***
Мысли кружились довольно долго: весь вечер, всю ночь, на утро… Он не спал очень долго, ворочаясь в собственной кровати этой ночью, а под первые лучи солнца превратился в зомби, под глазами которого виднелись темные круги. Дюпен-Чен была той, кто и вправду стоил его переживаний. Адриан думал об этом даже в коллеже, всё время взлохмачивая золотистые локоны; будто пытался вытрусить эти мысли, будто хотел выкинуть их в мусорную корзину и забыть… Но не мог… Он любит её, но не мог ответить ей, путаясь в собственных предположениях. Горечь, возложенная на душу, лишь разрасталась, причем до такой степени, что он, казалось бы, забывал дышать, оттого и глотал ртом воздух весь урок. — Адриан! — Да?! — он услышал звонкий громкий голос рядом с собой. Кажется, наступила перемена, которую он, как не странно, тоже прослушал из-за всей этой внутренней суматохи. Агрест не слышал никого вокруг себя до этого момента, будто был отделен от всего мира за тысячу километров, однако Алья, докричавшаяся до глубины его разума, вмиг привела его в чувство. Она обошла парту и заняла свободное рядом с ним место, пока Нино отошел на некоторое время. Адриан невольно чувствовал себя потерянным и всполошенным, оттого и дернулся от зова подруги. — Почему тебя не было на занятиях несколько дней? — она аккуратно поправила очки и решила сходу поинтересоваться и другим, — Как там Маринетт? Вы давно виделись? На первый вопрос он ответил, даже не запинаясь, а вот со вторым немного повременил, но всё же ответил, что с ней всё хорошо и то, что он заходил к ней вчера. Маринетт повсюду… С каждой стороны его жизни, во всём его окружении. Только она может заставить думать о себе, когда её и в помине рядом нет. Алья успокоилась, однако поинтересовалась, не готова ли Мари к их встрече, на что Адриан лишь потупил взгляд, не зная, что ответить. Этого он не спрашивал даже у самой Маринетт, хотя на девяносто девять процентов был уверен, что она не одобрит эту идею. — Я поговорю с ней по поводу этого, — отводя взгляд в сторону и закидывая руку за голову, вновь взъерошивая волосы, пробормотал он. Эти слова сделали Сезер настолько счастливой, что та на эмоциях даже обняла его. Однако, будущий разговор с парасуицидальной девушкой у него состоится от собственного имени — Адриана Агреста, так как он, будучи Котом, просто не сможет спокойно сидеть рядом с ней, да и она тоже, а вот простодушное «Я», несмотря на их крайнюю, весьма недружелюбную посиделку, где Мари всё время пыталась выгнать его, может найти общий язык, если постараться пойти с ней на контакт. Дело не только в душе, а в облике. Он просто думает, что ему будет более спокойнее, если рядом с ней будет сидеть бывший друг и одноклассник, а не тот, кого она якобы «любит». Но, как говорится, чувства никто не отменял, поэтому пытайся-не пытайся, а нервничать он однозначно будет.***
Прежде чем направится к кондитерской, он зашел в магазин, всё время ища в голове предлог для того, чтобы посетить её. Он продумывал, что скажет по прибытию, какие вопросы будет задавать и всему тому прочее, а основная причина прихода — узнать, как она себя чувствует, а всё остальное можно и на ходу придумать. Габриэль сегодня был с ног до головы в делах. Две деловые встречи, полное заполнение документов об отчете крайней фотосессии за границей, а еще и собрание администраторов журнала, так что Адриан был даже рад, что сегодня он сможет отлучиться на какое-то время к своей однокласснице и не быть пойманным. Адриан остановился у двери, рассматривая каждую трещинку на ней. Он собирался с духом, а ведь до этого даже и не думал, что будет так трудно просто нажать на этот маленький темно-синий звонок. Волнение смешалось с тоской, он снова вспомнил события вчерашнего дня, и готов был застрелиться, лишь бы никогда не вспоминать это. Лучше бы он признался первым, и тогда ничего бы этого не было, со временем Маринетт бы, может, тоже призналась ему… Только теперь, как он считал, по-настоящему… Адриан нервно сглотнул, а затем поднял руку, вытягивая указательный палец вперед. Звон. Ему повезло, что она была не в наушниках; через пару секунд он услышал громкие и быстрые шаги, видимо, она подбегала к двери и была явно не в своей комнате, а где-то на первом этаже. Мгновеньем позже, дверь распахнулась, и перед Адрианом предстала Маринетт с радостной улыбкой и легким румянцем на лице. Всё происходило с немалой скоростью, но… В этот момент он впервые увидел её отчего-то такой счастливой; будто что-то плохое в её душе мигом затянулось в шрам, заставило огромную дыру срастись, оставляя за собой лишь росточки для новой жизни, но потом… — А, это всего лишь ты… — счастье сменилось презрением на её лице, а глаза вновь смотрели на него с отстраненностью и некой равнодушностью, что ему не очень понравилось; прямо сейчас он понял, что хочет знать причину, по которой она была так весела и беззаботна. Каких-то несколько секунд Маринетт смотрела на него, а тот безуспешно старался натянуть на лицо улыбку, да и то, что получалось выходило несколько кривовато. — Уходи. Парень опешил от её грубости; были даже ощущения того, что органы внутри него вмиг перемешались, заставляя почувствовать некое волнение в её присутствии. Он знал, что она не узнаёт его, и всё равно нервничал, даже ещё сильнее, чем часом ранее. Его другое «Я» она бы такое никогда не сказала. — Я просто пришел навестить тебя, — кривая, едва заметная улыбка, растянулась на его лице, пускай и не вызывала истинного дружелюбия, скорее уж неловкость. Пускай она и не видела его сейчас, но он продолжал держаться. Маринетт хотела было впустить его, даже открыла дверь, но… увидев его улыбающееся лицо, её собственное пересекло в неком отвращении, и она резко передумала, решив не впускать, мол «зрительного контакта будет больше, чем предостаточно». — Агрест… — злая гримаса покрывала каждую часть её миловидного лица, вызывая лишь страх на лице парня, который, услышав свою фамилию, почувствовал, как тело передернуло. Это была дрожь; прошедшая с головы до ног… Не успел и слова сказать, как дверь резко захлопнулась. Прямо у его носа. И он немного подумал… Фамилия с уст девушки прозвучала так холодно и гневно, так отстранено и яро, что ему даже показалось, будто она ненавидела в нём ВСЁ! Всё до каждой мелочи в нём, от робкой улыбки до малозначимого действия, и это была правда. Она правда ненавидит его за то, что в тяжелый период её жизни, он не был рядом; ей могло бы быть легче, будь тот рядом, а не где-то за пределами её внутреннего мира. Быть может, тогда, она не довела бы себя до парасуицидального состояния, в каковом он застал её при первой встречи от его же собственного имени. Собрав всё своё волнение и ни к чему сейчас ненужную нервозность, Адриан и не думал сдаваться, особенно после этого странного выпада. Его кулак прижался к двери, стукнув по ней пару раз. и это длилось очень долго. Адриан и сам не понимал, как не устал уже пару часов стоять в дверях кондитерской и стучать; стучать до тех пор, пока она не откроет; пока он не сможет подружиться с ней и доказать, что он не тот невнимательный парнишка с розовыми очками на глазах, а тот, кто понимает суть сей серьезной ситуации. Он хотел быть для неё героем, а с такими успехами выглядел лишь тем, кто лишь губит её, или же, скорее всего, злит. Он медленно покачивался на месте, держа пакет с вкусностями на запястье, уложил руки на дверь и из последних сил, понимая, что надоело стучать руками, бился несильно лбом по двери. Взгляд был равнодушным, не живым. Будто он стоял там целую вечность, но… всему же должен наступить конец, не правда ли? В попытках спокойно попить чай, она старалась не обращать внимания на стук на первом этаже; ходила в душ, и он вновь никуда не пропадал, и это раздражало. Нет, бесило! Неимоверно бесило и выводило из себя! Из уст девушки вырвался гневный рык, а по телу прошлась обжигающая волна, лишь подогревая терпение Маринетт. Она сорвалась с места и направилась к двери, чтобы покончить с этим раз и навсегда. В это же время не выдержал и Адриан, резко отстранившись от кондитерской. Зубы машинально стиснулись, чего уже не говоря о руках, а лицо исказилось в злой и недовольной мине, сопровождаясь усталостью и желанием разнести тут всё. Даже Плагг двадцатью минутами ранее выдал фразу, касающуюся неудачного результата этой идеи. «Если сейчас она мне не откроет, то я… — Адриан крепче сжал руку в кулак, готовясь постучать последний раз — резко и громко, — превращусь в Кота Нуара и сам войду, чёрт возьми!» Как только это случилось, и он замахнулся, дверь вдруг открылась. И повезло, что Маринетт в стороне была, ведь он упал, пропустив руку сквозь пустоту, прямо в порог кондитерской, распластавшись на полу. — Какое прекрасное появление, — мрачно ухмыльнулась Маринетт, сдерживая издевательский смех. — И тебе привет, — хрипло отозвался блондин.