Эдельвейс

С присущим прогулке в одиночестве спокойствием Ника боком спускается с заснеженного холма. Ей не слышно, как шагает Аргиад, но она уверена, что он там, ведь, как она знает, торговцы не упускают никого, у кого есть хоть единый золотой. А у нее денег действительно много, что с собой, что под руководством Жозефины… Ника ни капли не волнуется, потому что сегодняшние затраты обойдутся ей дешевле, чем последнее вознаграждение за спасение знатной дамы, неизвестным образом угодившей к вольному народу. Когда она подходит ко вторым воротам деревни, ей становится совсем хорошо — мало того что успела сделать два дела сразу, так еще и увидит внутреннюю жизнь полюбившейся ей деревни. Взору Тревелиан уже открываются скрытые дворики, где час назад бегали дети, где видны вытоптанные до желто-коричневой травы тропинки и разукрашенные к Дракконису двери и окна. В восторге она останавливается и широко улыбается, словно доброй вести или доброму человеку. Голубой воздух рядом с жилым пространством щекочет Нике ноздри, чувствуется на зубах и покусанных губах — и ей вновь хочется странствовать, радоваться чужому счастью и трудам, никогда никому не сказав и самой не вспомнив, что она Инквизитор. —Давай-давай, красавица! — уже от ворот с грубоватой задорностью окликает ее Аригиад. — Уверен, что ты знаешь: время — деньги! Более не задерживаясь, Ника ступает в деревню. За торговцем она проходит меж первых домиков, оглядываясь по сторонам. Постепенно ей становятся видны словно сокрытые люди — за домами, как за деревьями, прячутся несколько закутанных в легкие меха мужчин, рядом играются мабари, потряхивая комочками снега в шерсти. Соскучившаяся по обычным людям Тревелиан не отрывает восторженного взгляда от их работы, заметно сбавляя шаг. —Хлеб! — откуда-то впереди доносится по-детски трещащий голос. — Матушка несет хлеб! Испугавшись неожиданной громкости, Ника останавливается на месте. Прямо напротив нее до упора распахивается дверь с венком из падуба и можжевельника, из которой, по всей видимости, успела выскочить обладательница голоса — пухленькая девочка с толстыми русыми косами, золотым светом выглядывающими из-под массивной шапки. Она не смотрит в сторону магессы и торговца, но произносит чьи-то имена, топчется на молодом снегу и махает кому-то дальше по улице. По мановениям ее рук там происходит неясное движение. Вслед из распахнутой двери выплывает большая женщина в темно-голубой шерстяной юбке и меховом кафтане. Как и девочка, она не оборачивается, держа русую голову эффектно поднятой; кистей ее рук не видно под длинной желтоватой тканью, наброшенной на огромный выпуклый предмет, от тепла которого зимний воздух скручивается в заметные глазу сгустки тепла, после летая над ним и тенями отражаясь на снегу. —Одрин! — вдруг окрикивает кого-то Аргиад. — Смотри, у нас гости, Одрин! Девочка мгновенно реагирует, отвлекшись от громкого разговора с кем-то за домами и переведя темные глаза на него. —Где? — все так же громко, с недоверием спрашивает она, пропуская плывущую с хлебом женщину. —Вот эта! — смеется тот, указывая на растерявшуюся Нику. — Она наш гость. Одрин особенно выпрямляется и смотрит магессе в прямо лицо с уже отсюда заметной взросло-детской пристальностью. От чего-то ее тонкие губы сжимаются и она дергает светлыми бровями, когда делает шажок вперед. —Где-то я тебя видела, гость, — ни капельки не стесняясь говорит она, сминая подол бурой юбки, темной и мокрой от снега по нижнему краю. —Где, дурочка! Это приезжая по дракона. Сама знаешь! —Видела, видела, — настаивает девочка, подходя совсем близко. — Давно видела… Ты из этих… Инквизиторских? С тупой улыбкой Ника наслаждается ее живой мимикой на розоватом, здоровом лице, обрамленном такими примечательными волосами. Она не сомневается, что маленькая Одрин раскусит ее секрет в считанные минуты — она уже неприлично близка к разгадке. Зачем-то выглядывая вперед, магесса в смятении тянется к своим волосам и проводит рукой от лба к макушке, как можно дольше держа ответ у себя. —Ну да, из этих, — бормочет она вполголоса. —А сразу мне чего не сказала?! — только заслышав, страшным голосом ревет Аргиад и хлопает в ладоши. — У-у! Да я тебе в полцены дам все, на что укажешь. Я и не подумал! Точно! Инквизиция! —Тина? Винна? Роза? — еле-еле слышно, совсем для себя перебирает имена Одрин, в воздухе двигая пальцами, словно считая. — Кина? Нет, нет… На «Ни» что-то… Нита… Нана… Ни… Ника! — в восторге выкрикивает она, тряхнув великоватой ей шапкой. — Тебя зовут Ника, и ты была здесь пять лун назад! Тревелиан не снимает улыбки, заранее знав, что девочка разгадает ее. На смену спокойствию приходит тянущая в груди горечь, и магесса кивает. Простые люди могли не знать ее лица, но имя ее доходило даже до Западного Предела. Игра проиграна — она выдала себя и почти вслух призналась в своей роли. —А по дому как? — не остается равнодушным торговец. Теперь он и девочка стоят предельно близко, оба сверкая глазами — один по-взрослому сухо, а другая — с оттенком голубизны неба. —Тревелиан, — с неохотой и легким отвращением выговаривает Ника, потирая теплые руки и глубже заглядывая глаза мужчины. Спустя секунды его взгляд загорается. Ника замечает, что он становится все испуганней и удивленней, напряженностью щекоча ее лицо; переведя глаза на Одрин, магесса не может не улыбнуться ее сияющей победной улыбке. —Леди Инквизитор! — громко и сдавленно шепчет Аргиад, косо поклонившись. — А я не узнал, пень!.. Ай да голова, Одрин! Такой человек! Давайте тогда… Я тебе все покажу! Тебя тут любят! Ты только не стесняйся! А потом мой дом! Угощения, танцы… —Нет-нет! — очухивается Ника и машет руками. — Я не могу! Я не одна. Я только хочу что-нибудь у тебя купить. Больше ничего! —Вы приехали с рыцарем? — ни с того ни с сего со своей трескучей теплотой говорит Одрин, доверительно задрав голову к лицу высокой магессы. — Он важен для нас, мы встретим его. —Пойдемте, пойдемте! — вдруг хватает ее за рукав мужчина, радостно качая головой. Одрин, недавно такая суровая, теперь хихикает. — Ты возьмешь у меня самое лучшее и я отведу тебя к старейшине. —Мне нужно знать, что я не пропущу мою спутницу, — обреченно стонет Тревелиан, позволяя тащить себя вперед. —А я думала, что это он! —Встретим! Одрин, сгоняй к Тому, скажи, чтобы караулил любого путника! —Да! — радостно отвечает девочка. — А потом я отведу леди Инквизитора к матушке! —Иди-иди, матушка! Она убегает назад, придерживая длинную юбку. Тревелиан следует за переменившимся в настроении торговцем больше из вежливости, чем из удовольствия; пройдя еще немного, перед ними открывается небольшая площадь, куда выходят большинство дверей домов. Она вновь видит кучку играющих во что-то детей и машет им свободной рукой, привлекая внимание нескольких. Они шушукаются меж собой и мелко машут ладошками в ответ, смеясь. —Пришли! — говорит Аргиад, отпуская Нику и принимаясь отпирать дверь в домик. — Я предложу тебе все, что имею. Бери хоть задаром! —Не нужно мне задаром, — бурчит магесса, отряхивая одежду и нагибаясь, чтобы войти. В помещении густо натоплено. Полутемное пространство дышит теплом, чрезвычайно мягким по сравнению с черствым уличным морозом. Закрывая за собой, Ника отмечает, что изнутри дом выглядит покинутым, но не заброшенным; деревянный пол под шагами Аргиада отзывается на ее мысли усталым скрипом. —Проходи, леди Инквизитор! — бросает мужчина через плечо, толкая сливающуюся со стенами дверь. Любопытство захватывает Нику настолько, что она не может сделать ни шагу. Рассматривая интерьер, взглядом она попадает на различные картинки и творения, развешанные по бревенчатым стенам — пейзажи из камней и сухих растений, цветных осколков, крахмаленного песка. Пока Аргиад копошится за дверью, она долго, неотрывно разглядывает знакомые горы Виммарк, берега Недремлющего моря; воспоминания о том, как в Круге их учили тому же, всплывают непроизвольно и помутняют рассудок так, что руки складываются сами собой и тянутся к лицу. —Леди Инквизитор! Засмотрелись? Ника не отрывает ребер пальцев от губ и вопросительно смотрит на высунувшегося из дверного проема торговца. —Это я сам. Красиво, ага? Изъездил всю Марку, Неварру и Ферелден. Хочешь продам парочку не помещающихся? —А… А научил тебя кто? —Давно дело было, — смеется и отмахивается рукой Аргиад. — Пойдем, а то я еще детям игрушки обещал. Тревелиан поняла, что могла показаться ему слишком назойливой, поэтому бросает разглядывать картины загадочного происхождения и медленным шагом входит в следующую комнату. Она оказывается теснее и менее параднее, чем прихожая. У самого потолка сияют два солнечных окошка, золотым светом освещая танцующую в воздухе пыль, стены пусты, пол устлан промятыми шкурами… В ряд поставлены три грубо обшарпанных стола, на которых разложена разного плана броня, у пары стен забором поставлено оружие: посохи, двуручные мечи, булавы, топоры и несколько расписных луков. Щиты развешены немногим выше, в большом для комнаты шкафу со стеклянными дверями разложены украшения, расставлены банки с настоями, лекарствами, сборами. Ника с интересом подходит к столу с легкой броней, пока мужчина, насвистывая, открывает широкие двери шкафа. — Лучше в Морозных горах не сыщешь! — раздается его неестественно громкий в маленьком помещении голос. — Подходи, смотри кольца. У тебя их много, ты, наверно, их любишь. —Люблю, — заинтересованно отвечает Ника, пробуя кожу брони пальцами. — А есть какие-нибудь очень хорошие тяжелые нагрудные пластины? Или что-нибудь с лазуритом? —Лазурита просто полно. Я рекомендую, — вынимает из ящика какое-то украшение торговец, — платина, рунические ставы и особое изготовление. А это, — магесса уже подошла, желая рассмотреть ближе, — серебро с огнеустойчивостью. Нахмурившись, она принимает изделия и крутит их в руках. Присмотревшись к первому, Тревелиан поднимает его на уровень глаз и смотрит на свет окошка; вдруг что-то из угла ярким лучом мерцает ей в глаз, заставляя зажмуриться. —Что там? — удивленно спрашивает она, корпусом отклоняясь от света и опуская обе руки. —Где там? — моргает своими белыми глазами Аргиад. —В углу? —А-а! Не думалось, что ты заметишь, — приподнятым голосом отвечает торговец, стаскивая с себя шапку. Взъерошенные каштановые с проседью волосы совсем не идут его относительно молодому, хоть и износившемуся лицу. С незаметного табурета мужчина поднимает огромную книгу. Подняв тучку пыли, он едва помещает ее в руках; Ника чуть не выпускает украшение из рук, завидев обложку. —Вот тебе и лазуриты, леди! Я не знаю, смогу ли до смерти своей продать ее. Темная книга полностью расшита драгоценными камнями разных размеров и цветов, образуя какой-то плохо различаемый сейчас узор. Почти каждая частичка ее блестит, привлекает взгляд, заставляет смотреть и любоваться — что Ника и делает. Мурашки бегут по ее спине, когда она пытается догадаться, что за этими расписными вратами — Песнь ли, литература, труды или пустота… В одном она уверена — она возьмет ее за любую цену, в любом случае; не отрывая взгляда, она осторожно и тихо укладывает защитное украшение на полку шкафа и спокойным мерцанием своих колец тянется к большому зеленому светлому изнутри камню, выполненном в форме десятка листьев-капелек. —Леди, держать-то тяжело! В моих-то пятидесятых зимах! —Я беру, беру… — мямлит Тревелиан, ощупывая идеальную выточку. —Берешь? Неужели? — радостно восклицает Аргиад, отходя и плюхая чудо на стол с кожаными доспехами. — Не хочешь даже знать, что внутри? Как там по-умному? Смотреть на обложку… —А что внутри? — потерянно спрашивает Ника. —Поэзия всея Тедаса, — не своим голосом отвечает он, проводя пальцами по толщине книги. — Более того, все цензурно. Искатели к вам не заявятся. Магесса счастливо вздыхает, пораженная везением. Уж кому-кому, а Искателям эта книга придется по душе… Несколько мгновений она просто улыбается, после прикладывает руку ко лбу. —Сколько с меня? —Здесь возьму тронутым Тенью серебром. Или хорошим местом в Инквизиции, — хитро улыбается Аргиад. —Давайте и то, и то, — соглашается Тревелиан. Не медля, она тянется к верхним пуговицам жилета. Быстро расправившись с последними, магесса оттягивает нижнюю рубашку, залезает за ворот и копается ниже задней части шеи, наклонив голову вперед. —Красота, — вдруг говорит торговец. —Какая красота? — поднимает брови Ника, закончив с застежкой цепочки. —У тебя так рука светится… Шею освещает. Молодая ты, это хорошо… — Да? — пугается она и моментально смотрит на Метку. Она действительно тускло светит зеленым, немного мерцая. — Ах, — выдыхает Тревелиан, — это еще ничего… —Не страшно тебе? — опять задает неожиданный вопрос Аргиад, разглядывая магессу. —Страшно? Перед чем? —Сколько там тебе? —Это важно? — без удовольствия отвечает она, хмурясь неожиданной теме. —Голову даю, что около двадцати зим… А уже с Тенью, уже отвечаешь за многих людей. Я много слушал про зеленый свет в левой руке, сначала не верил, а потом думал, что он всегда виден и всегда приносит боль… —Ничего мне не страшно, — максимально спокойно говорит Ника, протягивая цепочку. — А здесь смесь чистого серебра с тронутым Тенью. Кулон — чистый. И могу предложить место в Инквизиции. —Ого! — забывает всю серьезность мужчина и выхватывает цепочку из ее рук. Повертев уплату в сухих пальцах, он довольно заключает, что согласен на продажу и на получение места. —Леди Инквизитор! — только магесса успевает застегнуться и притронуться к покупке, как издали доносится знакомый девичий голос. — Леди Инквизитор! Она улыбается, вспомнив про новых знакомых. Выходя с книгой, прижатой к груди, она прощается с занятым торговцем и получает ласковый ответ; у самых дверей на ярчайшем снегу ее ждет группа детей, возглавляемых Одрин. —Я же говорила, что придет! — надменно говорит девочка затихшим детям, явно гордясь своим знакомством с Инквизитором. — Леди, хотите к столу? —Нет, благодарю, — с улыбкой качает головой Ника. — Мне лишь нужна моя лошадь. —Вы уезжаете? — испугался какой-то мальчик, закутанный в красный шарф. —Нет… Мне нужно уложить книгу. —Тогда это не беда! — деловито отвечает Одрин. — Конюшни совсем рядом. Позвольте мне помочь вам, леди Инквизитор. —Было бы крайне великодушно с вашей стороны, любезнейшая, — подыгрывает магесса, немного поклонившись. Совершенно счастливая Одрин, группа детей и Инквизитор идут до конюшни, где Ника пакует книгу в большой карман-сумку на седле и подбивает ее ненужными тряпками для перевязок из всевмещающего жилета. Там же она оставляет и посох, опасаясь ненужных вопросов про магию; но она беспокоится зря — не нее не смотрят, потому что каждый ребенок желает притронуться до доброй геройской лошади. Кто-то умудряется скормить ей жухлую морковку и поцеловать, после чего поднимается визг и смех, которые пугают животное и быстро надоедают Тревелиан. —Я вам спою, хотите? — громко спрашивает магесса, надеясь, что это сработает. Дети замолкают, очень быстро сбиваются в кучку вокруг нее и хором соглашаются. По указу Одрин ведя их в дом с лютней, Ника в очередной раз удивляется переменчивости и странностям детского поведения; несомненно, дети ей нравятся — но ни с одним долго Тревелиан не протянет. —Спой что-нибудь, что ты обычно поешь дома, — робко просит магессу маленькая девочка, когда все садятся на скамеечки в одном из дворов и лютня приготовлена для игры. Ника с улыбкой соглашается, одновременно думая, где у нее дом и что она там пела. Начинает она с простых напевов, чтобы не сорвать голос достаточно холодным воздухом, продолжает самыми безобидными сказаниями провидицы Агаты. Через четверть часа дети уже сами просят спеть местные частушки и песенки, танцуя под них и смеясь, когда Тревелиан ошибается в словах. Несколько раз она замечает взрослых людей, посматривающих на их кружок, помногу раз проходящих туда-сюда женщин, видимо, приглядывающихся к Нике. Еще через несколько минут магесса ощущает первые признаки усталости и думает, что Кассандра нехорошо задерживается — или она потеряла чувство времени, гуляя по снежным полям. —И можно последнюю, пожалуйста? — дергает ее за пуговицы плаща Одрин. — Про старого виверна! —Конечно, — рассеянно кивает Ника. — Напевай, умница, будем учить слова. Распускаясь улыбкой, златовласая Одрин открывает рот, чтобы диктовать. Но вместо ее голоска воздух сотрясается яростными, хриплыми выкриками, от которых сидящие дети вскакивают с мест, а танцующие бросаются врассыпную. —Инквизитор, придурок! Мне… Мне сейчас нужна Инквизитор! Уронив лютню из раскрывшихся рук и молниеносно поднявшись со скамьи, Ника не теряется. Слабо улыбнувшись бледной Одрин, она за плечи подталкивает ее за остальными детьми и шепчет на ухо, что бояться нечего — пришел ее друг. Ободренная, девочка бежит туда, где скрылись дети, поэтому Ника надеется, что она расскажет известие всем, кто прячется в испуге. А Тревелиан узнала этот голос, она узнает его из тысячи. Бросившись за угол, она застает то, чего опасалась. —В-вот и она! Я в-всего… Всего лишь вел вас! — оправдывается бедно одетый селянин перед злой, испачканной кровью Кассандрой, спиной прислонившейся к бревенчатой стене. — В-вы ранены… В-вам стоит… Отдохнуть… —Кассандра! — бросается на нее Ника, хватая за прижатые к бокам руки. Ее перчатки полностью измазаны липкой, холодной жижей, от чего ладони магессы мазками окрашиваются в темно-бордовый цвет. —Я не ранена, — сглатывает воительница, пожимая руки Ники и неестественно улыбаясь. — Я просто слишком долго мутузила выродков одного из наших драконов. Я в порядке. Снег под ней начинает розоветь. Недоверчиво присмотревшись, Ника не находит повреждений брони или видимых ран, — всюду только кровь и грязь, что пачкают снег. За руки она аккуратно поднимает Искательницу от стены и помогает ей стоять на ногах. —Я м-могу… Идти? — из-за спины подает голос мужчина. —Как твое имя? — оборачивается магесса. —Том, — смущенно бормочет он. —Спасибо за помощь, Том. Можешь быть свободен, — говорит она, после чего он коротко улыбается и уходит. Вновь повернувшись к Кассандре, Ника встречается с ее потускневшим взглядом, остановившимся на ее лице, но словно не узнающим, чье оно. Слабое безразличие скользит в нем, что довольно необычно для воительницы; Тревелиан в растерянности прикасается к ее красным наплечникам, желая помочь. —Косичка, — вдруг хрипящим голосом говорит Кассандра. — Ты запачкаешь косу об меня. Ника смотрит на пространство между их телами — и там действительно лежит ее коса цвета снега, еще чуть-чуть, и прижатая к окровавленному железу. Магесса ласково улыбается и отпускает чужие плечи, чтобы чистыми пальцами откинуть волосы за спину — но вслед за убранными руками на нее наваливается Искательница, тихо застонав. —Прости, прости, прости… — шепчет она на ухо едва удерживающейся на ногах Нике, хотя даже не пытаясь восстановить равновесие. —Так! — со всей силы толкнув Искательницу к стене дома, магесса больше не опускает ее плеч. — Ты сражалась с людьми? —Да, — слабо кивает Кассандра; Тревелиан с ужасом замечает, что она мертвецки бледна. — Один разбойник. Я снесла ему голову прежде… Прежде чем он нанес мне удар. —То есть никто не мог тебя ранить? Отравить? Заклясть? —Нет, — шепчет она, затылком уперевшись в бревно и подняв голову. После следует тихий, явно давно сдерживаемый стон боли. —Проклятье! — рычит Ника. — Кассандра, во имя Создателя, нам нужно в дом! —Как скажешь, — на выдохе отвечает она, давая тянуть себя к двери, которую почти час разглядывала магесса, играя детям.