Полина
Я заблокировала телефон и положила его на прикроватную тумбочку. На улице уже давно был день. К моему удивлению, в окно било солнце, и, проходя сквозь тоненький тюль, оно освещало всю комнату тёплым светом. На моём лице невольно сияла улыбка от этого приятного ощущения, которое возникало во мне. — Поль... — Сбитое дыхание заставило его остановиться, чтобы сделать жадный глоток воздуха. — Я люблю тебя! — Он навис надо мной, смотря ясными и нежными глазами, в которых всё ещё отражались недавние огоньки возбуждения. — Я тебя тоже! — Слегка улыбаясь, я смотрела на его губы, которые так неосторожно прикусила. От движения губ из этой маленькой ранки мгновенно снова начала сочиться кровь. Но он, не замечая этого, коснулся влажными нежными губами моей щеки. Тут же замечая алую краску, он провёл по коже большим пальцем, стирая кровавый след. Я сама не заметила, как подалась навстречу этой ласке. — Ой, извините, — Григорий улыбнулся, — это меня просто жена укусила. — Он дотронулся до своих губ, убирая кровь. — Очень, видимо, соскучилась по мне. — Сверкнув белоснежной улыбкой, он резко поднялся с меня. — Жена? — Я наблюдала за мужчиной, который, зачем-то прикрываясь одеялом, собирал наши вещи. Вопрос мой был как будто не услышан и растворился в тишине комнаты. Эта тишина меня и начала, словно колыбельная, убаюкивать — я прикрыла глаза и медленно погружалась в лёгкую дрёму, но вдруг почувствовала лёгкое прикосновение к моей руке. — Будущая жена. — Неожиданно возникшее дыхание около шеи исчезло, так же как и слова, в смысл которых я особо не вникла. На цыпочках, стоя у двери, я замерла от недавних приятных воспоминаний, держа руку на ручке двери. Только теперь я поняла смысл этих двух не многозначащих по отдельности слов, но столь приятных в сочетании, столь тёплых и столь неожиданных для меня, и улыбка сама возникла на моих губах. Медленно нажимая на ручку двери, я тихо открыла дверь так, что никто и не заметил моего присутствия в комнате. Все смотрели какой-то фильм, который по первым увиденным кадрам напомнил мне ужастик. Никита с Ингой сидели на диване. Как я заметила потом, он приобнимал её. А Гриша наблюдал больше за ними, чем за тем, что происходило в фильме. И ему это, судя по всему — недовольно сдвинутым бровям, серьёзному взгляду, нервно сжатым в кулаки пальцам, — не нравилось. Я начала как можно тише подходить к нему, но душераздирающие крики, доносящиеся из ужастика, заставили меня глянуть в сторону экрана. Я остановилась, и, как бы мне ни было неприятно это слушать, я не отворачивалась. Меня даже начало это понемногу завлекать, но лишь до тех пор, пока неожиданно не появился ну очень ужасный кадр, от которого я громко взвизгнула, сама от себя не ожидав. Крепко сомкнув глаза, я закрыла лицо руками, словно боялась, что меня снова заставят смотреть подобное. Всё дрожало во мне, но как только я услышала шаги, то тут же очутилась в объятиях любимого человека. — Выключите фильм, пожалуйста... — Я уткнулась в его плечо, растворяясь в чувственных руках. И в следующую секунду всё в комнате затихло, противные истошные крики просто растворились. Я медленно подняла глаза на Гришу, который так мило улыбался. — А мы вот тебя ждали, соня, — с хрипотцой в голосе сказал мужчина. Он не отводил своего ласкающего взгляда. — Ну, кто-то меня просто очень рано разбудил, — шепнула я ему на ухо и тихо хихикнула. Не собираясь вылезать из его объятий, я обняла Гришу за шею, укладывая голову на плечо. — Поль, идём кушать, а то вот твой Георгий нам не давал есть без тебя, — усмехнулся стоявший позади Никита, как над глупой шуткой. — Да не Георгий я, — с обидой в голосе сказал Гриша и выпустил меня из объятий. — Никита, ты прекрасно знаешь, как его зовут. Прекрати издеваться. — Я серьёзно посмотрела на брата, мысленно пытаясь объяснить, что эти его приколы могут быть обидны. И он даже будто сразу понял меня и тут же извинился, протягивая руку мужчине напротив. Гриша тут же принял рукопожатие и улыбнулся. Это не могло не радовать меня. Наконец всё налаживалось.***
Никита
Домой мы вернулись лишь под утро, и после этого я не мог уснуть. Как бы я ни старался, сон не приходил ко мне. Как оказалось, бессонница мучила не только меня, но и дочь Григория Ингу. Она была довольно недурна внешностью и сразу мне понравилась, хотя я заметил её присутствие уже дома. К счастью, она не похожа на своего отца: прекрасные злато-карие глаза, тонкие линии губ, маленький носик, длинные ресницы. Всё это создавало образ милой дамы, которая оказалась и очень интересным собеседником. Мы не спали всё утро. Разговаривали в основном об её отце. Не, ну должен же я знать, кому отдаю свою сестру. Наше долгое общение было прервано стонами из комнаты двух влюблённых, которые в это время удовлетворяли своё дикое желание ощущать друг друга. Я прекрасно понимал Полину. Я видел, как она переживала, как дрожал её голос, когда я сказал, что он находится в больнице, как прятала от меня глаза, чтобы я не видел её слез. Я всё это прекрасно чувствовал и пропускал через собственную душу. Но я давно разочаровался во взаимной любви, и всё это мне казалось бредом, кружившим ей голову. Я видел её любовь, я видел чувства, которые наполняли её крохотное сердце. И буду надеяться, что рядом с ним Полина будет счастлива и что сейчас они не совершают ошибку и не будут вспоминать с ненавистью чувства, угасшие, сгоревшие, как свеча. — А ты чего людям есть не даёшь? — Полина смотрела на мужчину, которого я похлопал по плечу в знак примирения. — Ну мы же семья. — Мужчина тряхнул меня за руку. — Да ведь? — Да, да, — коротко закивал я, не понимая такого отношения ко мне. Строгий папа столько ругался, что я пудрил мозги всё утро его дочери, и готов был мне руки вырвать за лёгкие объятия. Хотя меня это так веселило, как игра со спичками в восемь лет. Было в нём всё же что-то хорошее и светлое. Мы все вместе сели за стол. Напротив меня сидели Полька с Григорием и тихо хихикали о чём-то своём, шепча что-то друг другу на ухо. Я смотрел на них и удивлялся тому, насколько им уютно в компании друг друга, словно вокруг нет никого: меня, Инги, миллионов, миллиардов людей в мире... Нет, есть... Но они не замечали всех, кто их окружал. Я видел, как мужчина шептал ей что-то, словно щекоча своими губами её уши, слух. Она смущалась, заливаясь пунцовой краской, и опускала застенчивый взгляд. Но его взгляд, пронзительный и возбуждённый, изучал тело милой девушки, в которую я бы сам имел неосторожность влюбиться, если бы... она не была моей любимой сестрой. Любимой — но сестрой. И я вдруг почувствовал себя одиноким и ненужным, отрешённым от жизненных наслаждений и благ. С некоторых пор я так наслаждался холостяцкой жизнью, видел в этом неожиданность и разнообразие происходящих событий. Но сейчас я почувствовал, что мне не хватает именно этого счастья — быть рядом с любимой девушкой, говорить ей слова любви, целовать, смущать её своими пошлыми фантазиями. В точности как эти двое, влюблённые, словно подростки. Они вели себя так, будто им по пятнадцать лет и они сбежали с занятий, прячась в школьных коридорах под лестницей от всех глаз. — Пап, — тихий голос девушки заставил меня вынырнуть из своих мыслей. Но отец как будто и не слышал этого. Он осторожно целовал шею Полины и даже не посмотрел в сторону дочери. Отчего-то я медленно придвинулся к ней и стал наблюдать за тем, как она нервно переплетала пальцы своих рук. Я не сразу нашёлся, что сказать, поэтому эта пауза как будто надавила, и волнение лишь усилилось. Я услышал биение собственного сердца, вновь взглянув на Григория и Полину, которая всё сильнее возбуждала мужчину своим стеснением. — Почему ты нервничаешь? — Я вновь взглянул в эти злато-карие глаза, которые быстро пробежали по моим губам. — Я?.. С чего ты взял? — неуверенно спросила девушка. — Нужно быть слепым, чтобы не заметить этого. Я ведь не слепой. — Я с силой выдавил из себя улыбку. Теперь и она смотрела на собственного отца, тяжело вздохнув. И я почувствовал в этом жесте те же чувства, которые одолевали и меня, ту же тоску, гадкое одиночество. — У тебя есть молодой человек? — как можно менее настойчиво поинтересовался я, чтобы не казаться занудным. — Нет, — сухо ответила девушка. Я перевёл дыхание, собираясь с мыслями. Но почему-то это было так сложно, и я лишь прокручивал эту фразу в голове. — Инга, ты мне... — но не успел я договорить, как меня тут же бесцеремонно прервали. — Никита, я завтра в Москву уезжаю. — Девушка тяжело вздохнула, будто тоже, как и я, долго прокручивала всё в голове. — В Москву? — уже безнадёжно повторил я и забыл, что только хотел ей сказать о своих чувствах. Теперь в этом не было смысла. Зря я думал, что могу ей понравиться. Она лишь кивнула и, тихо встав из-за стола, ушла в другую комнату. А я остался один с Полиной и Григорием, которые по-прежнему о чём-то говорили, но я не слышал из-за хаоса мыслей в голове. Григорий всё так же целовал её каждую минуту, и она всё улыбалась, не опуская взгляд. Как она мне нравилась в этот момент!Дорогая, сядем рядом, Поглядим в глаза друг другу. Я хочу под кротким взглядом Слушать чувственную вьюгу. Это золото осеннее, Эта прядь волос белесых — Всё явилось, как спасенье Беспокойного повесы.
***
Я проснулся среди ночи, услышав разговор из приоткрытой двери в спальную комнату. Днём у меня резко ухудшилось самочувствие, ужасно разболелась голова, поэтому я даже не заметил, как уснул. Тихо поднявшись с раскладного дивана, я коснулся босыми ногами холодного пола. Голова уже почти не болела, поэтому я без усилий встал и медленно подошёл к двери. — …он себя сегодня очень странно вёл. — Прислушавшись, я различил хрипловатый голос мужчины. — Ну, ты же видел, что он плохо себя чувствовал. — Женский голос был яснее, и я без усилий понимал, что говорила Полина. — Да ты видела, как он сегодня смотрел на нас за столом? Мне даже не по себе стало. — Не знаю, не обращала внимания. — Да? А вот он глаз с тебя не сводил. Он вообще точно твой брат? — Ну, Гриша, прекрати, я тебе уже сто раз сказала, что он мой двоюродный брат. — А я ревную. Девушка тихо рассмеялась. — Но если ты меня поцелуешь, я не буду больше ревновать. Я встал чуть ближе, и теперь мне было видно каждое их движение в отражении зеркала. — Но знаешь, кажется, ему нравится Инга, — сказал мужчина, когда Полина оторвалась от его губ. — Возможно, хотя он уже давно с девушками не общается. Он говорит, что одному жить интереснее. К сожалению, я перестал так думать, Полина, с тех самых пор, как в нашем доме появился этот мужчина. — Не вырос ещё, что ли? Кажется таким взрослым мужиком, а мысли, как у подростка. Хотя в его годы я тоже так думал, а сейчас уже трое детей и ещё хочу. — Это он таким кажется, в душе совсем ребёнок. — Но если что, скажи, что я разрешаю ему общаться с Ингой, а то мало ли, из-за меня. — Ладно. — Девушка положила голову мужчине на грудь, его грубые руки блуждали по обнажённому телу Полины. — Поль, а ты мне родишь ребёночка? Мальчика… — Угу. — Честно? — Да. Только я девочку хочу. — Ну давай сначала мальчика, а потом девочку. — Ладно, я согласна. — Полина улыбнулась и сильнее прижалась к груди, обвивая тонкими руками его шею. Григорий поцеловал её в макушку, располагая руки на талии. Я услышал многое. И действительно, мне пора взрослеть, создавать семью. Мне уже порядком лет, а я провожу время лишь в своё удовольствие, изредка снимаясь в фильмах, чтобы на какое-то время быть обеспеченным. Всё, пора заканчивать с этим. Сегодня же поеду с Ингой в Москву и буду меняться. Но только я хотел уйти и в последний раз взглянуть на них, как тут же встретился с пронзительным взглядом Григория, который всё смотрел на меня в отражении зеркала. Я тут же встрепенулся, сделав шаг назад. — А ну-ка, следопыт, иди сюда, — послышался строгий голос мужчины за дверью. Мне ничего не оставалось, кроме как открыть дверь и войти в их освещённую комнату.