Через забвение

Марша оказалась маленькой, хрупкой на вид женщиной, которая, едва успев снять пальто и поздороваться со мной, увидела, как позеленевший лицом Гарри пытается встать с постели. Она кинулась в спальню и чуть ли не волоком умудрилась-таки довести его до туалета. У меня такой фокус ночью не прошел. Дважды. – Ну, молодые люди, – произнесла она немного запыхавшимся голосом, помогая Гарри опуститься в кресло и накрывая его ноги пледом, – кто тут у вас за старшего? Я нарочито нерешительно поднял руку. Краем глаза я заметил, как серое, похожее на посмертную маску лицо Гарри озарило бледное подобие улыбки. – Себастьян – ну и имечко у вас! – «Интересно, что бы она подумала, узнай мое настоящее имя?!» – Значит, так. Сегодня, как я догадываюсь, мы работаем в паре? – Да, почти весь день. Но мне через несколько часов необходимо отлучиться по делам, – с некоторым сомнением сообщил я, уверенный, что она станет возражать. Но она лишь улыбнулась в ответ: – Хорошо. Мы с Гарри уже, можно сказать, подружились. Правда, малыш? «Малыш» коротко кивнул и бросил в мою сторону жалобно-испуганный взгляд, который, как я уже понял за последние три дня нашего совместного проживания, означал возобновление болей. Его стоическое отношение к физической боли еще в Хогвартсе вызывало у меня уважение и даже что-то вроде восхищения (если, конечно, в состоянии необъявленной войны между взрослым человеком и подростком было уместно восхищение). Доктор Кэмпбелл подробно описал мне, что испытывают наркоманы во время ломки, когда чувствуют, что им буквально выкручивает все суставы. Судя по выражению лица Гарри, периодами именно это он и ощущал, но старался сдерживаться и только негромко стонал да пару раз в полузабытьи обратился ко мне с просьбой достать ему наркотик. По указанию доктора дважды в день ему надо было колоть обезболивающее, а вечером поить каким-то экспериментальным лекарством, снимающим привыкание*, составленным по рецепту самого нарколога. Разумеется, большего удара по моему самолюбию и быть не могло: давать не безразличному мне человеку непонятно что, сваренное неизвестно кем, но в моем нынешнем положении выбирать не приходилось, да и лекарство, кажется, немного облегчало Гарри страдания. Получив от Марши уверения, что она полностью освоилась и справится с любой ситуацией, я отправился по неотложным делам: уведомить о своем увольнении из супермаркета и выправить себе документы. Паспорт для Гарри, ввиду отсутствия у меня его фотографии, я пока сделать не мог. Адвокат, рекомендованный Эдди, держался отстраненно и молчаливо. Лишних вопросов не задавал. Его, к счастью, не интересовало, как сорокалетний, ничуть не похожий на алкоголика или бродягу мужчина оказался без документов. Записал мои данные и на всякий случай дату рождения, имя и фамилию Гарри, попросил не тянуть с фотографией, пообещал привезти готовый паспорт через три дня, взял задаток, и мы расстались. Последним пунктом в моем коротеньком списке стояла покупка узенькой раскладушки. Дремать, устроившись в кресле, было уже невозможно. Вернувшись часа через три домой, я обнаружил крепко спавшего после укола снотворного Гарри, чисто вымытые полы и кастрюлю с аппетитно пахнущим бульоном на плите. Марша расположилась в кресле в моей крошечной гостиной и вязала. – Ваш подопечный заснул, а я не люблю сидеть без дела, – сказала она и пригласила меня за стол. – Он очень хороший мальчик, – она села напротив меня и подперла подбородок руками. – Славный и совершенно неиспорченный, несмотря на то, что явно довольно давно ведет такой образ жизни. Весьма странно, что он вот так абсолютно ничего о себе не помнит. Обычно это бывает после сильной черепно-мозговой травмы, но это однозначно не его случай. Шрам на лбу слишком старый и почти не виден... Знаете, ему повезло. Я думаю, что на улице он бы не выжил... «Если бы вы только представляли, через что пришлось пройти этому мальчику... Может, для него лучше вообще все забыть...» Марша ушла в шестом часу. К тому времени Гарри проснулся, и она уговорила его выпить чуть-чуть бульона. Было невероятно трогательно наблюдать, как мой бывший вечно нарушавший школьные правила ученик слушался эту маленькую женщину. Я никогда не относился к Поттеру как к ребенку, даже когда ему было одиннадцать. Но сейчас он действительно казался мне совсем мальчишкой. Да, собственно, он и был им в свои девятнадцать лет. Мальчишкой, искалеченным войной. После ухода Марши мы попытались посмотреть телевизор, но невысказанные вопросы буквально витали в воздухе и не давали сосредоточиться на передаваемых новостях ни мне, ни ему. Наше «знакомство» было слишком стремительным, состояние Гарри потребовало радикальных действий, и они продолжались вплоть до сегодняшнего вечера. Теперь же, когда ему стало капельку лучше, пришло время поговорить. В голове у меня царил полный кавардак. Многое не сходилось. Я не понимал, как этот лишенный напрочь магии и памяти молодой наркоман мог быть Гарри Поттером. Что же такое с ним произошло? Почему он вообще оказался в Фолкерке? Что случилось после моей встречи с Волдемортом? Как вышло, что его бросили здесь? Куда подевался Орден Феникса и почему Поттера никто не разыскивал? Вопросы теснились, мешая мыслить рационально, а задать их ему я не решался. К моему великому облегчению Гарри начал разговор первым: – Я никак не возьму в толк, почему вы помогаете мне, мистер Эванс. То, что вы очень хороший и порядочный человек – это видно сразу, – моя бровь непроизвольно вздернулась кверху. Гарри Поттер считает меня «хорошим и порядочным человеком»... Мир определенно сошел с ума! – Любой другой на вашем месте уже несколько раз воспользовался бы моим положением или просто выкинул меня вон, но вы этого не сделали. Почему? – Можно сначала поинтересоваться у тебя: как ты оказался на улице? Он на миг задумался, потом помрачнел. – Если честно, я совершенно ничего не помню из прошлой жизни. Мне часто говорят, что у меня неместный выговор. В клубе меня даже иногда называли Дарлинг-мальчик из Лондона. Но я не могу припомнить, когда был в Лондоне (и был ли вообще). И родителей своих не получается представить – даже во сне их не вижу! – А что видишь? – спросил я с некоторой надеждой – возможно, не все еще потеряно. – Да так, чушь всякую. Может, кино какое-нибудь смотрел – вот и осталось в голове. – И все же? Он закрыл глаза и заговорил, не открывая их, словно проживая заново свои сны: – Замок. Громадный. На холме. С башенками и грифонами на воротах. Вокруг – непроходимый лес. И поезд. Красный такой. Старомодный. Ну, знаете, скорее даже паровоз. И еще вижу огромный зал с длинными столами, а вместо потолка – небо. Это очень... красиво и величественно. – А себя видишь? – Иногда. И это еще более странно. Не поверите, я там летаю. На метле. Представляете? И мне так хорошо! Мне теперь только во сне хорошо. Или когда приму дозу. Я тогда тоже это все вижу. Я когда укол первый раз сделал – как будто очутился там. В том мире. Поэтому опять дозу купил. И еще, – он наморщил лоб, – вы не обидитесь? А смеяться не будете? – Не буду. Продолжай. – Мне кажется, я вас знаю. Внутри у меня все напряглось. А вдруг я окажусь ключом к его подсознанию и запертому там прошлому? – Я словно встречал вас раньше. Где – не помню, но определенно встречал. Может быть, мельком, на улице... А, – он махнул рукой, – у меня с головой в последнее время неважнецки. Не всегда получается отличить выдумку от реальной жизни... Нет. Думаю, он пока не готов был услышать о себе истину. Поэтому я выдал информацию, сочиненную заранее на всякий случай и, в общем-то, являвшуюся полуправдой. – Мы действительно знакомы. Я учил тебя в старшей школе. До недавнего времени я преподавал химию. – Так вы знаете, кто я? Знаете мое настоящее имя? – Тебя зовут Гарри Поттер. Тебе девятнадцать лет. Ты родился тридцать первого июля 1980 года. Твои родители... – меня передернуло от отвращения к собственной лжи, но на данный момент иного выхода не было. По крайней мере, я его не видел. – Мы с ними окончили один и тот же колледж… Насколько я в курсе, отношения у вас не ладились, и, наверное, поэтому ты сбежал из дома. А год спустя они погибли в автомобильной катастрофе. – Вау! – в его тусклых глазах загорелось что-то вроде заинтересованности. – А еще? – Это просто анкетные данные из классного журнала. А про катастрофу прочитал в газете. К сожалению, Гарри, это все. – А вы, – не успокаивался он, – вы совсем не похожи на учителя. И я слышал, как вы говорили про работу в ресторане. – От любопытства кошка сдохла, Поттер. В школе был скандал. Меня выгнали. Это все, что тебе требуется знать. – Простите, я не хотел... Себастьян, завтра вы идете на работу на весь день? – Да. Ты остаешься с Маршей. А что? – Я прошу вас, заберите с собой лекарства, если они есть в доме, и деньги. – Не доверяешь себе? – Я – наркоман, – невесело усмехнулся он. – И, вероятно, еще в школе таким был. Я могу ради дозы пойти на очень многое. Мне не нужны лишние соблазны! Я схватил его за руку и сжал ее, наверное, чуть сильнее, чем намеревался. – Запомни, Поттер, ты НИКОГДА не был наркоманом. По крайней мере, те шесть лет, пока я тебя учил. И, даст Бог, скоро перестанешь им быть! _________________________ * К сожалению, такого лекарства в действительности не существует, оно лишь плод воображения авторов.