— И кто мы с тобой теперь? — спросила она, склонив голову и обхватив руками свои колени. — Друзья или любовники? Он стоял у окна и молчал… — Кем бы ты хотел быть? — спросила она вновь. Он посмотрел в окно, на звёздное небо, и ответил: — Незнакомцами.
Вот оно. То время, когда наступает одиночество. Вот уже как час наша героиня лежит на кровати, погруженная в собственные мысли. В комнате стояла гробовая тишина. Никто не говорит под ухо. Идеальная обстановка для раздумий. Но переодически, разные звуки, доносящиеся с первого этажа, нарyшают этот покой. «Да что там происходит?» — подумала Хоноко, направляясь к выходу из комнаты. Пока Беренже шла на первый этаж, снизу доносились девичьи истерические выкрики и мужские маты. Дойдя до источника звука, Хоноко ужаснулась. Первый этаж превратился в руины, а в центре стояли Микаса — со шваброй в руках и Леви — в порванной одежде. По всей видимости, снайпер что-то сделал и теперь огребает от азиатки. — Скажи… Скажи, что это ложь! — воскликнула брюнетка с заплаканными глазами. — Я никогда не вру, — отчеканил киллер, рассматривая девушку усталым взглядом. — Но… Почему? Чем я хуже? — дрожащим голосом спросила Микаса. — Эх, пойми меня правильно… Мы с тобой — как огонь и лёд. И потом, я нужен тебе лишь для того, чтобы ты хвасталась перед одноклассницами, — безэмоционально ответил Аккерман, забирая швабру из рук девушки. — Чем она тебя так привлекает? Она что, лучше меня в постели? — неожиданно задала вопрос Смит, падая перед мужчиной на колени. — Она хоть и идиотка, но в ней есть то, чего нет ни в одной другой девушке: её глаза всегда излучают добро, не смотря на то, сколько накатилось проблем, а улыбка на её лице всегда заставляет меня радоваться. Пусть она ненавидит меня, пусть желает моей смерти, я всегда приду ей на помощь, — ничего не тая, ответил Леви. — И, кстати, она, насколько я знаю, не девушка легкого поведения, в отличии от некоторых. — Это вы про кого? — с шоком выдавил голос откуда-то со стороны. Аккерман и Микаса посмотрели в сторону звука. В трёх метрах от них стояла обескураженная Хоноко. Седовласка слышала всё, и выкрутиться они вряд ли смогут. Теперь не смогут. Снайпер стоял на первый взгляд спокойно, но вот глаза говорили об обратном. Мужчина был не на шутку растерян, и только сейчас он понял, что сдал себя с поличным. А азиатка вообще никакого значения этому не предавала: рано или поздно их бы всё равно раскрыли, так что как-то пытаться найти оправдание уже не было смысла. Киллер, откинув швабру куда подальше, спокойными шагами начал подходить к остолбеневшей девушке. Очнувшись словно ото сна, Беренже на автомате сделала три шага назад. — Хоноко, ты всё не так поняла, — начал Леви. — Не подходи! — перебила его Беренже. Мужчина от неожиданности остановился. — Значит, с сестрой был только с забавы ради, а на её чувства было плевать?! Как ты мог, зная, что тебя любят, искать кого-то другого? Ублюдок ты, самый настоящий ублюдок! Воспользовался её чувствами ради своих физических потребностей! Сволочь! Снайпер и азиатка потеряли дар речи. Киллер смотрел на девушку с широко распахнутыми глазами, как бы не было больно, но она раскрыла ему глаза. Ведь он был с Микасой лишь для того, чтобы знать о каждом шаге седовласки, а о каких-то там чувствах даже и не задумывался. Старшая сводная сестра не понимала, почему она так её защищает, не смотря на то, что та сделала ей много чего плохого. — И ты, Микаса, тоже хороша. Я же знаю, что в классе все девочки считают тебя вруньей и балаболкой. Вот поэтому ты сначала завела отношения с Леви в корыстных целях, а спустя какой-то промежуток времени поняла, что влюбилась, — вела нотации Хоноко. — Теперь понятно, почему вы устроили такой бардак. — Тебе-то хорошо, — прошипела сводная сестра Хоноко. — Тебя все любили, как мои родители, так и все вокруг. Даже этот козёл. — Я-я п-пожалуй пойду, — красная, как помидор, промямлила Беренже и убежала в свою комнату.***
«Любовь… это такое сильное чувство, перед которым не устоит даже ненависть. Любовь — это такое чувство, которое может подчинить себе всё, что захочет, не смотря даже на такую мелочь, как возраст.»
Уже больше часа седовласка исследовала комнату шагами, при этом пытаясь окончательно не вырвать свои волосы. Слова сестры никак не могли уложиться в её голове. «Все тебя любят, даже этот козёл». Ну, если посмотреть под другим углом, это даже хорошо. Всё-таки, у него есть та, кого он любит. Но правда ли это? Может, очередная подлость с его стороны? Как же плохо, когда нет ответов на все вопросы. «А-а-а! Что за чёрт?! Это потеря потерь!» — подумала Хоноко, устало плюхнyвшись в кресло. Дверь в комнату Беренже резко открылась, на пороге стоял Леви. Девушка вопросительно посмотрела на мужчину. Проигнорировав её взгляд, Аккерман закрыл дверь на замок и начал спокойно подходить к седовласке. Хоноко чуть-чуть испугалась, ведь никто не знает, что у него на уме, кроме него самого. — Т-ты, что-то забыл? — заикаясь, спросила девушка. — Я, хочу объяснить ту ситуацию, — ответил киллер, остановившись в метре от Беренже. — Я высказала всё, что думаю, — уверенно сказала Хоноко, незаметно доставая пистолет из-под подушки. — А ты сама-то поверила в свои слова? — неожиданно спросил Аккерман. Этот вопрос заставил Беренже задуматься. А правда ли он такой? Правда ли, что он сказал о той девушке? Как же Хоноко хотела побыстрее найти ответы на свои вопросы, но их как на зло всё нет. Киллер, заметив задумчивое личико седовласки, лишь ухмыльнувшись сел рядом с ней и обнял, крепко прижимая к себе, словно боясь, что она может убежать и никогда не вернуться. Это действие вернуло девушку в реальность. — Ле… Акке… блять, как там тебя? Ты что, головой ударился? Или ты пьяный? — шокировано, спросила Хоноко. — Нет, мозги у меня на месте. Просто я уже устал держать это в себе, — прошептал Леви. — Ты о чём? — не поняла девушка. — Ты слышала, что я говорил внизу? Эти слова были сказаны тебе, — объяснил снайпер. «МНЕ?! ЛЕВИ, ЭТО ТОЧНО ТЫ ГОВОРИШЬ?!» — пронеслось в голове у Беренже. — Л-Леви, это не смешно, — заикаясь, сказала седовласка, пытаясь отстранится от мужчины. — Я серьёзен как никогда, — ответил снайпер, накрывая губы девушки своими. Хоноко как током ударило. Время остановило свой ход. Всё живое будто замерло. Голова перестала трезво мыслить, а сознание было затуманенно. Правда ли это? Реально ли? Насколько правдивы его слова? Или он хочет, как с Микасой, поматросить и бросить? Снова нет ни одного ответа. Хоноко, как ужаленная, начала мотать головой, требуя остановиться. Киллер, поняв её требование, отстранился. — Зачем… зачем ты снова делаешь мне больно? Я ведь знаю, что это месть мне за всё то, что я сделала. Даже ожидая от тебя такого, всё равно обидно. Почему, Аккерман?! Какого чёрта ты творишь?! — воскликнула девушка, окончательно достав из под подyшки пистолет. — Дура! Какая месть? О чём ты вообще говоришь? Даже если бы я хотел тебе отомстить, то я бы лучше просто пристрелил тебя во сне. В первый раз моя рука не дрогнула и убила твоих родных. Я всегда думал, что ты - наивный ребёнок, ничего не знающий о жизни. Но время шло, с ним менялось и моё мнение о тебе. Пожив с тобой, я понял, что уже отношусь к тебе не так, как раньше. Твоё убийство, как проклятье для меня… — Леви… — Девочка моя, я испытываю к тебе невероятно большое и воистину прекрасное чувство, без которого человек не живет, а просто существует… Это — любовь. Ты для меня всё и даже больше, ты — та, ради которой я живу и дышу. Я люблю тебя и буду любить вечно. — Нет! Это всё ложь! — крикнула Хоноко, направляя оружие на снайпера. — Я не отступлюсь от своих слов, — сказал киллер, подставляя к сердцу дуло пистолета. — Не веришь, стреляй. На глазах девушки сами по себе наворачивались слёзы. Кисть руки сама разжалась и пистолет с глухим звуком упал на пол. Беренже смотрела на мужчину с шоком, радостью, страхом, удивлением… другими словами — коктейль чувств. Всё, что сказал Леви, отдавало эхом в голове. Любит? Её? А он вообще на такое способен? Видимо, способен. — Дурак… козёл… ненавижу тебя… — прошипела седовласка, и стала бить кулаками грудь Аккермана. — Я лучше себя пристрелю, чем у меня рука на тебя поднимется. Снайпер, ничего не сказав, приобнял девушку. Поёрзав в его объятиях, она успокоилась и обняла его в ответ. Сейчас не нужны были слова: они без слов понимали, что дороги назад нет и в сторону уже не свернуть. Подняв свои свои заплаканные глаза, Хоноко встретилась с мягким взглядом Леви. Впервые в жизни он смотрит на кого-то, как на человека, нежели как на существо или как на ходячее мясо. — Однажды ворвавшись в мою тихую и спокойную жизнь, ты изменил ее. Без тебя мне свет не мил. Когда я вижу тебя рядом с девушкой, мне охота сброситься с моста. Когда ты прикасаешься ко мне, мне охота улыбаться, — прошептала Беренже, сжимая в руке кофту мужчины. — Не значит ли, что это любовь? — Я… я… я люблю тебя, Леви! — И я тебя люблю, Хоноко. После слов киллера девушка поцеловала его в губы. Сначала это был нежный поцелуй, в который вложены все чувства и переживания. Спустя какое-то время он стал требовательным и страстным. Язык снайпера уже по-хозяйски исследовал ротик Хоноко. Сперва он почти невесомо коснулся нёба, затем их языки начали переплетаться в странном танце. Пальцами седовласка зарылась в густые чёрные волосы любимого, перебирая их по прядкам. Подхватив Беренже на руки, Леви, не долго думая, понёс её на кровать. Хоноко даже не стала сопротивляться, так как всецело ему доверяет. Не разрывая поцелуй, он аккуратно положил девушку на простыни и навис сверху. Одной рукой он опёрся об кровать, держа равновесие, а другой гладил бедро девушки. На такое действие Беренже издала тихий стон прямо в его губы. Разорвав поцелуй, Аккерман снял сначала свою кофту, а затем расправился и с футболкой седовласки. Хоноко хотела прикрыть свои прелести руками, но Леви перехватил их и прижал над головой девушки. Теперь перед ним была почти голая особа: стройные ноги, плоский живот, третьего размера грудь. Не скрывая, мужчина начал разглядывать её, как будто видит в последний раз. — Какая же ты красавица, — прохрипел киллер. Чмокнув девушку в губы, он спустился к шее. Эти поцелуи, эти касания сводили её с ума. Не сдержавшись, Беренже сладко застонала. Эти стоны чуть не сорвали Аккерману крышу, которая и без того еле-еле держалась. Все еще пытаясь держать себя в рyках, киллер расстегнул лифчик девушки и, отшвырнув его куда подальше, прильнул к её груди. От такого напора чувств Беренже начала сминать руками простынь. Каким бы Леви не был мазохистом, сдерживать себя ему было всё труднее и труднее. Оставив грудь в покое, он начал спускаться ниже, оставляя влажные дорожки от поцелуев. «Главное — не сорваться раньше времени», — подумал снайпер. Девушка уже не знала, куда себя деть. Она не могла ориентироваться в пространстве. Какое сейчас время, день, месяц, год, столетие. А всё из-за того, что любимый человек потихоньку доводит её до безумия. Схватив зубами край трусиков, Аккерман стал медленно снимать их, тем самым, освобождая тело от ненужного предмета гардероба. — Я хочу тебя. Всю. Полностью, — прохрипел брюнет, снимая свои штаны вместе с боксерами. Вот и всё. Теперь дороги назад точно нет. Либо сейчас, либо никогда. Хоноко собралась свести ноги, но Леви вовремя поставил колено между её ног. — Только скажи, и я остановлюсь, — сказал снайпер, нависая над Беренже. — А есть ли уже смысл? — спросила седовласка, смотря в серые очи любимого. — Будет немного больно, но я буду нежен, — мягким голосом ответил киллер и впился в губы девушки. Получив еле заметный кивок, Аккерман глубоко вошёл в девушку. Из серых глаз прыснули слёзы, вскрик Хоноко с трудом сдержала, но вместо этого получилось болезненное мычание. — Прости, — прошептал Леви, губами собирая слёзы Беренже. Дав привыкнуть к новым ощущениям, киллер стал медленно двигаться. По началу Хоноко было до жути больно, но, спустя некоторое время, она стала тихо постанывать и выгибаться ему на встречу. В комнате больше не было наёмного снайпера и его не убитой жертвы, теперь они были как одно, единое целое. Леви начал ускорять темп, поняв, что в скором времени не сможет продолжать. Комната девушки заполнилась девичьими стонами и мужским мычанием. Даже с Микасой мужчина не получал такого наслаждения. Ведь с Хоноко он хочет не просто секса, он хочет любви. — Леви… — простонала седовласка. — Хоноко… — промычал в ответ брюнет. Дойдя до пика наслаждения, Аккерман кончил в девушку. Выйдя из неё, мужчина рухнул рядом с любимой. Из последних сил Леви притянул Беренже к себе и крепко обнял. — Теперь ты точно моя. Я тебя никому не отдам, — прошептал снайпер, прикрыв веки. — Я знаю, — так же шепотом ответила Хоноко и, последовал примеру мужчины, закрыла глаза.***
Прошло три дня с тех пор, как наша парочка провела ночь вместе. С того дня Леви незаметно переехал в комнату Беренже, та же, в свою очередь, очень обрадовалась. Сейчас Аккерман собирался на работу. Спустившись по лестнице, он взглядом отыскал седовласку, стоящую на кухне возле духовки. — Чем на этот раз удивить меня решила? — спросил снайпер, зайдя на кухню. — Шоколадное печенье, — мило ответила Хоноко, доставая из духовки свои изделия. — А ты куда намылился? На свидание? — Ага, свидание будет проходить в офисе, а той, к которой я иду, будет гора накопившейся макулатуры. Уже представляю наш романтичный вечер при лампочках в кабинете, — на шутливой нотке ответил киллер, целуя девушку в щеку и беря салфеткой горячее печенье. — А сразу сказать не мог? — спросила Хоноко. — Нет, не мог. Кстати, вкусно получилось, — ответил Леви, откусывая еще один кусочек. — Ой, да не льсти мне, — отмахнулась Беренже. — Будешь так говорить, я обижусь. Ладно, я побежал. Вечером чтобы была при параде — в красном кружевном белье, — пошло сказал Аккерман и шлепнул девушку по пятой точке. — Совсем офигел?! — возмутилась седовласка, замахиваясь на него тряпкой. — Я ушёл, — быстро ретировавшись к входной двери, Леви ушёл. «Вот ведь козлина, ну ничего, я ему ещё устрою», — подумала Хоноко, взяв в руки тарелку с шоколадными печеньками. Пройдя несколько поворотов, Беренже зашла в гостиную. Там уже собралась вся семейка «Аддамс». Эрвин с интересом смотрел футбол, при этом иногда крича: «ГООООЛ!». Ханджи со скукой читала книжку, переодически отрываясь, чтобы дать подзатыльник мужу за крик. Петра занималась на ковре гимнастикой, заворачиваясь в три погибели. Микаса же со скучающим видом сидела и слушала музыку. Чувство ностальгии охватило девушкy: сразу вспомнился их дом, счастливые родители и семейное тепло. Вытерев слезу, Хоноко прошла в глубь комнаты. — О! Печенье! Сама приготовила? — спросила Ханджи, закрыв книгу. — Да, хоть что-то умею, — смущено ответила Хоноко, протягивая чашку с печеньем. Зое с радостью взяла несколько штук. — Я тоже хочу попробовать, — сказал Эрвин, и, взяв парочку, вернулся на своё место. — А я? Я что, чужой человек? Я тоже хочу попробовать, — сказала Петра, взяв одно печенье. — А ты, Микаса, будешь? — спросила Беренже. — Вот ещё, — буркнула брюнетка. Съев всю стряпню седовласки и похвалив её, семья Смитов начала строить планы на выходные. Все разошлись во мнениях: глава семьи и старшая дочь голосовали за выезд на дачу, а его супруга и младшая дочь, за поездку к бабушке. Одна Хоноко сидела и улыбалась во все тридцать два зуба. Не смотря на то, что в семье много разногласий, она любит всех как родных. Но неожиданно раздался звук выстрела.