Мой Снайпер

Ясный денёк, на улице дует тёплый ветер. Птички поют свои жизнерадостные песни, радуя человеческий слух. На дворе уже было 15:00, а девушка с седыми волосами всё ещё спала в своей постели. Её волосы были хаотично разбросаны по подушке, аккуратный нос иногда морщился, а губы незаметно подрагивали. Дверь в комнату открылась, на пороге с подносом в руках стоял Леви. Посмотрев на свою уже жену, он тепло улыбнулся. Опустив взгляд на живот, его улыбка стала ещё шире. Тихими шагами подойдя к кровати, мужчина поцеловал мирно спящую девушку в щеку. — Милая, пора вставать, — прошептал Аккерман ей на ухо. — Ещё пять минуточек, — пробурчала Хоноко, зарываясь поглубже в одеяло. — Никаких тебе пять минут, вставай, ребёнка корми, — отчеканил брюнет, садясь на край кровати. Тяжко вздохнув, мисс Аккерман выползла из-под одеяла и стала пытаться принять сидячее положение, но так как живот был довольно внушительных размеров, это было довольно проблематично. Увидев старания девушки, мужчина поставил поднос на столик и помог супруге сесть. — Что б ты без меня делала? — спросил Леви, ухмыляясь. — Что делала? Вот так бы и лежала, — буркнула Хоноко, на это действие снайпер лишь засмеялся. И всё-таки для них было непривычно вот так вот разговаривать. Теперь не было убийцы и жертвы, сейчас они семья, состоящая из двух человек, но через месяц с небольшим появится и третий член семьи Аккерман. Брюнет с дня приезда не отходил от жены и старался делать всю работу за неё. Он думал, что будут капризы: «Милый, я хочу арбуз!», а через пять секунд «Я хочу омара!», и в конечном итоге будут водопады слёз и крики: «Ты меня не любишь!». Но такого не было, что не мало удивило Леви, единственное, что просила Хоноко, так это килограмм яблок, и то только один раз. Так же, не смотря на её положение, она старается жить в привычном ритме жизни и всегда улыбаться. Супруг подал поднос седовласке, на котором стояли суп и кружка с чаем. — Приятного аппетита, — пожелал мужчина. — Спасибо, — мило ответила Хоноко и принялась за свой завтрак. Пока будущая мама ела, Леви смотрел и не мог налюбоваться. Как же всё-таки она красива, а беременность её только украшала. Мужчина даже и не задумывался, что сможет в кого-то так сильно влюбиться, да и вообще кем-то дорожить. О любви он читал лишь в книжках, когда был маленьким. Во многих произведениях было написана, что любовь — это необъяснимое чувство. Это как неизлечимая болезнь: тебя бросает то в жар, то в холод, а в животе словно летают бабочки. Тебе кажется, что ради любимого человека, ты готов свернуть горы и переплыть бескрайний океан. Аккерман лишь смеялся над этим, утверждая, что это невозможно. Но теперь, спустя столько лет, он понял, что это возможно. Он тоже готов ради любимой супруги и будущего ребёнка свернуть горы и даже посетить подземный мир, ему охота обнять их и держать рядом всю жизнь, но это будет как-то эгоистично. Поэтому, мужчина решил дать своему ребёнку то, чего не было у него — родительское тепло. — Леви, ты что, уснул? — спросила седовласка, легонько шлёпая мужа по щеке. — А? Извини, просто задумался, — ответил он. Брюнет взял поднос и быстро ретировался из комнаты. «А мне, а мне помочь не надо? Эх», — подумала Хоноко. Встав с кровати, она вразвалочку подошла к шкафу. Когда Аккерман приехал, то привёз с собой и её вещи, теперь ей не нужно ходить по дому в халате. Надев лёгкое платье и сделав высокий конский хвост, бывшая Беренже как мишка пошла к лестнице. В это время из-за угла вышел Кенни, и, увидев седовласку, идущую к злосчастным ступенькам, мужчина сорвался с места и взял её под локоть. — Давай помогу, а то навернёшься, — сказал старший Аккерман, спуская Хоноко с лестницы. Благополучно спустившись, Кенни покинул невестку и вышел из дома, сославшись на важные дела. Пожав плечами, седовласка пошла на кухню. За столом сидел Леви и читал газету. Девушка, ничего не сказав, молча села перед супругом. — Леви, я тут имена придумала для девочки и мальчика, я буду говорить, а ты выберешь, — сказала Хоноко, доставая из кармана листок с именами. — Ну давай, — ответил брюнет, отодвигая газету. — Марина? — Плохо. — Ну ладно, тогда Рината. — Не надо. Аккерман вздохнула и вычеркнула имена. — Регина, — предложила Хоноко. — Очень смешно, — ответил Леви, криво ухмыляясь. — Алла? — Плохо. — Айанг? — Просто. — Лопоя? — Банально. Седовласка вопросительного посмотрела на снайпера, но ничего не сказала. — Наташа, — девушка посмотрела на мужчину взглядом: «Ты выберешь или нет?» — Запомни, отличное имя, — ответил киллер, подходя к чайнику. — Супурмура? — Сразу да. — Нурсултан? — Сразу да. — Так-с, осталось немного, — сообщила Хоноко, вычеркивая имена. — Ну слава богу, — отчеканил Леви, заваривая чай. — Иван? — Плохо. — Арчибальд? — Какое нелепое имя Иван, Арчибальд отметь, — сказал брюнет, ставя рядом с женой чашечку с чаем. — Джан-Поль? — Плохо, когда в имени дефис. — Вахтанг? — Плохо когда в имени Вахтанг. — Мстислав? — Выгоню. — Ашот? — нервы у следовлаки были на пределе. — Ашот? А если мы будем жить в Стохессе и я крикну «Ашот», все дети во дворе обернутся? — спросил Леви, делая глоток чая. — Мамука? — Мамука должен быть желанным. — Сайхудин? — Сайхудин тоже должен быть желанным. — Исаак? — Из окна выкину. — Дана? — Нет. — Оля? — Плохо. — Зиетула? — Он что, не с нами будет жить? — спросил Аккерман. Девушка промолчала и принялась дальше перечислять имена: — Хуанита? — Думаешь в тебя пойдёт? — Джулиан? — Думаешь геем будет? — Даунито? — Думаешь в меня пойдёт? — Дрю? — Дрю? Не надо называть ребёнка глаголом. — Пичтенбег? — Выгоню. — Может быть это, Войцех? — предложила Хоноко. — Не надо называть ребёнка в честь твоего дедушки, — отчеканил Леви. — Ози? — И в честь бабушки тоже. — Прокл? — Будь ты сама Прокл. — Мафусаил? Чашка с грохотом была поставлена на стол, из-за чего девушка подпрыгнула. Леви посмотрел на супругу, выискивая подвох, но так и не найдя его, он нервно хихикнул. — Мафусаил… Мафусаил значит… Охренеть, мы девять месяцев ждали кого? Мафусаила, зашибись, — взвыл Аккерман, протирая переносицу. — Параша? — Я в своём доме Парашей не потерплю. — Махамка? — Туда к Параше. — Мао? — Выгоню вместе с ребёнком. — Мяу? — Гав, блять. Из-за угла послышался чей-то истерический смех, по всей видимости принадлежавший Кенни. Выйдя из-за угла, он подошёл к племяннику. — А-ха-ха! Ну вы даёте! А-ха-ха! — сквозь смех сказал старший Аккерман. — Не, ну, а что? — спросила седовласка, делая глоток уже остывшего чая. — Так, всё, с меня хватит этого бреда, — отчеканил снайпер и вышел из кухни.

***

Настенные часы уже показывали 23:00. В небольшой комнатке возле камина под мягким пледом сидела седовласка, серые глаза были прикрыты, а мысли создавали иллюзии прекрасного мира. Тихими размеренными шагами к ней подошёл Леви и обнял со спины, положив руки на живот. Хоноко вздрогнула, но ничего не сказала. Наступила тишина, лишь дрова иногда потрескивали, создавая множество искорок. Эта тишина не была угнетающей или напряженной, а наоборот умиротворённой. — Я тут подумал насчёт имени ребёнка. Мальчика будут звать Николас, а девочку Кушель, как тебе? — нарушив тишину, спросил брюнет. — Красивые имена, мне нравится, — ответила Аккерман. — Я люблю тебя, — прошептал мужчина, беря пальцами седой локон. — И я тебя люблю, — ответила девушка. Снайпер взял супругу за подбородок и впился в губы. Но не прошло и трёх секунд, как Леви начал ощущать толчки. Положив руки на живот, он мог чувствовать, как пинается малыш. — И тебя я тоже люблю, — сказал Леви, поглаживая живот. Хоноко лишь хихикнула, она была до жути счастлива, что теперь у неё есть семья.