Через забвение

В тот вечер мы уже провожали последних посетителей. Я по заведенному у нас обычаю вынес из задней двери пакеты с аккуратно расфасованной в пластиковые коробки едой для бездомных – полтора года полуголодной жизни кого угодно превратят в сочувствующего нищим – и увидел бродягу в драном плаще, копающегося в мусорном контейнере. – Мистер, – позвал я его, – возьмите у меня пасту. Человек поднял голову и с изумлением уставился на меня. – Простите, – голос у него был очень хриплый, а сам он выглядел оборванным и изможденным до крайности, хотя на наркомана или алкоголика внешне, на мой «профессиональный» взгляд, не походил, – вы, случайно, не Гарри Поттер? – Ну да, в общем («По крайней мере, мой не так давно сделанный паспорт и Северус утверждают, что так и есть»). – Мерлин! – бродяга задрожал и начал приближаться ко мне, отчего я инстинктивно отступил назад, наткнувшись спиной на косяк двери, и крикнул в кухню: – Сев, выйди на минуту, пожалуйста! – Что там у тебя, Гарри? Вытирая руки о фартук и накидывая на ходу куртку, в проеме возник Северус. Он посмотрел на нищего и почему-то сильно побледнел. Тот замер как вкопанный и стоял, переводя взгляд с меня на Сева, как будто не верил своим глазам. Первым нарушил затянувшееся молчание Северус. Он невесело усмехнулся и сказал: – Ну, здравствуй, Люпин. *** Незнакомец, которого Северус назвал Люпином, ел спагетти, давясь и обжигаясь, не обращая внимания на то, что соус капал на видавший виды плащ. А мы сидели по обе стороны от него и наблюдали. Я – с любопытством, Сев – с какой-то обреченностью. Наконец Люпин оторвался от тарелки и неожиданно для бродяги промокнул рот салфеткой. – Спасибо, Северус! Мы были на кухне одни, но тем не менее при звуках своего имени Сев вздрогнул. – Меня теперь зовут Себастьян. Потрудись запомнить... Ремус. – Да, конечно, – смутился тот. – Я все понимаю, вам действительно безопаснее держаться подальше от всего этого. Но мы все так рассчитывали... Я уже столько лет безуспешно разыскиваю Гарри... – От чего держаться подальше? – не выдержал я. – Сев, объясни мне, в конце концов, кто это? – Подожди, Гарри, – Северус раздраженно оборвал меня. – Сначала я должен кое-что растолковать нашему гостю, – он вновь повернулся к бродяге. – Люпин, Поттер немного изменился за прошедшие годы... – ему явно тяжело было подобрать слова для описания моего нынешнего состояния, чтобы при этом не обидеть сидящего здесь же меня. – Сев, – я накрыл его ладонь своею, отчего у Люпина удивленно округлились глаза, – можно я сам скажу? Ремус, вас ведь так зовут, верно? Я полагаю, вы знакомы с Северусом, ну то есть с Себастьяном, еще по его прежней жизни? И, вероятно, мы с вами тоже встречались, раз вы меня узнали. Северус прав. Я... я ничего о себе не помню… и я – сквиб, это ведь так называется волшебник, потерявший магию? – Сквиб, – ошарашенно повторил Люпин, – ну конечно! Во время твоей последней схватки с Волдемортом – мы все там были и видели своими глазами – произошел колоссальный выброс. Вас раскидало по Большому залу как тряпичные куклы – тебя и его. Он – умер, а тебя колдомедики забрали в бессознательном состоянии в Святого Мунго. Наверное, из-за этого твоя магия заблокировалась или вообще... В «Пророке» писали, что ты несколько месяцев был на волосок от смерти, а потом просто исчез. Некоторое время почти ежедневно выходили статьи со сводками розысков и описаниями усилий, якобы прилагаемых Министерством, чтобы обнаружить место твоего пребывания, а затем все стихло. И начался форменный кошмар, ведь пока мы гонялись за недобитыми Пожирателями Смерти, Амбридж – я позже объясню, кто это – буквально за пару дней взяла власть в свои руки. Мы думали, что Министром станет Кингсли Шеклболт, но жаба со своим приспешником Фаджем всех нас обвела вокруг пальца. Кого-то припугнули, кого-то упрятали в Азкабан, кто-то вовремя покинул пределы Британии. – Люциус, разумеется! – усмехнулся Северус. – Нет, только Нарцисса. До прибытия авроров Малфой успел отправить ее трансконтинентальным порталом за границу. Он сам и Драко – в Азкабане Мордред его знает сколько времени. И Рон с Гермионой там же. Хотя я, честно говоря, удивляюсь, как их вообще так долго не трогали, может, всё-таки близость к Избранному, – он кивнул в сторону Гарри, – служила им до поры до времени своеобразной охранной грамотой. Их посадили полтора года назад, через несколько месяцев после свадьбы. Гермиона была беременна... А в Азкабане, как ты понимаешь, дементоры... Дело в том, что прошлым летом Амбридж своим декретом – уж не помню за каким номером – постановила объявить в твой день рождения национальный траур по Гарри Поттеру. А Уизли, в смысле Рон с Гермионой, повсюду критиковали этот указ, они утверждали, что преступно хоронить тебя, ведь розыски, по сути дела, не велись... Сначала Рона выгнали из Академии авроров, в которую его и приняли-то с огромным трудом и лишь после того, как расследование деятельности ОД зашло в тупик, потом – Гермиону с курсов артефактологов, а через месяц их обоих арестовали, судили и приговорили к трем годам Азкабана за подрыв устоев существующей системы. Я судорожно пытался ухватить нить его повествования. Когда он назвал незнакомые мне имена, я решился спросить, не боясь показаться нелепым: – А как они выглядят, я имею в виду Рона и Гермиону? – Гарри, ты, что, совсем ничего не помнишь? – Ремус, к нему применили тройной Обливиэйт, – спокойно и даже немного отстраненно произнес Северус. – Видимо, по указанию той же веселой компании, о которой ты только что говорил. Ну и, скорее всего, выкинули здесь, подальше от Лондона и магической общины – я, кстати, абсолютно не представляю, есть ли она тут вообще. Когда мы встретились два года назад, он не помнил своего имени... – Так я и сейчас его не помню, – грустно усмехнулся я. Люпин побледнел и вполголоса пробормотал ругательство. – А что с Орденом? – поинтересовался Северус. – Разогнан... Полностью дискредитирован, – подавив вздох, сказал Люпин. – Было длительное следствие. Артура и Кингсли едва не посадили, но им удалось доказать – я уж даже и сам не знаю как – что вторым человеком в организации после Дамблдора значился ты, а ты ведь официально признан мертвым, сгоревшим в Визжащей хижине. А им ничего не сумели предъявить. Или не очень старались. Когда они хотят, то могут очернить любого... Меня вот обвинили в убийстве и заражении невинных волшебников и объявили вне закона. Так что я почитай с мая 1998 года в бегах... Я – оборотень, видишь ли, – повернулся он ко мне. – А Амбридж ненавидит полулюдей. – И как же ты справляешься без ликантропного? – Ухожу каждое полнолуние в леса, подальше от крупных городов. – А твоя жена? – Живет с Тедди (это наш сын, ему уже почти четыре) у своей матери Андромеды. Из Аврората Нимфадору, конечно же, уволили. Последний раз я встречался с женой и сыном год назад. Это слишком опасно. Изредка Дора посылает мне письмо с совой. Но сов ведь отслеживают... – Послушать тебя, так нам с Гарри невероятно повезло. Мы, можно сказать, вовремя исчезли! – Знаешь, – Люпин серьезно посмотрел на нас обоих, – я сам не верю, что говорю это, но, кажется, вам и вправду лучше и безопаснее оставаться здесь. Пусть все идет, как идет, тем более, – он бросил быстрый взгляд на меня, – мы не имеем права ничего требовать от Гарри... теперь. Простите меня! Я больше не буду злоупотреблять вашим гостеприимством. – Никуда вы не пойдете, – неожиданно для самого себя произнес я. – Полнолуние еще не скоро, вы можете пока остановиться у нас. Сев, ведь это возможно? Я видел, как Северус буквально борется с собой: похоже, они с этим Люпином не были приятелями. Но не успел он прийти к окончательному решению в отношении «человека из нашего общего прошлого», как тот в замешательстве спросил: – У вас? Вы, что, вместе живете? – Мы любовники, – с некоторым вызовом в голосе сказал Северус, скрещивая на груди руки. – Тебе это мешает? – Н...нет, – промямлил Люпин. – Тогда пойдем. Возьмем такси, на улице мне с тобой в таком виде стыдно показаться. *** Полгода назад мы сняли небольшую, но очень уютную квартиру с маленькой, обставленной в викторианском стиле гостиной и двумя спальнями, так что теперь нам было где разместить нежданного гостя. Наше новое жилище располагалось в пятнадцати минутах ходьбы от ресторана: Северус любил пешие прогулки, а мне было все равно, лишь бы идти рядом с ним. Поездка же в такси заняла самое большее пять минут. Запечатав дверь нашей комнаты Запирающим заклятием и добавив для верности еще и Заглушающее, Северус привалился к ней спиной и устало закрыл глаза. – Черт, – процедил он сквозь зубы. – А мне уже казалось – вот она, нормальная жизнь! Он выглядел измученным и до крайности расстроенным, и когда я, подойдя вплотную, прижался к нему, то услышал, как бешено колотится его сердце. И я, как назло, не собирался успокаивать его. – Сев, мы должны вмешаться в ситуацию. Нельзя оставлять все как есть. Там же просто катастрофа происходит! – я отстранился, заглядывая ему в глаза и пытаясь угадать, какой будет реакция на мои слова, но он неожиданно притянул меня к себе, как будто хотел защитить от всех опасностей, и лихорадочно зашептал прямо в ухо: – Ты ничего не понимаешь, глупый мой мальчишка! Для них мы мертвы. Мы оба! О нас благополучно забыли. Мы наконец перестанем оглядываться назад и заживем своей жизнью. Мы свободны! – Я так не могу! – я вырвался из его жарких объятий, суливших мне покой и счастье, но цена была слишком высока, и я не намеревался ее платить. – Пусть у меня не все в порядке с головой и совсем уж плохо с магией, но я не оставлю гнить в тюрьме близких людей. Даже если не помню, что они были моими друзьями. Я... я не думал, что ты такой... трус! В неярком свете ночника стало видно, как побледнело его лицо. – Ты уже говорил мне это. В Хогвартсе… В конце шестого курса, – безжизненно и горько сказал он. Горло сдавил спазм. Как ни раздражали меня осторожность и показное равнодушие Северуса к судьбе его... нашего общего с ним мира, но я не собирался его обижать. Тем более, как выяснилось, не в первый раз. – Прости, я не хотел... – Гриффиндорец, – сильные руки снова опустились на мои плечи. – Упрямый гриффиндорец! Ты представляешь, во что нас втягиваешь?! В Фолкерке, среди магглов, мы в безопасности. Я – известный на всю Шотландию шеф-повар, и даже ты в твоем юном возрасте успел создать себе имя. А там... Я – считающийся мертвым преступник. Да и тебя, как ты понимаешь, не за красивые глаза угостили тройным Обливиэйтом. Ты не помнишь, как они умеют преследовать неугодных. В нашем мире я не смогу тебя защитить! – Мне все равно, – прошептал я, утыкаясь ему в грудь пылающим лбом. – Мы обязаны попытаться. Я перестану уважать себя, если мы останемся сидеть здесь и продолжим прятаться. Он молчал. И по-прежнему обнимал меня. По тому, как были напряжены его мускулы, я чувствовал, какая буря бушует сейчас у него в душе. Волшебный мир, похожий в моих снах на прекрасную детскую сказку, на глазах превращался в мрачный и отталкивающий кошмар сродни тому, в котором я обретался всего каких-нибудь два года тому назад. Мне стало страшно, но вместе с тем глубоко внутри поднималась уверенность, что все происходящее с нами – не случайность. Возможно, мы с Северусом просто не созданы для спокойной жизни вдали от трагедий, сотрясающих магический мир. Я не ощущал себя частью этого мира, но я искренне хотел помочь людям, которых уже несколько лет видел во сне. – Хорошо, – тяжело вздохнул Северус, явно принимая окончательное решение. – Надо разработать план нашего «торжественного возвращения в мир магов», хотя я бы, честно говоря, предпочел провернуть все как можно незаметнее. В любом случае с наскоку такие вещи не делаются. Может, наш общий знакомый еще окажется нам полезен... В ту ночь мы в первый раз занимались любовью молча. Брошенное Северусом: – Постарайся не кричать слишком громко, ушам оборотней Заглушающие чары – не помеха, а Люпин и в человеческой ипостаси обладает весьма острым слухом, – чуть вообще не отбило всякое желание, но руки и губы моего любовника, уже вовсю гуляющие по моему телу, довольно быстро настроили на правильный лад. Это было странно и очень возбуждающе. Я не привык так сдерживаться и поэтому долго не мог кончить, меня швыряло как на качелях: от ощущения, что волна оргазма вот-вот накроет с головой, и тогда я против своей воли начинал стонать и закрывать рот рукой, до почти спокойного состояния, заставляющего прислушиваться, не скрипит ли кровать и не чересчур ли шумно дышит Северус. В какой-то момент он перевернул меня на живот, подсунув для удобства подушку и позволив впиться зубами в ту, что была под моей головой. Не останавливаясь ни на минуту, он нашел мой ставший уже болезненным член и в несколько сильных движений довел меня до спасительной разрядки. В ответ на мое блаженное мычание, приглушенное подушкой, раздался тихий смех, толчки усилились, я почувствовал его дрожь, передававшуюся мне, и судорожные вдохи – Северусу тоже было непривычно кончать в полном молчании. Наутро мы втроем завтракали, стараясь не смотреть Люпину в глаза, потому что по его чрезвычайно смущенному виду было понятно – ни Заглушающее заклятие, брошенное Северусом на дверь спальни, ни наши ночные попытки не потревожить гостя не увенчались особенным успехом. Северус, спокойно допивавший свой кофе, поставил чашку на стол и, обращаясь к Люпину, сказал: – Мы вчера приняли решение вернуться в Лондон. Но сначала нам потребуется твоя помощь.