Вечный холостяк

— Эй, Панч, перестань, — прошу я щенка не брызгаться слюной. Сижу вместе с ним на ковре у телевизора и смотрю мультики, чтобы хоть как-то разбавить одиночество и мысли о насущном. Сегодня был тяжёлый день. Морально тяжелый, начиная с разговора с Джой и заканчивая с господином Винг в конференц-зале. К счастью, мою подавленность никто не выявил. Расхваливая талантливое, как выяснилось, молодое поколение, мужчина в конце разговора сделал весьма интересное предложение, над которым я должен подумать в течении этого дня. Не буду скрывать, что мне действительно трудно сделать выбор. — Слушай, что за хрень ты мне посоветовал, а? — поддельно возмущаюсь на щенка, указывая на экран плазмы, — а, дружище, кого я спрашиваю? Понимая, что тот мне не ответит, хмыкаю и чешу его макушку. Не заметил даже, как обычный дворняга стал лучшим другом. Он косо не посмотрит, да и слушать, вроде как, умеет. Панч виляет хвостом и как-то по-доброму на меня смотрит — неужто хозяина своего любит; а когда слышит тихие шорохи с этажа, почему-то начинает лаять. — Эй, ты чего? Никогда не лаял ведь. Сижу на коленях и наблюдаю, как тот несётся к двери, ничего не понимая, а услышав звонок, неуверенно поднимаюсь и иду встречать гостей. Сегодня явно никого не жду, потому и удивляюсь. — Привет, — сдержанно приветствует меня Хосок на пороге. На лице грусть и раскаяние, а в руках бутылка дорогого вина. — Впустишь? Чешу макушку и киваю, давая таким образом ответ. Пропускаю внутрь и жду, пока он снимет верхнюю одежду, после чего иду следом в гостиную и усаживаюсь на диване. Мы пару минут молчим: то ли сказать друг другу нечего, то ли начать сложно. — Слушай, прости, — начинает Хосок еле внятно, — хотел помочь тебе, но не подумал, что всё могло так круто поменяться у вас. Я думал, что ты хочешь свободы, а на деле… — Ты не виноват, — отрицательно качаю головой я, — просто я — кретин, который запутался и в один момент решил сбросить все проблемы на тебя. Винил, чтобы себя оправдать. — Полегчало? — Куда уж там, — грустно хмыкаю и опускаю голову. Смотрю на свои сомкнутые в замок ладони и кручу головой. — Смотрю, без неё всё полетело, — Хосок осматривает бардак в гостиной и вздыхает. Я не умею убираться, как и не умею готовить. Утром на автомате ищу среди кучи вещей более-менее свежую рубашку, кормлю щенка перед уходом на работу, а сам питаюсь Бог пойми чем в кафе неподалёку. Я совсем несамостоятельный, признаюсь. Рано начал жить отдельно от семьи — это сказывается на мне сейчас. — Выпьем? — спрашивает парень, заметив моё унылое состояние. — Я больше не пью. И, слушай, как мне быть? — смотрю на друга с надеждой помощи в выборе. Хосок, не понимая вопроса, щурится и подвигается ко мне ближе. — Мне Винг предложил поработать над проектом в Нидерландах. Хочет создать что-то масштабное за пределами нашей страны, потому зовёт меня с собой, — рассказываю то, над чем думаю целый день. Мне сложно сделать выбор, ведь, уехав, я вряд ли получу шанс вернуть всё на круги своя. Но, не сделав этого, моя карьера архитектора не сдвинется дальше точки, в которой сейчас нахожусь. — Сам Винг? — удивляется Хосок, — Тэхён, это большой шанс. — Знаю. — Надолго? — Три-четыре месяца, если не больше, — со вздохом отвечаю. Смотрю на белую стену напротив, запоздало замечая, что на ней ничего нет. То ли картину сюда нужно повесить, то ли вообще полностью гостиную перекрасить, чтобы не так нагнетало. Квартира опустела как-то, холодом откуда-то веет, хоть окна все заперты — как странно. Почувствовав руку на плече, поворачиваю голову и смотрю на Хосока, что со вздохами меня рассматривает. Друг выглядит жалким, правда, Чон? Но со мной ведь не всё так плохо, как кажется. У меня есть любимая работа, забавный и преданный щенок и… и всё. Этого достаточно, так ведь? — Мы всё-таки с тобой выпьем, друг, — утвердительно заявляет парень, уверенно потянувшись к бутылке.

***

Если говорить о тех людях, кто не умеет пить, так вам стоит вспомнить Ким Тэхёна. Опустошить свой мини-бар, в котором запасы покорно ждали праздников, посчитав, что одной бутылкой вина встречу не отметить, включить громко музыку и подпевать знакомые песни на ломаном английском, после чего выслушивать жалобы от соседей и отвечать им грубостью — могу, умею, практикую. Мне сносит крышу, когда я пьян, и мозг явно не советуется с моими поступками. — Погодь, погодь, — машу рукой Хосоку, чтобы тот оставил песню, которую только что переключил. — Во, прям студенческую жизнь вспомнил. За душу берёт, зараза. Усаживаюсь на полу рядом с диваном, опираясь о спинку, и, делая глотки из бутылки, тихо подпеваю. Тело расслабилось, мозг, похоже, полностью отключился, потому выдаёт сейчас странные мысли. Мне хочется к Джой. Мне хочется Джой. Достаю мобильный телефон из кармана и приближаю экран к глазам, чтобы найти контакт жены. «Чебурашка» — так она у меня подписана. Всегда злилась и просила поменять на своё имя, даже ночью тайком собственноручно меняла, но попытки не венчались успехом — уже на следующий день я звонил той самой чебурашке и делал заказы на ужин. «Эй, ты1» — кое-как настрочив сообщение, отправляю его своей жене и жду ответа. Насчитываю двадцать пять секунд, после чего берусь снова писать. «Не отвечаееешь, значт? Я товой муж, слыш? Муж, говрю! Ты должа быць домо и срать в мой нашей кровати». «Блять, спать*». — Эй, Тэ, ты где? — громко зовёт меня Хосок. — Что ты там делаешь, а ну-ка пошли допивать. — Ага, сейчас, — прикрывая экран телефона грудной клеткой, киваю и жду, пока парень от меня отстанет, а уже после, поднося телефон ближе к глазам, расстроено выявляю отсутствие ответа. «Я уешжаю послезавтрра. надолго. не хочу, потому шта тебя не хочу оствлять. позвони и скажи, чтобы я астался, и я осталнусь. Я лублю тебя, чебурашек».

***

Сквозь светозащитные очки рассматриваю лица своих коллег в конференц-зале. Все столпились около начальника и ждут объяснений. Я, опираясь одной рукой о столешницу, дабы удержать равновесие и не показаться работникам ещё не совсем трезвым, потираю переносицу от притесняющих очков и подбираю слова, которые сейчас должен озвучить. Мне хреново физически и морально после вчерашнего, ведь всё, что я делал в те часы — глупо. Прочитав утром сообщения, отправленные Джой, мои глаза чуть на лоб не полезли, а уголки губ надорвались от широко распахнутого рта. Серьёзно? Сколько нужно было выпить, чтобы такое творить? А солнце так нахально светит из окна, работники, словно специально, громко шуршат и разговаривают, норовя моей головушке оставить тело и выпасть из окна. Похмелье никогда не приносило радости, но сегодня оно просто убивает меня. Вот так берёт и долбит битой по голове. — Тише, ребят, тише, — навожу указательный палец на свои губы и жду, пока голоса стихнут. — Что происходит, начальник Ким? Зачем вы нас собрали? — верный секретарь Чон подходит ближе ко мне и задаёт вопросы шёпотом. — Сейчас об этом поговорим, — отвечаю я громче, чтобы услышал каждый присутствующий в зале. — Начальник завтра уезжает работать над новым проектом, который, определённо, прославит нашу компанию. Вы должны понимать, что мы выходим на международный уровень. Это решение далось мне с трудом, ведь оставлять вас одних на три месяца не хочется, да и брать с собой в дорогу тебя, Чон Чонгук, не имею права. Мне нужен помощник, но отделить тебя от семьи на такое длительное время не могу. Работники, слыша моё заявление, шепчутся и перебрасываются удивлёнными взглядами. Я чувствую, что они рады… вот бы мне тоже улыбнуться этой новости. Но не могу, потому что пока не понимаю своих чувств. — Начальник Ким, — зовёт меня секретарь. — Всё потом, Чонгук. Нужно решить множество вопросов до завтрашнего дня. Скажи всем, чтобы меня не беспокоили, — отмахиваюсь, чтобы не пасть под влияние личных вопросов, и ускоряю шаг, направляясь к кабинету.

***

Как глупо не спать целую ночь, томясь в ожидании звонка, глупо гадать, думает ли она обо мне и о том, что я уеду; смотреть в белый потолок и вспоминать, как в этой постели, не так давно, я любил её. По-настоящему любил. Почему так сложно в этом признаться — не знаю. Она вот не боялась, постоянно только об этом и говорила мне, а я, дурак, только потешался над этим, не зная, как круто всё может поменяться. Сейчас же, стоя в аэропорту, пролистываю сообщения в телефоне и грустно хмыкаю. Джой знает, что я улетаю сегодня, но, видимо, проводить не спешит. Появись бы она в зоне видимости, схватил бы сумки, её под бок и, не раздумывая, отправился обратно в наш дом. Туда, где всё закончилось, — в то место, где может всё начаться заново. — Тэхён, ничего не забыл? — в который раз интересуется Хосок, решивший проводить меня на рейс. — Почку там, печень? — На месте всё, — на автомате киваю, всё продолжая смотреть на людей, которые заходят в помещение. — Тогда поторопись, иначе опоздаешь. Вздыхаю, понимая, что она не придёт. Сильнее сжимаю кожаные ручки дорожной сумки и перевожу взгляд на парня. Всё же, не смотря на недавние события, он был и останется моим лучшим другом. — Брат, браток, братишка, — Хосок сжимает мою ладонь и тянет на себя, обнимая и тут же хлопая по плечу. — Звони там, пиши и смотри, чтобы не спился. — Ну и придурок же ты, — возмущаюсь я в ответ, усмехаясь. — Всё, хватит меня тискать, иначе влюблюсь в тебя ненароком. Отхожу от парня медленной походкой, попутно вытаскивая из заднего кармана брюк билет на самолёт, и киваю в качестве прощания. В последний раз оглядываюсь, глупо надеюсь, что меня остановит женский, ставший родным взгляд и заставит остаться. Но, нет. — Всё изменится, Ким, слышишь? — кричит мне в спину Хосок, — она вернётся.