***
У Драгова в салоне машины мог бы расположиться и прожить пару месяцев небольшой цыганский табор. В технических характеристиках автомобилей Пашка не разбирался, но размер и комфорт оценил по достоинству. — Ой, папочка! — восторгался на заднем сидении сын. — А у Вадима машина лучше, чем у нас. Давай и мы такую же купим! К дедушке будем ездить, тут так много места, здесь не только мы с Тигриком можем спать, а и ты с Вадимом! — Антон, замолчи сейчас же, — зашипел снова покрасневший Паша, — еще хоть слово — и я тебя накажу! Никаких мультиков вечером! Обиженный Тоша обнял Тигрика, отвернулся и засопел. Папа с ним таким тоном обычно не разговаривает… Непонятные взрослые… — А мне очень нравится общаться с вашим сыном, — улыбающийся Вадим повернулся к сконфуженному Паше, — он такой непосредственный и умный мальчик! — Слишком непосредственный… — пробормотал Пашка, чувствуя, как, несмотря ни на что, тает под этим колдовским темно-янтарным взглядом. Сейчас Пашка порадовался, что дорога от офиса до их дома была такой короткой. Воздух в салоне, казалось, был наэлектризован. Да еще и запах этого желанного альфы — можжевеловый, насыщенный… От близости Вадима Пашу потряхивало, еще не хватало, чтобы тот это заметил. Наконец шикарный автомобиль Дракона остановился у подъезда. — А может быть, все-таки примете мое приглашение пообедать? Не отказывайтесь, пожалуйста, — хрипловатый голос Драгова обволакивал и лишал воли. — Нет, спасибо, я неважно себя чувствую, — твердо ответил Паша, невзирая на ликующее «Ура! Мы едем обедать!», раздавшееся с заднего сидения. — Мы пообедаем дома. Пойдем, Тоша. — Женя рассказал мне про вашу проблему. Предлагаю вам взять на пару дней отгулы и побыть с сыном, пока ваша няня не сможет приступить к обязанностям. Не беспокойтесь, я прикажу оформить дни в счет отпуска. — А можно? Это будет моим спасением, спасибо большое! — Пашка с благодарностью посмотрел на Вадима и осекся. Тот смотрел так… ну так, что захотелось, чтобы чьи-нибудь губы накрыли Пашкины, а чьи-нибудь руки легли на член и … Если честно, не чьи-нибудь, а абсолютно конкретные губы и абсолютно конкретные руки… — Пообедаем завтра? Пашка и сам не заметил, как выдохнул: «Да…» — Значит, завтра, в четырнадцать ноль-ноль я у подъезда. Да, и машину вашу попрошу сегодня подогнать, не беспокойтесь. — Пап, Вадим не верит, что ты умеешь хрюкать, как настоящий поросенок! Помнишь, когда ты Фунтика изображал? Покажи ему, пожалуйста! — Антоша все-таки не удержался и влез в разговор. — Я бы с бОльшим удовольствием послушал, как твой папа умеет мурлыкать, — Драгов прищурил глаза и кончиком языка провел по своей нижней губе. Паша с ужасом почувствовал, как начинает шевелиться член в узких джинсах, а коленки просто начинают расползаться в разные стороны. Еще мгновение — и он рухнет прямо в объятия этого самоуверенного, но такого притягательного альфы. Наскоро попрощавшись, Пашка подхватил улыбающегося и машущего Вадиму рукой на прощание сына и юркнул в подъезд.***
Обычный среднестатистический омега… Слегка рыжеватые вьющиеся волосы, глаза непонятного зеленого цвета, губы… обычные такие губы… Паша придирчиво осматривал себя в зеркале в ванной. Правда, многие говорят, что Паша симпатичный. Если совсем честно, Пашке тоже так иногда кажется, в те редкие минуты, когда Паша считает себя счастливым. Тогда и взгляд искриться начинает, и ямочки на щеках проявляются, да и улыбка… нормальная такая улыбка… Фигура какая-то не очень… Тонкокостный, как большинство омег, длиннорукий, длинноногий, весь вытянутый какой-то… Попа… попа хорошая, даже на придирчивый Пашкин взгляд, круглая и немного оттопыренная, такие попы альфам нравятся. Плоскопопые омеги к каким только ухищрениям не прибегают, чтобы усовершенствовать эту часть тела! А Пашке повезло… Неужели он на самом деле понравился Вадиму? Пашка прижал ладони к пылающим щекам и счастливо заулыбался. Наверное, понравился, иначе он не пригласил бы их завтра пообедать. Это просто сон какой-то! После такого Антошкиного фокуса! Паша уже заявление об увольнении писать собрался, а тут такой поворот! Интересно, когда это мелкий у него сардельку видел? Надо уши ему надрать! Болтун! — Пап, иди ко мне, давай вместе смотреть, — Тоша заулыбался вышедшему из ванной Павлу и похлопал ладошкой по дивану рядом с собой. — Я «Тачки» смотрю. — Лучше расскажи мне, что ты Вадиму там наговорил, — Паша прилег рядом с сынишкой, тот сразу обвил его руками и виновато засопел. — Не обижайся, папочка, я только тебя хотел защитить, но он добрый, от него не надо защищать. Драконы же тоже добрыми бывают, помнишь, ты читал мне про дракона и принца? А еще, про дракончика Леву? А еще… — Ты мне зубы не заговаривай. Про меня что напридумывал? — Паша потерся носом о мягкую щечку ребенка. — Ничего я не придумывал! Сказал, что ты у меня самый-самый лучший! Вот хитрец! Даже глазом не моргнул… Ладно, мало ли Вадимов на свете! Авось, обойдется…***
Удостоверившись, что Антошка заснул, Паша закрылся в своей комнате и с наслаждением стал вспоминать каждое сказанное сегодня Вадимом слово, каждый его взгляд — то взволнованный, когда Пашка грохнулся в обморок, то дружелюбный, то смеющийся, а потом —тягучий, завораживающий, каким альфы смотрят на понравившегося омегу… Понравившегося? Кажется, да… Пашка спрятал горящее лицо в подушку. Рука потянулась к напряженному члену, а анус запульсировал, выдавая совершенно определенное Пашкино желание… В ванную за своими игрушками Пашка не пошел, боясь разбудить сына, решил обойтись пальцами. Возбуждение было так велико, а образ вожделенного альфы таким ярким, что и с помощью пальцев Паша кончил быстро и почти полноценно, вздрагивая и шепча заветное имя… Утром Паша был полон благородных намерений — воспользовавшись неожиданно выпавшими выходными, навести порядок в квартире, особенно в сынарнике, как метко называл один из его приятелей комнату сына. Но, начав, быстро бросил, понял, что все валится из рук, что мысли крутятся только возле предстоящего обеда. Что надеть? Что говорить? Как себя вести? Это все-таки его шеф, от которого зависит многое, и это…самый лучший на свете альфа… Антошка принимал живейшее участие в подготовке к обеду, с воодушевлением вытаскивал из шкафа немудреные Пашкины наряды, радостно хлопал в ладоши при каждом новом Пашкином облачении и не уставал повторять, какой его папочка классный… Остановился Павел на стального цвета классических брюках и бледно-голубой рубашке. — Я даже в обморок могу сейчас упасть от того, что ты такой красивый, — вынес вердикт сын, увидев отца в этом наряде, — и Вадим тоже упадет, он таких красивых точно никогда не видел! «Пусть упадет!» — с долей злорадства подумал Паша, не все ж Пашке перед шефом падать… — Тош, я могу на тебя рассчитывать? Обещаешь, что будешь больше молчать, а про папу ничего не будешь рассказывать? — Я же тебе уже пообещал… — пропыхтел слегка обиженный сын. Драгов, явившись в точно назначенное время с букетом белых лилий, только восхищенно зацокал языком, увидев Пашу. Да еще взглядом облизал с ног до головы, ввергая и без того смущенного омегу почти в состояние прострации. Зато Тошка не растерялся, с достоинством принял принесенную ему игрушку — трансформера, вежливо пригласил гостя прийти как-нибудь поиграть с ним вместе и скромно встал возле Паши. Ну просто образец воспитанности! Кафе Драгов выбрал семейное, с игровой комнатой. Тошка чинно перекусил со взрослыми и умчался играть со сверстниками, напоследок обняв папу и шепнув: «Вадим совсем не страшный, не бойся!» Вначале Павел смущался, чувствуя себя не в своей тарелке под изучающим взглядом Драгова, потом после нескольких бокалов вина расслабился, разговорился, рассказывал про Тошку, про своих пропавших шесть лет назад в археологической экспедиции родителей, про своего дедушку, который до сих пор их ждет. Вадим все спрашивал и спрашивал, интересуясь всем так искренне, как будто они старые добрые знакомые. Три часа пролетели, как одно мгновение. — Я предлагаю выпить на брудершафт, — Вадим разлил вино в два бокала и приблизился к Паше, почти касаясь своим дыханием. Паше, конечно, казалось, что события развиваются слишком быстро, еще вчера утром грозный шеф даже имени его не знал, а сейчас предлагает поцелуй под благовидным предлогом. Но противиться этому колдовскому обаянию не хотелось совершенно. К тому же, на улице светит солнце, к столику то и дело подбегает Тошка, вокруг люди — поцелуй будет невинным… Опьяневший не только от вина, но и от собственного безрассудства, Паша опустошил свой бокал и храбро подставил под поцелуй слегка приоткрытый рот. Тут же его смело ураганом наслаждения, когда губы Вадима мягко, чувственно, но с уверенным напором накрыли его собственные, целуя так умело, так сладко, что голова закружилась, под веками заискрило, в животе моментально стало легко и пусто. Паша с трудом сдержался, чтобы не застонать. Это было бы совсем из ряда вон! Вадим с сожалением выпустил из кольца рук засопротивлявшегося Пашу, взгляд альфы был наполнен таким сильным желанием, что Пашка побоялся, что тут его сейчас и разложат, прямо на этом столике. От этой мысли в паху заныло. Черт! Все-таки длительное отсутствие полноценного секса не может не сказываться. — И как же я сейчас на совещание поеду? — Вадим тоже пытался успокоиться и привести свои мысли в порядок. — Разве можно быть таким соблазнительным? Паша порозовел. Еще подумает про него черт знает что… Скажет еще, что этот омега целуется на первом свидании. Альфы они такие, от них всего можно ожидать. Но Драгов посмотрел на него с такой теплотой и восхищением, что все дурные мысли Паша с радостью выбросил из головы. — Павел… Довольно редкое имя в наше время. Я больше никого не знаю с таким именем. — Меня в честь дедушки назвали, он у меня замечательный. Я тоже, например, больше ни одного Вадима не знаю, но это же не значит… Пашка осекся и с выражением смертельного ужаса посмотрел на довольно улыбающегося Драгова. Коварный! Развел, как сопливого школьника-омежку! Разомлевший Пашка практически сам во всем сознался! Ой, что теперь делать!