«Этот абонент снова в сети»
Это сообщение на мгновенье успокоило его и дало некое осознание того, что она жива и с ней всё хорошо, но уже следующая мысль, забравшаяся в голову, заставила сердце заколотиться в груди. А что, если это следователи, проверяющие телефон после совершенного ею суицида? Может же быть такое? Или нет? «Маринетт!» Его руки задрожали, а глаза взволнованно смотрели на треснувшийся дисплей телефона из-за того урона. Завтра утром он будет вылетать из города, но и полет занимает не малое время. Он не мог ждать… Он не мог больше думать и убеждать себя в том, что с ней всё хорошо; определенно что-то случилось! Какая-то малозначимая надежда на дне его души захотела проверить это, и он решил набрать её. А вдруг трубку возьмет? Всякое может быть и, быть может, ему даже повезёт. Гудки-гудки-гудки… Этот звук уже был противен ему, ведь из-за него у него опять-таки колотится сердце в предвкушении того, что вот-вот по ту сторону трубки он услышит её мягкий голос, но нет… Но нет… Пустота.***
«Снова звонит…» Прошло около пяти минут, как она решила включить телефон, а тут уже пара пропущенных от Кота. Видимо, он и вправду очень переживает за неё; а она всё так же боится взять трубку… Не узнал ли он чего плохого про неё? Не хочет ли он сейчас просто взять и отчитать её за опрометчивые поступки? Или, например, за то, что она не отвечает на звонки и сообщения? Не узнал ли он про «Синего кита»? Она не знала… Просто не знала… Рука потянулась к телефону, но на пол пути остановилась. Нет… Не сегодня… Нельзя было этого делать… Через какое-то время звонки прекратились, и Маринетт глубоко вздохнула, посмотрев в сторону компьютера. Пожалуй, и задание у куратора она тоже пропустит, несмотря на то, что даже сегодня проснулась в четыре двадцать. Задания были легкими и даже для начала не несли для неё особого смертельного характера, а вот до заданий с крышами ещё дня три-четыре от силы. Она понимала, что не успеет, потому что Кот уже будет здесь и снова будет учить её «жить». Жить для чего? Ну для чего ей жить?! Чего добиваться? Прозвища «суицидница» в учебном учреждении? Ничего не поменяется, и одноклассники всё равно будут презирать её за слабохарактерность и трусость. И это будет честно… Так считала именно она…***
Парень зарылся пальцами в свои волосы, в отчаянии опускаясь на стул. Нервные клетки изрядно истрепались за пару суток, а виной тому всего лишь какая-то девушка. Но для него она не было просто «какой-то», она была для него особенной, нетипичной, как ему казалось, по сравнению с остальными накрашенными куклами. Маринетт никогда не прикрывалась от него, когда не накрашена, не старалась одеваться во что-то красивое, продолжая носить поношенную или слегка испачканную одежду. Она смотрела на него «настоящими» глазами, разговаривала без нот издевок или каких-либо дьявольских насмехательств. Она говорила порой искренние вещи, несмотря на то, что гнала его подальше от себя; плакала, несмотря на то, что в душе была дыра; несмотря на пустоту. Она не была для него, как другие. Она отличалась от них не только внешне, у девушки определенно был богатый внутренний мир, который она скрывает, прикрываясь черной депрессией; и это было неправильно, оттого он и пытался открыть его хотя бы для себя, но… Сможет ли он теперь это сделать? Сможет ли ещё раз узреть этот океанский блеск в её глазах, привычную слабую улыбку и услышать приятный голос? Жива ли она? Он надеялся, что жива… Всей душой надеялся… А что, если и жива? Что он сделает в первую очередь? Отругает? Выскажет всё, что накопилось у него за эти несколько суток? А не заставит ли он её из-за этого заплакать? Это было бы слишком жестоко с его стороны, ведь девочке действительно нужны позитивные эмоции, а не больше поводов для смерти. «Завтра вечером… Уже завтра…» Он посмотрел на прикроватную тумбу, где лежало два билета на завтрашний рейс в шесть часов утра, и не мог дождаться… когда же наконец-то свалит отсюда и поскорее помчится к ней. Плагг вылез из своего укрытия и подлетел к хозяину, сопровождая взглядом все его действия. Пальцы впивались в белокурые волосы, голова опущена ближе к коленям, видок и настроение явно были не из лучших. Адриану было плохо. Впервые так плохо из-за кого-то. А ведь стоило только вспомнить те былые годы, когда он просто дружил с ней… как сразу же начинал жалеть, что не ценил того тепла и не замечал её, когда ей это было нужно больше всего, а особенно в момент похорон. По плечику хлопали лишь друзья родителей, высказывая свои соболезнования, но никто… Никто, черт возьми, не сидел с ней в ту ночь рядом, когда она заливалась слезами, уткнувшись в подушку; крича на всю комнату от боли… угасая от одиночества в душе… Ему было жаль… Очень жаль… — Мне так хреново, Плагг… — Адриан медленно покачал головой. — Кажется, что я вот-вот сойду с ума от этого ожидания или, что ещё хуже, подохну от него… Время летит так медленно… — Оно всегда летит медленно, когда мы чего-то ждем, — ответил квами. — и летит так же быстро, когда не хотим чего-то в определенный день… — Ты понимаешь, она там одна, — вздохнул парень. — с ней наверняка что-нибудь произошло… — Всё будет хорошо, — попытался успокоить его Плагг. — Зная её, я бы так не сказал… — Не приедешь — не узнаешь. Плагг понимал, что ничем не сможет ему помочь и уж тем более перемотать время на сутки вперед. Никто не знает, чем может всё это обернуться, однако квами тоже всей душой верил, что с подопечной Адриана сейчас всё хорошо, и она в полной мере может дышать.***
Ещё одно утро началось после обеда, в этот раз спала она столько, сколько ей хотелось. С куратором не было связи уже полтора дня, однако кит, выцарапанный лезвием на её руке опрометчиво напоминал ей о заданиях, на которые она целиком и полностью забила, ведь они никак не приближали её к депрессии и ни на шажок не приблизили к смерти, и не приблизили бы вовсе, так как если сначала всё не пошло, то не пойдет и в дальнейшем… Маринетт сладко потянулась, а затем взяла в руки телефон, оставленный на кровати и увидела больше двадцати пропущенных от того же самого номера. «Сегодня снова будет мозговой штурм.» Да, девушка определенно догадывалась, что может услышать от парня по его прибытию и начинала уже мысленно готовится к этому, хотя прекрасно знала, что ничто не заставит её грустить сильнее, чем потеря близких людей, так что ничего, переживёт. Ещё полдня прошло за уборкой комнаты: она прибрала все кружки, с которых пила то чай, то кофе; прибрала разбросанные на полу вещи, которые она меняла перед сном на ночнушку каждый раз, но про одно… она всё же забыла… И это место явно вызовет у неё некоторые проблемы. После всех этих дел Маринетт решила, что неплохо будет принять душ. Вялость-вялостью, а за личной гигиеной следить нужно. А уж после этого ей снова захотелось спать. Тельце было худым и слабеньким, оттого она и уставала быстро, поэтому как только легла в постель, то сразу же провалилась в глубокий и сладкий сон, совсем не подозревая, что телефон вибрировал от новых звонков. Проснулась брюнетка вечером в районе восьми часов, после чего приняла сидячее положение и посмотрела в окно, отметив про себя, что на улице начало смеркаться. Посидев ещё немного на кровати, она поняла, что какие-то скручивающие ощущения связывают живот. «Я голодна…» Спустя три дня она, наконец, почувствовала голод. Ранее она не ощущала его из-за непривычки в питании. Организм просто привык к неполучению питательных веществ, оттого и принял всё как есть. Но сейчас… — Нужно поесть… — прошептала девушка, едва веря в собственные слова, и направилась в сторону кухни. У неё остались ещё какие-то фрукты и немного шоколадных кексов, которые Кот приносил ей, поэтому достав всё необходимое, она поставила чайник и присела за стол, посматривая на тикающие настенные часы.***
По приезду его отец направился к себе в комнату для того, чтобы отдохнуть. Дорога в какой-то степени выматывала, но только не Адриана, который с несравненной скоростью переодевался из рабочей одежды в повседневную. Плагг тоже старался угодить, потому старался есть свой камамбер как можно быстрее. — Плагг, готов? — Готов. Через каких-то пять минут он уже проскальзывал в комнату девушки через окно, однако обойдя каждый угол, её не обнаружил, а засохшая на полу и рабочем столе кровь ещё больше пугала его, заставляя сердце тарабанить с новой силой, а ноги дрожать так, будто он собирался выступать у кафедры перед большим количеством людей. «Маринетт! — глаза нервно забегали по комнате, и она была прибрана, что вызывало ещё больше подозрений на то, что тут и вправду были следователи. — Маринетт!» Кот пробрался в нижний люк и стал исследовать первый этаж, в надежде увидеть её. И увидел… Вот она… Стоит у плиты, выключая чайник и, видимо, собираясь пить чай. Никакой опасности, никакой тревоги… Его ноги вмиг стали какими-то ватными, а дыхание словно затаилось, не желая получать больше необходимого для человека кислорода, и лишь одно сердце не могло успокоится. Если ранее он и переживал до такой степени, что оно учащенно билось, то на сей момент оно вообще готово было вылететь наружу. Нуар шел почти бесшумно, приближаясь к ней, и крепко обвил руки вокруг неё, оттаскивая от плиты с горячим чайником, который она собиралась взять за ручку. Столь резкое движение едва не заставило её закричать, однако увидев знакомые черные цвета перед собой, она замерла, чувствуя весь напор сильных рук на себе. — Кот Нуар…