Пристроить папу в надежные руки

Паша честно пытался в дороге рассказывать какую-то историю, но в силу того, что он сам был возбужден безмерно, и, порой, не мог даже связно произносить слова, толку было чуть… Вадим тоже честно пытался слушать эту историю и даже иногда понимал, о чем речь, но быстро терял нить рассказа, одурманенный запахом свежескошенной травы — запахом возбужденного омеги, сидящего рядом. К своему огромному сожалению, из-за оглушающего возбуждения Пашка плохо запомнил все, что происходило с ним в спальне любимого мужчины. Помнил, как тот подхватил внезапно ослабевшего Пашку на руки, помнил терпкий вкус поцелуя, а дальше — провал, только острое чувство наслаждения от такого желанного распирания в горящем анусе, от ласковых рук по всему телу, от таких правильных движений любимой руки на жаждущем члене, от ощущения полной близости с Вадимом… Пашка не испытывал ни капельки вины, ни даже грамма сожаления или стыда, он раскрывался перед своим альфой, брал и давал, как и положено любящему омеге, стонал, почти кричал, закутываясь в ласковые слова Вадима, как в изысканный бархат…  — Пашенька, котенок, я еще хочу, — Вадим успел вытащить узел из сокращающегося Пашкиного ануса, чтобы не причинить боли, и поэтому, хотя и кончил, полного удовлетворения не получил. Такова особенность альф — в течку, когда омега готов принять хоть два узла сразу, альфа, вогнав свой узел на полную, получает невероятное по силе удовольствие, но если акт прерван, альфа продолжает чувствовать некоторую неудовлетворенность. Поэтому альфы и охотятся за свободными течными омегами, готовы на любые уловки пойти, только чтобы узел свой внутри распустить. Правда, большинство пар, которые имеют регулярный секс, постоянными тренировками довольно быстро добиваются того, что узел мужа не причиняет боли омеге ни в какой период, всегда только наслаждение, но это не про Пашку, поэтому он был благодарен Вадиму, что тот сдержался, не испортил удовольствие болью.  — Дай мне минуточку, — разомлевший Пашка нежился под сильными, оглаживающими все тело, руками Вадима, вздрагивая от прошивающих током судорог сокращающихся мышц.  — Ну, если только минуточку, — снова возбужденный альфа проявлял нетерпение, порыкивая и легко покусывая расслабленного Пашку. Боже! Как давно у Пашки не было такого волшебства! Как давно он не чувствовал себя таким желанным, таким счастливым! Как же сладка власть над альфой! Тот сейчас луну с неба достанет, лишь бы снова погрузить свой член в блаженную ароматную глубину тела омеги. Пашка заулыбался. Не нужно ему луну, ему нужно, чтобы Вадим просто продолжал свои ласки, урча от желания.  — Иди ко мне, — шепнул Паша, притираясь попой к распаленному альфе, — я отдохнул… Второй раз Пашка постарался запомнить получше, чтобы потом лелеять воспоминания в своей одинокой постели. Никто не знает, как дальше сложатся их отношения, и сложатся ли вообще хоть как-нибудь, или добившийся своего альфа завтра будет делать вид, что они едва знакомы. Нет, вот что он за нюня такая! Разве можно думать сейчас о плохом, когда твой альфа из кожи вон лезет, чтобы омега стонал от дикого, неконтролируемого, почти как в течку, желания, чтобы выгибался, бесстыдно подставляя раскрытую, ждущую попу, чтобы умирал под любимыми настойчивыми руками… Пашка и умирал. Умирал снова и снова, проваливаясь в омут наслаждения… Когда пришел в себя — увидел внимательный обеспокоенный взгляд.  — Все хорошо, малыш? Я не сделал тебе больно? — лизнул в обкусанные от страсти Пашкины губы альфа. — Успел узел вытащить? Не порвал?  — Нет, успокойся, — Паша погладил Вадима по щеке. — Скажи лучше, почему мы без презерватива были? — только сейчас Паша почувствовал, как из попы вытекает сперма и осознал, что — да, резинки не было.  — Хотел, чтобы пах мной, —с улыбкой сказал Вадим, — прости, что не посоветовался, просто подумал, что для меня это жизненно важно, чтобы мой запах остался на тебе, чтобы никакой альфа даже мысли не допустил… А ты против? — запоздало спохватился Вадим.  — Н-нет… Не знаю, — честно признался Паша. До течки далеко, беременность не наступит, здесь проблем нет. Пахнуть альфой — престижно, сразу всем ясно, что у этого омеги есть альфа-защитник, но вот что скажут на работе… Особенно Петечка… Вспомнив соперника, Паша поежился. Неизвестно, каких гадостей можно ждать от обиженного бывшего.  — Ты что? Маленький, ты не веришь, что все серьезно? — понял по-своему Пашкино смятение Вадим. — Да я только о тебе и думаю, мне никто не нужен, совсем! — сильные руки снова принялись оглаживать напрягшееся Пашкино тело. А предателю-члену только того и нужно — уже поднялся радостно навстречу руке Вадима.  — Хочу верить, — честно сказал Пашка, с сожалением выпутываясь из ласкающих рук. — Вадим, мне домой нужно, за Антошку беспокоюсь, вызови мне такси.  — Я думаю, они уже спят там с Витькой, не нужно беспокоиться. Я так хочу проснуться, обнимая тебя. Останься до утра…  — Нет, нужно идти, — упрямо повторил Пашка. Больше всего на свете он боялся увидеть утром в глазах Вадима недоумение, досаду, или, еще хуже, равнодушие.  — Как скажешь, малыш. Только не напридумывай себе ничего, ладно? — Вадим обеими руками притянул Пашку к себе и властно, уверенно, абсолютно по-хозяйски поцеловал в губы. — Ты теперь мой. Вы с Антошкой мои. Мне ужасно не хочется тебя отпускать, но раз ты так настаиваешь, я сейчас оденусь и отвезу тебя. Еще никто и никогда ради Пашки не вылезал из теплой постели в три часа ночи и не отвозил его домой. Может быть, это что-то значит?

***

Поцеловав мирно спящего в своей комнате Тошку, Паша накрыл пледом уснувшего в кресле Витю. Тот сонно захлопал ресницами и засобирался домой, благо на одной площадке живут. У двери обернулся, заулыбался:  — А мне Вадим тоже понравился. Если что — я с Антошкой побуду сколько нужно, зовите. Паша смущенно кивнул и махнул рукой, прощаясь. Всех очаровал! Вот ведь…  — Пап, а какой у Вадима дом? Большой? А лестница есть? А собака есть у него? А чайник какого цвета? А бегать там можно? А если я там спрячусь, ты меня найдешь? А когда мы вместе к нему поедем? — утром Тоша забросал папу самыми разными вопросами о доме Вадима. Пашка, к своему сожалению, понял, что дома-то он и не увидел. Помнит только спальню немножко, и то урывками, не до интерьера ему было… Паша порозовел. Что они вытворяли! Он никогда не вел себя так распущенно… Сдав сынишку с рук на руки Вите, Паша помчался на работу, мечтая поскорей увидеть Вадима и в то же время побаиваясь их встречи. Машина чихнула пару раз и заглохла, так и не заведясь. Черт! Еще не хватало! Паша и так пропустил несколько дней, теперь опоздает. Вот повод для злословия! Скажут, не успел переспать с Драконом, а уже привилегиями пользуется. Женя обнял по-дружески, повел носом и разулыбался.  — Ну, я же тебе говорил! Дракон наш для тебя ручной ящеркой оказался! Рад за вас!  — Жень, не рассказывай никому, — попросил Пашка, — не хочу, чтобы все за спиной шептались.  — И говорить ничего не нужно! Вы с Драговым сияете оба — это раз, можжевельником от тебя разит — это два, Петечка бросается на всех, как цепной пес — это три. Пусть шепчутся! Не дрейфь! — Женя, загрузив помощника работой, умчался по своим делам. Легко сказать — не дрейфь… Дрейфит Пашка, еще как дрейфит. Все сомнения улетучились, как только на пороге появился Драгов — цветущий, улыбающийся, такой родной-родной! Пашка засиял в ответ и не сдержался, прижался, ткнулся носом в шею, пьянея от любимого запаха.  — Соскучился, детка, как же я соскучился! — Вадим поцеловал очень нежно, так нежно, что у Пашки перехватило дыхание. Попу аккуратно погладил.— Все хорошо у нас там? Не обидели мы вчера твою попку? На Пашку эти пошлые игривые слова подействовали как-то странно — захотелось немедленно лечь прямо здесь на стол, раздвинуть ноги и не выпускать этого альфу из своих объятий вообще никогда. Пашка тихонько проскулил.  — Ты чего, Паш? — всполошился Драгов. — Все хорошо? Пашенька, а не течка ли у нас, — завтягивал носом воздух Вадим, — что-то ты пахнешь все сильнее, травочка моя, — заурчал, облизывая щеки, уши, губы омеги. Пашка снова проскулил. Да что же это, черт возьми! Размазня и есть размазня. Сейчас точно попу оголит и подставлять начнет. Нет, течка еще через пару недель, а вот скулеж этот… Это все Драгов виноват, своими словечками ласковыми провоцирует. Драгов распалялся все сильней. Пришлось брать себя в руки и отталкивать уже начинающего раздевать Пашку шефа.  — Вадим, не на работе, пожалуйста, — умоляюще промямлил Пашка. Дверь-то не закрывается на замок, еще не хватало, чтобы кто-нибудь из коллег увидел их тут со спущенными штанами.  — Тогда обещай, что сегодня поедем ко мне, — не мог никак угомониться альфа, облизывая все открытые участки Пашкиного тела. Охая от удовольствия, Пашка почти пообещал, только чтобы прекратить это сладкое мучение. Драгов, весь расхристанный, выскользнул, наконец, за дверь, и Пашка с колотящимся сердцем попытался привести себя и свои мысли в порядок.  — Наслаждаешься? — на пороге возник Петечка. Его тут только не хватало, особенно сейчас.— Ты думаешь, поймал Бога за бороду? Это не надолго. — Что тебе нужно? — Паша совсем не горел желанием сейчас видеть поверженного соперника, все-таки ему было его немного жаль. — Не мешай, у меня много работы.  — Знаю, какая у тебя работа — дырку под узел подставлять, — Петечка смотрел на Пашку такими злыми глазами, что тот невольно поежился. — Подставляй, подставляй, стелись. Я знаю, как сладко ебет Вадим. А потом появится какой-нибудь плебей вроде тебя и поманит Дракона свежей дыркой. Альфам только это и нужно. Не знал? Хотя знал, я думаю, щенка же нагулял! — красный от злости Петечка брызгал слюной.  — Пошел вон отсюда! — Пашка сжал кулаки. Обижать Антошку точно никому не позволено! — Не смей говорить гадости про моего сына!  — Сынишку, значит, любишь, — продолжал шипеть Петечка, уже совсем перестав себя контролировать, — а вот Вадик детей терпеть не может! Сам пьет противозачаточные, омег своих заставляет, и еще презервативов чуть ли не по три штуки за раз надевает. Уже испытал на своей шкуре такое унижение? Нет — значит, испытаешь! Он миллион раз говорил, как ненавидит этих сопливых спиногрызов. Нужен ты ему со своим щенком! У Пашки закружилась голова, и он рухнул на стул. Петечка, выплеснув всю накопившуюся гадость, наконец ушел. Да что же это! Как он может говорить такое! Вадим не такой, и с Антошкой они подружились. Неужели все только ради свежей дырки, как гадко выразился Петечка. Паша почувствовал тянущую, все возрастающую боль внизу живота. Кажется, и в самом деле течка! Паша читал на форумах, что бурный секс с желанным альфой может вызвать ее раньше срока. Еще какой бурный, еще с каким желанным… В попе запульсировало. Вадим… Как же хочется, чтобы он сейчас... м-м-м... Пашка с досадой понял, что штаны его намокли от смазки, и переодеться не во что. Как неожиданно-то! Что же теперь делать? Обычно Пашка на период течки отвозил Антошку дедушке в деревню. Тот хоть и старенький, но с мелким бесенком несколько дней справлялся. Что делать?! Машина сломалась, да и не доедет он в таком состоянии. Пашка чуть не плакал. Вадима после всего услышанного ни о чем просить не хочется. Но выхода нет. Паша набрал внутренний номер Драгова.  — Солнышко мое, котенок, я же сказал тебе, что мы течем, — счастливый альфа подхватил почти плачущего Пашку на руки, крутанул вокруг себя, потом отпустил и с рычанием обнюхал мокрое пятно от смазки на его штанах. — Ты что, плачешь? — изумленно поднял глаза, услышав хлюпанье.  — Антошку дедушке нужно отвезти, машина сломана, и я не могу, — Пашка все-таки расплакался.  — Глупый мой, сокровище мое, прекрати плакать, — Драгов улыбнулся и поцеловал Пашку. Без похоти, сладко поцеловал. — Ты не один, у тебя есть альфа.