Возвращение домой

Судя по твоей реакции, отсутствие необходимости в сдаче в аренду не секрет, а вот Вика слышит о подобных планах явно впервые. Я бы не хотела вмешиваться, но, раз присутствую, понимаю, что неизбежная ваша тайна с маменькой через несколько минут станет самой что ни на есть явью. Вика удосуживается комментария, что ей-то мама с папой как раз планировали квартиру купить, так что проблем с жильём лично у неё не будет, да и учёбу они оплачивают, да и на съём студентке-медику, где ещё деньги взять, а контрактникам общежитие не положено. И я, в принципе, понимаю, что это у нее манера общения такая, вроде бы она дочь свою, учащуюся на бюджетном отделении, похвалила сейчас и прошлась одновременно по тем, у кого достаток больше, но ты со смущением оборачиваешься на Вику. Ясное дело, она ни при чем. Та же с елейным выражением лица кивает, но моё воображение с легкостью дорисовывает даже скальпель в её руке, хотя о хирургии и речи не было. Но это так, игры разума. Мама рассказывает, что они определились с датами и уже в начале лета планируют отбыть в Штаты, откуда прислала приглашение давно уже эмигрировавшая туда сестра ее благоверного. А у нас тут кризис. Можно подумать, что он не мировой, и что там, где нас нет — не только хорошо, но и кризисов никаких в помине не существует. Там, естественно, с распростёртыми объятиями никого не ждут, тут уж я с твоей мамой не согласиться не могу, ибо нигде, пожалуй, не заинтересованы в приезжих, которые хуже местных знают язык, но готовы претендовать совсем не на места обслуживающего персонала, судя по всему. В общем, чтобы не прозябать там в явной бедности и даже как-то устроиться, их квартира уже выставлена на продажу, а жить планируется у явно дышащей на ладан то ли бабушки, то ли свекрови, я не распознала по именам. Я подспудно замечаю, как ты, успев задержать дыхание, выдыхаешь, сохраняя отстраненно-серьезное выражение лица. Из чего можно было бы сделать вывод, что первоначально планировалось твоё с ними совместное проживание. И когда ты уже достаточно расслабляешься, успев поверить, что от тебя окончательно отвалят, переехав аж в другое полушарие, мама добавляет, что бабушкину квартиру, в которой ты сейчас живёшь, они тоже решили продать, учитывая, что у тебя выпуск, ну и диплом лингвиста практически на руках, пусть и бакалаврский, и вообще тебе нечего тут оставаться, лучше уж там, с ними вместе и в магистратуру, и в лучшее будущее одновременно. Мама привычно не обращает внимания на то, что тебе нужно немного времени, чтобы это предложение хотя бы постараться пережить, приподнимается с лёгкостью и, проведя по деревянной части в изголовье дивана в поисках пыли пальцами, отходит на время из комнаты. — Я переберусь к тебе, тёть Марин, — пытается разрядить обстановку Вика. Купим кровать-чердак, поставим над диваном в твоей роскошной однокомнатной квартирище, и я буду варить тебе кофе по утрам. Могу даже в постель приносить. Мне отсюда — что до главного корпуса, что до работы — не больше двадцати минут пути. — Да, берите сразу двухспальную двухъяруску на случай приезда Владика, — ты пытаешься шутить, получается не очень. Но я смеюсь, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, спрашивая: — А такие вообще бывают? Вы, чуть ли не телепатически, напряженно переглядываетесь, но, насколько я понимаю, Вика не из тех, кого можно выбить из седла сменой планов. Отмечая мой пристальный взгляд, она поясняет, что мама и папа действительно живы-здоровы и имеют достаток, страстно жаждали раньше, чтобы в семье стало на одного бухгалтера больше, а с медом не сразу, ясное дело, но смирились. Правда, помогать ни с поступлением, ни с финансовым обеспечением не рвались, а массажем не очень-то заработаешь. Плюс ещё — им совершенно не нравился «тот самый мальчик». — В общем, — помогаешь ей ты, — где-то полтора года назад они как раз оттаяли. Вика кивает, будто оправдываясь, не понятно, честно говоря, за что, и бурчит, что они совсем не изверги у неё, в принципе, в отличие от некоторых, но не менее категоричные местами. Дети… Я не перестаю напоминать себе, что вы совсем не дети. Мама возвращается к нам с поправленным макияжем и прической, аккуратная и эффектная дама, совсем не такая, как я помню. Она с лёгкостью оговаривает сроки, которые не противоречат вашему договору, но отмечает, что потенциальные покупатели уже в ближайшее время начнут заглядывать, и по ходу делает фотографии жилплощади на свой смартфон. Месяц. Это смешно, но объективно — у вас точно есть месяц, чтобы Вика нашла себе новое жильё, а что касается конца учебного года — если продажа состоится быстро, ты, как и планировалось давным-давно, перед отъездом переберешься к ним, потом защитишься, и вы вместе покинете Русь-матушку. У тебя даже не спрашивают, хочешь ли ты этого, и я сама практически готова уточнить за тебя, но по твоему виду совершенно не понятно, какое решение приняла именно ты. Вдруг действительно этого хочешь, а я, как тот самым Владик, слишком люблю додумывать… Нет, ну, нет. Ты же говорила совсем недавно, что наоборот эти узы тебя тяготят, что ты хочешь сама и отдельно. Но, с другой стороны… Маменька отчаливает, перед прощанием внезапно обращая внимание на меня. Очень внимательно смотрит прямо в глаза, но наводящих вопросов не задает, вероятно, поскольку презумпция невиновности пока ещё как-то, да действует. И когда перед ней открывается дверь, я сама не знаю, почему выхожу в прихожую, где за спиной её вижу несчастного доставщика оборудования, тщетно пытавшегося дозвониться до меня, потому что, вытянутая из норы твоей Викой, я оставила телефон дома, а уж увидев тебя, забыла обо всем на свете. Отвлекаясь на разговор, я не замечаю, как уходит твоя мама. Сначала хочется извиниться перед парнем, потом я понимаю, что это не пицца и как минимум было странно ждать всего этого благолепия так быстро, но я всё-таки прошу прощения за собственную недоступность и даже благодарю за неожиданную оперативность, которая и случилась-то только потому, что совсем рядом здесь у них был крупный заказ на сегодня в одной из организаций, а моё добро в нагрузку до кучи докинули, чтобы убить двух зайцев сразу. Извиняясь ещё раз, пропускаю к себе, расплачиваюсь с карты, но пристально рассматриваю все накладные и чеки, мне от Наташки за это ещё причитается компенсация, зато всё что надо появится на работе сразу и точно идеально настроенным. Раньше бы я вцепилась в свои железяки и не отстала от них, до установки какого-нибудь длительного процесса, но меня тянет обратно к тебе. Ваша дверь по-прежнему открыта. Вика тихо рассуждает на тему, что на твоём месте она бы не отказывалась от возможности посмотреть мир с другой стороны, да и та же магистратура, оконченная там, если вдруг возникнет непреодолимое желание вернуться на родину, у нас ещё как котируется, в отличие от большинства отечественных дипломов и сертификатов. Плюс практика, реальная языковая практика. Ты, глубоко погруженная в собственные мысли, лениво киваешь, склоняя голову к плечу, прижимаясь к мягкому флису воротника халата, словно в поисках ласки. Хочется тебя обнять, и ведь самое занятное — есть все шансы утешить тебя, но сами мысли об этом здесь и сейчас кажутся мне такими мерзкими, что я, сглотнув, продолжаю выбранную Викой линию. Говорю, что по поводу получения диплома международного образца, которого у тебя еще пока нет, стоит сразу обратиться в деканат. А вдруг… И, хотя мои мысли целиком и полностью прикованы к тебе, и у меня сейчас, вернувшийся внезапно в твою жизнь в виде старой знакомой, какой-то там одной из тех… к кому когда-то теплились чувства, нет никаких шансов и быть не должно, я почему-то испытываю острое нежелание никуда тебя отпускать. Собственничество это настолько глупое и иррациональное, настолько бесчестное по отношению к твоему выбору и настолько же ошеломляющее, что я забываю следить за лицом. Меня спасает Вика, за что я, наверное, должна ей сказать спасибо, но ком в горле не дает никакой возможности продолжить мысль. Твоя соседка с лёгкостью рассматривает прямо с телефона одновременно несколько вариантов съемных комнат в нашем микрорайоне, нарочито бодро делясь с тобою их плюсами и радостью, что вещи при переезде способны уместиться в одном такси, причем не грузовом. Ты, будто очнувшись, тут же предлагаешь ей оставаться здесь на правах подруги, бесплатно, до тех пор, пока не потребуется выезд, уж о таком ты, наконец уверившаяся в своих силах и пришедшая в себя, способна будешь договориться с родителями. Я откланиваюсь, чтобы не наговорить лишнего и таких же лишних взглядов не набросать, унося с собой чашку с успевшим остыть чаем по требованию той же Вики, и только дома понимаю, что он персиковый… Девица, не отнять, с юмором. Улыбаюсь, делая очередной глоток, пока подключаю всё необходимое, и поскольку я как раз таки из тех «кто хочет сегодня поработать», за временем особо не слежу. Отдалённо замечаю, что перевалило за полночь, когда дверной звонок отзывается трелью. Я открываю, готовая шутить, что можно уже и не запираться, пожалуй, раз мы чуть больше чем за сутки уже столько раз открывали и закрывали двери друг к другу, но ты и не думаешь прислушиваться ко мне, прижимаешься всем телом к груди и выбиваешь из меня весь воздух, целуя, успевая перед этим прошептать прямо в рот: — Лучше молчи. Пожалуйста…