражение. И, если честно… — на мгновение капитан умолкла. — Я начинаю подозревать, что наш общий друг был не до конца честен. Тут уже Гаррусу пришлось задуматься. Правда думал он недолго — дедукция у него была развита куда как лучше чем у простого армейского офицера. — Не сходится. Если бы он знал о них, то был бы не удивлен появлению Орианы на Омеге. К тому же, судя по твоим словам, на Пути Свободы они были окружены противниками, а могло ли быть такое, если бы кто-то помогал им? Доводы бывшего детектива звучали разумно. Другого Шепард и не ждала от бывшего сотрудника СБЦ. Абы кто туда не попадал. Случай с Харкиным мог бы сойти за исключение, если бы не его таланты, так нужные Удине. Однако паранойя продолжала бушевать. — Если только это не спектакль перед нами. Пыль, пущенная в глаза ради чего-то… Она молча уставилась в сторону, размышляя над терзающими её подозрениями. И почувствовала, как костяная лапа турианца легла ей на плечо. — Не превращайся в инквизитора, Шепард. Он параноик, это факт, но тебе не надо быть такой же. Двух психов «Нормандия» уже не выдержит. — Ты забываешь, что он коварный параноик. — Она вздохнула. — Я часто ловлю себя на мысли, что не понимаю его. Пытаюсь понять, но не могу. Просто не могу понять почему он закрылся вместе со своей свитой… — Потому что он параноик, Джейн. И всегда им был. Их мир… — Гаррус щелкнул мандибулами. — Мне все больше кажется, что ужасы, с которыми они сталкиваются там, оставляют на них свой отпечаток. Как минимум тем, что закаляют их. В любом случае, можешь на меня рассчитывать. — В этом я и не сомневалась. — Усмехнулась Джейн. — Поправляйся, Гаррус. Скоро мы прибудем на Иллиум и, судя по всему, у Раукова есть какие-то опасения. А просто так наш инквизитор не опасается. — Ну… — Гаррус усмехнулся. — Если все настолько плохо, то ты знаешь, кто прикроет твою спину. Оставив Вакариана в надежных руках Чаквас, Шепард вышла из лазарета и направилась в кают компанию. К её удивлению там было необычайно пусто. Лишь Гарднер, стоящий на своем вечном посту и Курц. Святоша, как звала его Эшли, сидел за столом кают-компании в полном одиночестве, упираясь головой в собственные руки, перебирая своими грубыми и татуированными пальцами четки. Джейн стало даже немного неловко — не особо она, воспитанная в терпимости к другим религиям, хотела мешать человеку возносить молитвы своему божеству — хотя её и позабавило выражение лица Гарднера, переставшего даже чистить картошку, наблюдая за Курцем. Но сделать что-либо — отправиться на палубу БИЦ, в свою каюту или вернуться в лазарет — капитан не успела. Священник поднял голову и голубые глаза остановились на ней. — Капитан. — Кивнул он. — Как ваш… друг? Последнее слово человек чуть ли не выдавил из своих уст. Шепард этому даже удивилась. Рауков не произносил и этого, называя каждого ксеноса либо по виду, либо в третьем лице. Капитан еще раз вспомнила слова Вакариана и сделала необходимые выводы. Слова детектива, неожиданно, получили подтверждение. Вряд ли только появившийся в этой галактике представитель Империума будет столь «толерантен», чтобы повесить на пришельца ярлык «друг человека». Хотя… возможно он сравнил Гарруса с собакой? Капитан не стала на этом зацикливаться и скатываться в паранойю. — Поправляется. Спасибо, что поинтересовались. Вольфганг на слова никак не отреагировал. Лишь сжал в кулак ладонь с четками. В его взгляде блеснула быстро подавленная волей ненависть, и Шепард, на этот раз, не смогла сдержаться. Возможно, дело было в том, что она устала. Вымотанная событиями на Горизонте, капитан попросту не могла промолчать. Хотя за своим языком она, все-таки, следила. — Не понимаю почему вы столь категоричны по отношению к пришельцам. Взгляд Вольфганга тут же пал на капитана и Джейн он не особо понравился. Чувствовалось в нем нечто потаенное. Словно внешнее спокойствие скрывало ураган ненависти, готовой обрушиться на голову еретички, чью роль играла Шепард. Очередной приступ паранойи пришлось давить силой воли. — Потому что они ксеносы, капитан? Этого обычно достаточно. На лице жреца мелькнула ухмылка. — И что в этом плохого интересно? — Не успокаивалась Шепард, заняв кресло напротив священника. — По вашему мнению «ксенос» должен умереть просто потому что он ксенос? — Кредо учит именно этому, капитан. И хотя Его Слово не подвержено сомнению, во многом оно основано на фактах, которых за десять тысяч лет имперской истории набралось немало. Ксеносы всегда будут врагами и соперниками людей, это неизбежно. И желают они человечеству лишь страдания, смерть и разрушение. «Где-то я это уже слышала». Свои догадки капитана решила попридержать. Она не отступала, хотя чувствовала, что позиции у неё, хоть крепкие, отнюдь не абсолютные. — Это верно, однако на вид действия некоторых индивидов не распространяются. Виды, в рамках Пространства сотрудничают друг с другом, несмотря на действия некоторых… особей. В нашем мире далеко все не так однозначно. — Верно. Шепард, поначалу, не поверила своим ушам. Уж чего-чего, а согласия от священника этого божка-императора, призывающего убивать инопланетян в вопросе возможного сосуществования с пришельцами. Впрочем, заметив усмешку на лице имперца, она поняла, что её надежда была напрасной. — Ваша правда, что галактика неоднозначна. И ваши, весьма наивные, слова о ксеносах не более чем попытка скрыть истину за вуалью собственных иллюзий. Вроде войны с Иерархией и Гегемонией должны были открыть глаза на реальность, но… — Простите, на что? Несмотря на то, что Шепард ожидала сопротивления, подобное заявление все-таки вывело её из себя. По крайней мере подобное она просто не собиралась оставлять без ответа. — Для вас любое положение, кроме войны, иллюзия?! В совместном труде ради общего блага вы видите лишь обман и коварство?! Вы не видите дальше собственного носа, но в собственном высокомерии не готовы признать этого и готовы в ярости безумца залить галактику кровью, не видя собственной близорукости! — Вопрос что понимать под близорукостью, капитан. — Курц буквально излучал спокойствие и хладнокровие. — Ваша собственная история учит тому, что подозрительность и осторожность с чужаками есть ключ к выживанию. А ксеносы всегда будут чужими человеческому виду и до конца времен будут угрозой его существованию. Джейн все меньше и меньше нравился этот разговор. Она не ожидала «легкой прогулки», но упрямство священника было непробиваемым. Но для капитана это не имело значения. — Наша история учит тому, что ошибки прошлого не должны влиять на настоящее и уж тем более на будущее. Мы перешагнули старые дрязги и недомолвки и строим общее будущее. Доказательства этого не нужно искать в исторических трудах. Достаточно от них только оторваться и посмотреть вокруг себя. Курц долго молчал. Голубые глаза миссионера сверлили Шепард, вызывая у неё на спине небольшое шествие мурашек. Воистину, такого взгляда она не видела в своей жизни ни разу. За явной иллюзией безразличия скрывалась злость, которую мужчина перед ней сдерживал силой воли. Настолько чистой и интуитивной ненависти капитан не видела еще ни разу. — Вы намекаете на турианца, крогана и саларианца, что идут за вами? А с чего вы взяли, что им важна судьба человечества? Ваш… друг идет за вами из чувства долга. Долга перед вами лично. Крогану важна лишь битва. В огне безумных сражений он чувствует себя живым и идет за вами до тех пор, пока вы даете ему возможность сражаться. Что же до саларианца, то… его мотивы скрыты как и многие планы других ксеносов. Каждый здесь из-за своих личных мотивов и до интересов человечества им нет дела. Однако, — лицо его скривились в ухмылке. — Можете ли вы быть уверены, что когда ИХ родные миры и ИХ выживание и судьба ИХ видов будут стоять на кону будут ли они сражаться вместе с ВАМИ и против ВАШИХ врагов? Если турианцы и люди в очередной раз схлестнутся в войне будут ли ваш друг также думать о людях как думает о жителях Горизонта сейчас? Он спокойно встал и, бросив взгляд на Джейн, лишь добавил: — Когда это произойдет он будет просить вас сдаться, чтобы не убивать. Но ему и в голову не придет мысль, что стоит поднять оружие против своих собратьев ради людей. А если так, то почему люди должны верить в «общее будущее», если оно столь иллюзорно? — Потому что такого не произойдет, Вольфганг. — Спокойно произнесла Джейн. — Мы не допустим этого. Миссионер на это ничего не ответил. Он молча отправился в сторону жилых палуб, а капитан заметила, что их разговор внимательно слушал один работник столовой. — Ты тоже считаешь, что он прав? — Спросила Шепард у Гарднера, спешившего вернуться к исполнению обязанностей. — Тоже думаешь, что нет надежды на мир и взаимопонимание. Руперт дернул плечами. Он держал в руках картофелину и чистку, но так и не приступил к работе. Словно мысли его были о чем-то более важном. — Знаете, капитан, его слова кажутся бредовыми. Ксенофобскими и варварскими. — Он говорил тихо, словно каждое свое слово он обдумывал очень тщательно. — Но видя реальность, становится понятно, что они правдивы. Просто… просто внутри Пространства кажется, что все хорошо. Турианцы, азари и саларианцы вместе с другими видами наши прекрасные друзья и в Совете мы все равны и действуем сообща. Но работая в Пределе я видел лишь кровь и смерть. Видел как людей из числа шахтеров уводили в рабство батарианские пираты, слышал истории о том как нападали на корабли. Черт подери, я и сам потерял свою семью в одном таком рейде. Но ни Альянс, ни Пространство Цитадели не сделали ничего, чтобы это прекратилось. Защитники Пространства как-то не торопятся защищать граждан этого самого Пространства. А если так, то кого они защищают? Мгновение он молчал. Руки все крепче сжимали инструмент для чистки. — Возможно, мы все еще граждане второго сорта. Непроверенные, слишком юные и глупые, чтобы говорить с нами на равных. Но почему же тогда они говорят нам, что мы такие же как они? Почему корабли Иерархии патрулируют территории Союза и Республик, но именно Альянс должен защищать себя сам? Они говорят, что нас предупреждали и это наши проблемы. Что мы должны сами думать о себе. А если так, то зачем тогда нам они? Все-таки он вернулся к работе, пока Шепард думала над услышанным. Напоследок, Гарднер добавил: — Взгляды инквизитора и его подчиненных чудовищны, это факт. Но здравое зерно есть и в них. В первую очередь мы должны думать о себе сами. Остальные уже так поступают с нами. Пришла пора и нам учиться у них. Джейн ничего не ответила. Вместо продолжения спора, борьбы до конца ради утверждения своей точки зрения. Это не имело значения, хотя ей было горько признать один факт. Идеи Империума, несмотря на позиции Пространства и Альянса, найдут плодородную почву среди людей. И неизвестно, что будет хуже — Цербер или Инквизиция, поставившая своей целью уничтожение всех пришельцев и несогласных в галактике?L
Посмотрев в сторону пустой чашки из-под кофе, Лоусон печально вздохнула. Тонизирующий напиток кончился, а идти за новым ей ох как не хотелось. Тем более сейчас, когда работы было невпроворот, а последствия событий на Горизонте еще давали о себе знать. «Стоит написать Руперту, чтобы он принес кофе сюда». Вариант имел небольшой недостаток — прежде чем корабельный кок решит оказать старпому небольшую услугу придется подождать пока он разберется со своими делами. Впрочем, идти самой Миранде совершенно не хотелось. Мигрень и подкашивающиеся ноги донимали её до сих пор, несмотря на все ухищрения Чаквас. Возможно, она восстановилась бы быстрее, немного отдохнув, но… Но покой ей только снился, особенно сейчас, когда Призрак ждет отчета, а люди инквизитора, отчего-то, напряжены и с каждым мгновением все сильнее. Миранда, следя за ними через огромное количество датчиков которыми была напичкана новая «Нормандия», поняла только, что каким-то образом это касалось Иллиума и от этого ей было не по себе. На той планете жил единственный человек, за которого Снежная Королева переживала достаточно сильно, чтобы подвергнуть данное Джокером прозвище сомнению. Миранда была уверена, что не по душу её сестры шел Рауков, но что может произойти в азарийской колонии такого, чтобы он начинал нервничать? Если честно, офицер не могла представить, но понимала, что ничего хорошего. «Успокойся! Надо собраться и заняться делом!» Заставив себя думать о делах, Лоусон собралась проверить составленный ею отчет, когда её внимание привлекла капитан. Сидя в своей каюте, она изучала созданные ею же чертежи. О чем именно они были Миранда догадалась сразу — характерный дизайн оружия Империума было легко отличить. Позже СУЗИ изучит наброски на личном компьютере капитана и скопирует данные на компьютер Лоусон, откуда они отправятся на Кронус. Конечно, капитан не всю информацию хранила на своем компьютере наверняка опасаясь слежки, но об этом пускай ученые Цербера думают. В любом случае, изучение оружия Империума со стороны армейского инженера, по мнению Миранды, было лучше, чем копошения капитана в собственном теле с целью «модернизации» имплантов Цербера. Энтузиазм Шепард останавливало только недовольство Чаквас, но капитан тем не менее с завидным упорством выискивала и обрезала очередной обнаруженный бэкдор. Уже сейчас Миранда могла только лишь смотреть логи состояния… но Призрак запретил вмешиваться. Включив запись, Лоусон решила проверить остальных своих «подопечных». Раукова Миранда нашла в его каюте. Инквизитор молча изучал данные на терминале, не подключенном к общей сети корабля. Офицер сразу догадалась, что он что-то читал в собственном архиве и Миранда подавила вспышку недовольства. Вот где была самая настоящая кладезь информации, до которой она хотела бы добраться. Правда, единственный вор на корабле обходил помещения агентов Инквизиции и предложить ей небольшую… Лоусон называла это подработкой, было немного глупо. Впрочем, следить за инквизитором долго не имело смысла и Миранда перешла к следующему агенту Инквизиции. И если Виккерс была занята спором с Тейлором, насчет снаряжения Цербера, то Барзано проводил время в спортивном зале. Похоже вновь «выпускал пар», как говорила её подруга Келли. И это было просто замечательно — записи его движений после раскадровки можно будет показывать новобранцам в качестве учебного пособия. Не самое лучшее средство обучения, конечно, но другого нет. Альянс не уделяет должного внимания ближнему бою, а искать инструкторов среди пришельцев Цербер не мог. Сделав необходимые заметки, офицер перешла к следующему, но, на мгновение, обратила внимание на Джек. Сидящая в своем закутке под лестницей подопечная Малик, она так и не заметила скрытой камеры, которую установила Лоусон, пока хозяйка «апартаментов» занималась у инквизитора. И, наблюдая за ней, Миранда лишь злорадствовала, видя собственными глазами как Джек молча выполняет предписания агента инквизитора. — Похоже теперь гонора у тебя стало поменьше. Всего-лишь надо было немного попугать. Следующим, на кого пал взгляд старпома корабля была Малик. Она находилась в своей каюте. Сидя на полу в той же позе, что и Джек, она, как решила Лоусон, медитировала, даже не подозревая, что за ней следят. Стоило офицеру об этом подумать как голова псайкера, скрытого под капюшоном тут же поднялась. Немигающий взгляд уставился прямо на скрытую камеру, неслабо напугав Миранду. В каюте резко похолодало, горло словно перехватило удавкой, совершить хотя бы один вздох было невозможно. На мгновение у Лоусон мелькнула мысль о том, что она поторопилась с выводами. И, как по мановению волшебной палочки, все прекратилось. Глубоко вдохнув, Лоусон оперлась на край стола. И краем глаза заметила, что камера, которая находилась в комнате Малик транслирует изображение медитирующей женщины будто бы сейчас ничего и не было. «Похоже с вами нужен глаз да глаз…» А тем временем, суперфрегат на полной скорости приближался к Иллиуму.