***
— Тэхён, — зовёт меня Джой, просиживая последние минуты рабочего дня в кабинете начальника. Уже как полчаса что-то от меня хочет, а чего именно — не знаю, потому и продолжаю игнорировать её. — Тэхён, — снова этот голос, только на пару тонов громче, отчего я поднимаю голову и вяло смотрю на жену, подпирая ладонью подбородок. — Ну, чего тебе? — Ты сегодня ничего не ел, — вспоминает она. — Ну, и чего тебе? — снова переспрашиваю, не меняя положения и выражения лица. — Тэхён, — уже вздыхает, — давай, я куплю что-нибудь в кафе и принесу тебе поесть? Ты целый день из кабинета не выходишь, а я уже смотреть на такого уставшего не могу. — Вот и не смотри тогда, — ворчу, поворачивая голову к окну. Подумаешь, заработался, ведь это не значит, что я плохо выгляжу. Всегда хорош собой, даже когда подушку слюнявлю и в дырявых носках по дому расхаживаю. Да, пару таких пар в наличии имеются, потому и донашиваю втихаря, пока другие представляют меня сногсшибательным в трусишках Кельвин Кляйн. — К нам сегодня мой друг приедет, так что приготовь что-нибудь, — напоминаю жене о приезде Хосока, обещавшего посетить наше скромное гнёздышко. — Это тот, который… — Да. Который букет на свадьбе поймал и разбил антиквариат, подаренный твоим отцом. Забыл, сколько зелёных стоит, но помню пять нулей, — со спокойным выражением лица дополняю. — Короче, встретишь Хосока дома сама, пока я тут дела буду разгребать. Девушка кивает, хоть и заметно, что желания принимать гостя одной у неё не имеется. Джой всегда любила спокойствие и обычные посиделки у телевизора вечером. Правда, чаще всего смотрела именно на меня, а не на экран плазмы, на котором вытанцовывал Спанч Боб в своих квадратных штанишках. Возможно, я соблазнительно жую попкорн, а возможно она беззвучно потешается над моей неаккуратностью и способностью промазывать разбухшими зёрнами, когда их подбрасываю в воздухе и пытаюсь поймать ртом. В любом случае, взгляд Джой на мне постоянно, и даже если обидится, её глаза не упустят моей фигуры, а руки не смогут не коснуться и прижать к себе. Так она устроена. Я успел изучить её. За окном темнеет, а стрелка часов переваливает за восьмёрку — засиделся. Потирая переносицу, хлопаю папкой и выключаю компьютер, давая глазам долгожданный отдых. Мне поторопиться бы, ведь друг не любит долго ждать, а Джой, наверное, злится, потому и не достаёт звонками больше. Последнее не очень волнует, а вот Хосок со своими нотациями весь мозг после вынесет, отвечаю. Иду по коридору, думая, что один в офисе остался, однако натыкаюсь на тусклый свет от экрана компьютера, отчего останавливаюсь и вопросительно смотрю на паренька, который тоже, видимо, уже собирается уходить. — Эй. — Чон Чонгук, — поправляет меня брюнет, напоминая о своём имени. — Да, точно, — киваю, — ты чего это тут делаешь так поздно? — Работаю, — отвечает он и, схватив пальто со спинки кресла, подходит ко мне. — Не хотелось вас тут одного бросать. Осматриваю его с ног до головы, гадая, что с этим парнем не так. Ну, согласитесь, покорностью к своему начальнику в нашем-то веке даже не пахнет, а сидеть допоздна из-за того, что я остался здесь один — глупо, потому и понять не могу, что он от меня хочет. Может, реально хочет повышения, а может… бля. — Ты, это, давай, домой езжай, — быстро отхожу от него на пару шагов, большими глазами уставившись. — И зарплату я тебе подниму, только не надо тут… — Что не надо? — не понимает опешивший брюнет, делая шаг в мою сторону, отчего я прилипаю спиной к стене и жмурюсь, брезгливо тряся руками перед собой. — Что с вами, начальник Ким? Вам плохо? — забеспокоившись, подбегает ко мне и уже хочет взяться за плечо, как я толкаю его в бок и, крича: «не трогай, я не такой» несусь к лифту. Стресс. Будто вся жизнь перед глазами пролетела. Серьёзно, адреналина хоть отбавляй, а всё из-за него — странного паренька, в котором только сегодня уловил одну очень страшную штуку. И, главное, сижу и гадаю о его чрезмерной заботе и внимаю к своей персоне, а он… он… Чёрт, даже произносить страшно. Я, конечно, понимаю, что сложно себя сдерживать, когда рядом такой горячий и привлекательный молодой человек, но ведь не парню же? У нас в офисе полно конфет ходит, так чего на их обёртку не бросается, а ступает на кривую дорожку, которая до добра не доведёт? — Бля, ну что там уже, а? — останавливаюсь посреди дороги, чувствуя, что кто-то или что-то сейчас лежит под моими колёсами. На сегодня мне стресса хватило, товарищи, так что опять не так? Выбираюсь из машины и осматриваюсь, на асфальте замечая макушку животного. Подхожу ближе и опускаюсь на корточки, прислушиваясь к скулу, и касаюсь грязной шерсти щенка. Весь чёрный, только лапы белые, словно в носках тут по ночам носится и специально под колёса бросается. Моё сердечко почему-то не выдерживает, да и безразличие уходит на второй план, когда замечаю, что животное всё же пострадало. Мой капот успел поцарапать ему уши, а левая лапа почти вся красная из-за крови, что сочится из достаточно большой раны. — Эй, дружище, ты как? — падаю на грязный асфальт коленями и провожу ладонью по мокрой шерсти щенка, всматриваясь в его грустные глаза. — Чего под машину бросаешься? А если бы вообще переехал, то что бы ты делал... что бы делал я? Вздыхаю, оглядывая пустые улицы, где помимо мигающего светофора и пару газет, которых разгоняет ветер по асфальту, ничего нет. Чувствуя, что протёр свои любимые брюки, сидя на коленках у капота своей машины. Поднимаюсь на ноги, держа в объятиях животное. Мои руки не причинят ему вреда, да и задние сидения вполне себе удобные, а значит, будет жить. Ну, по крайней мере, до квартиры доедем, а там уже и думать будем, куда девать этого лохматого.***
— Ты, главное, держись там, — смотрю на него в зеркало заднего вида, — Джой подлатает. Меня ведь всегда вылечивает, значит, и ты жить будешь, — успокаивая, сворачиваю к своему району, а там уже ищу место для парковки. Рубашка давно испачкалась, как и мои руки, но это не имеет значения сейчас, ведь тот, кто смотрит в глаза тусклым, усталым взглядом важнее нескольких граммов порошка, который жена истратит на стирку. Я несу на руках щенка в квартиру и, даже тогда, когда вижу табличку с надписью «лифт не работает», не выпускаю его, а лишь обречённо поднимаюсь по лестнице на седьмой этаж. Подумаешь, не так уж и высоко, правда? Да и орех свой подкачать можно. Ладно, кого я обманываю, мои ноги сейчас прогнутся в коленях и тело покатится вниз от дикой слабости и усталости за сегодняшний день, да и груз на руках тяжеловатый. Не ел сегодня ни черта, так теперь жалуюсь на слабость. И, нет, я не буду жалеть о том, что не послушался Джой сегодня, уж лучше захвачу побольше воздуха в лёгкие и пару раз согну ноги в коленях. Уже почти… почти дошёл. Ногой закрываю дверь за собой, создавая громкий хлопок, отчего звонкий смех из кухни прекращается. Хосок и вечно застенчивая Джой — почему им так весело? Раздражает. Укладываю щенка на коврик в прихожей, а сам, выпрямляя спину, иду на кухню, желая скорее узнать причину веселья. — О, дружище, мы тут как раз картину обсуждаем, что ты повесил в гостиной. Слушай, Джой права, она вообще стрёмная, — Хосок поднимается на ноги и, подойдя ближе, по-дружески хлопает меня по плечу. — Что вам знать о творчестве, нетворческие люди? — хмыкаю, бросая на жену укоризненный взгляд. Жалуется она тут ему, ага. Хорошая картина, на аукционе за бешеные деньги выкупил, а теперь получай критику от людей, не имеющих вкуса и причастности к творчеству. Не понять им чуйку архитектора на нечто прекрасное, пусть дальше живут в своём тёмном мирке. — Да ладно тебе, Тэ, — натянув улыбку, девушка подбегает ко мне и целует в щёку. За всем этим с ухмылкой наблюдает друг, поэтому я быстро отстраняю жену от себя и говорю идти в прихожую, где ждёт помощи щенок. — Просто подлатай, а потом и решим, что с ним делать, — цокаю языком, не теряя времени на оправдания, когда замечаю напротив взволнованный взгляд. Дождавшись, пока девушка покинет кухню, иду к плите и звеню крышками, выискивая что-нибудь съедобное, а Хосок усаживается обратно за стол, со смешком за мной наблюдая. Небось, хорошо пообщался с моей женой, пока я защищал свою честь в офисе. И, главное, Джой тоже, как успел заметить, в отличном настроении. Раздражает. — Знаешь, а она нормальная такая. Шутки шутит, да и вполне себе симпатичная, — первым решается заговорить он, вытягивая каждое слово. Напоминает змею, скользкую и изворотливую, ту, что своим шипением давит на ушные перепонки. Возможно, я просто устал сегодня, а теперь раздражаюсь от каждой мелочи, даже если этой мелочью является лучший друг. — О, супец, — не желая выслушивать бред о своей жене, берусь за еду. Ем прямо с кастрюли, так ведь вкуснее, правда. — Ты мне всё больше и больше напоминаешь женатого мужчину. Теперь даже и не скажешь, что пару недель назад у своей Эванжелины кувыркался в постели, а твои фотки на моём телефоне в стриптиз-баре с мулаткой с каким-то восточным именем и швейцаркой, с которой ты на пару текилой заливался, придётся списать на фотошоп. Серьёзно, Тэхён, что в тебе от холостяка-то осталось? — Работать начал, — сквозь стиснутые зубы отвечаю, бросая ложку прямо в кастрюлю и поворачиваясь лицом к Хосоку. — А может, смирился? Джой не так уж и плоха. Готовит хорошо, сегодня испробовал, и грудь имеется, на двоечку с половиной потянет, — вытягивает парень, а у меня вдруг кулаки чешутся, норовя снять с его лица эту довольную физиономию. Второй с половиной? Успел разглядеть, говнюк? — Злишься? Чего так тяжело дышишь? — После сегодняшнего дня мужиков как-то недолюбливаю, так теперь хочется заехать по роже каждому, — на автомате отвечаю, плюхаясь на соседнее место. — И, главное, даже твоя сегодня бесит, так что лучше помолчи немного, ладно? Хосок скрещивает руки на груди и щурится, насмешливым взглядом рассматривая меня. Спрашивается, как у него получается выводить меня из себя сейчас, если ранее такого в помине не было? Одна кривая улыбка, один взгляд и пару глупых фраз о прошлом холостяке, как в моих глазах появляется желание доказать обратное. — Ты заткнёшься когда-нибудь? — громче переспрашиваю, когда первый вопрос успешно игнорируют. — А ты становись тем Ким Тэхёном, которого я полжизни знаю, — друг выжидающе смотрит на меня, как всегда забросив ногу на ногу и склонив голову набок. — Звони своим девочкам, — говорю не совсем уверенно, скорее принуждённо, а после, хлопнув ладонью по столешнице, поднимаюсь на ноги, — сегодня ночь долгая. Две пары грустных глаз в прихожей провожают наши спины. Сидящая на коленках Джой с щенком на руках не задаёт никаких вопросов, лишь молча смотрит на меня, думая, что я хоть что-то скажу. Но, нет. Молча удаляюсь на пару с Хосоком, на выходе бросая взгляд. Пусть лучше так, чем, как говорит друг, сидеть и считать дни жизни в браке, как это обычно делают семейные люди. К ним не отношусь, нет, ведь я — вечный холостяк. Жаль только, что эта фраза больше не так звонка на слух.