Торнадо в Техасе

Однажды Наташа Романофф неплохо приложилась к литровой бутылке водки (по какому случаю, Стив уже и не помнил) и, поддавшись порыву нежных братских чувств, призналась, что у нее никогда не было таких хороших друзей, как Мстители. Началось все с душевной беседы и периодических объятий, а закончилось второй бутылкой и распеванием русских песен. Одна из них, которая в тот вечер особенно часто исполнялась Наташей, была про друзей. Изрядно подвыпивший Клинт заявил, что слышал эту песню сотню раз и мог перевести ее дословно даже с закрытыми ушами. Возражать никто не посмел, и новоиспеченный переводчик принялся за работу. Точных слов Стив тогда не запомнил, но, кажется, там было что-то про снег, зной и проливной дождь, которые совсем не страшны, когда рядом друзья. Наташа нередко бывала права, но этой своей русской песенкой превзошла сама себя. Роджерс все чаще ловил себя на мысли об этом, засыпая в устланных сырой соломой окопах, прячась от бушующей вьюги в заброшенных амбарах, изнемогая от липкой июльской жары в лесах Восточной Европы. Каким бы уставшим, разбитым и измученным он не был, какие бы неудачи не постигали его во время заданий, достаточно было оглянуться вокруг, чтобы понять, что он не один. Однако, несмотря на братскую поддержку и крепкую солдатскую дружбу, проходить войну заново оказалось гораздо сложнее, чем Стив предполагал. Теперь он видел все совсем в ином свете, словно кто-то прибавил миру резкости, заострил каждую деталь, исказил царившее вокруг и без того чудовищное безобразие. Пока Роджерс играл в героя, своими подвигами поднимая моральный дух армии и вдохновляя простых солдат, под самым его носом шла кровавая беспощадная война, калечившая людей и отнимавшая жизни. Он будто смотрел старый черно-белый фильм, но только в цвете; сглаженные серые полутона теперь взрывались пронзительными красками, и все таившиеся в тени уродливые изъяны выползали на поверхность. Но даже в то время, когда мир раскалывался надвое, в жизни по-прежнему оставалось место для добра и светлой надежды. Свое первое (а для Стива уже третье) Рождество на фронте «Ревущие Коммандос» встретили во Франции. Это Рождество было странным, печальным, наполненным тягостным духом войны, но от этого по-своему особенным. Накануне они перебрались в крохотную деревушку, занятую небольшой армией французского сопротивления. Праздничную ночь Коммандос провели с местными, уплетая приготовленный радушными хозяйками скромный ужин и слушая, как Джонс и Дернир наперебой рассказывали что-то хохочущим солдатам, попутно пытаясь перевести их слова на английский. На следующее утро, когда команда отправилась на поиски спрятанного в лесах завода «Гидры», Стив с кривой ухмылкой нашкодившего мальчишки подсунул Баки маленький сверток из коричневой бумаги. — Что это? — Барнс недоверчиво покосился на предмет, поправляя съехавшую с плеча винтовку. — Открывай. Сам увидишь. С незатейливой оберткой Баки справился в два счета. То, что он обнаружил внутри, заставило его сначала замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться. Круглыми от удивления глазами он уставился на упаковку мороженого с изрядно помятым содержимым и торчащей снизу надломанной деревянной палочкой, а потом непонимающе посмотрел на Роджерса. — Это... — короткий смешок, похожий на кашель, не дал ему договорить. — Черт возьми, Стив, это же... Господи, откуда? — От Санты, — хитро улыбнулся Стив, за что тут же неслабо получил кулаком по плечу. — Да иди ты, сопляк, я серьезно, — Баки был так увлечен снятием обертки со своего подарка, что едва не налетел лбом на ветку дерева, и другу пришлось схватить его за рукав и оттащить в сторону. — Давай, рассказывай, откуда у тебя посреди леса взялось чертово мороженое. Да еще и... боже правый, оно в глазури и с орехами! Ты продал кому-то душу? Признавайся, Роджерс, я не отстану. — Нет, никому я душу не продавал. Ну, разве что немного. На самом деле, когда мы были в Италии, я попросил Тони прислать его вместе с посылками с провизией. Подумал, что тебе понравится. — Тони? — переспросил Барнс, но тут же забыл о своем вопросе и вообще обо всем на свете, хрустнув глазурью и откусив кусочек давно потерявшего первозданный вид, но все такого же вкусного мороженого. — Говарда, — быстро исправился Стив, бесшумно усмехнувшись себе под нос и покачав головой. Эта оговорка отчего-то его порадовала, но в то же время вызвала в душе непонятную грусть. — Я имел в виду Говарда. — Ты протаскал его с собой четыре дня? — продолжал недоумевать Барнс. Они значительно отстали от команды, поэтому пришлось прибавить шагу, чтобы нагнать остальных. — Угу, — промычал Роджерс. — В снег закапывал по ночам, чтобы не растаяло. Правда, оно выглядит так, будто по нему танком прошлись, ты уж прости. Да и подарок, если честно, дурацкий. Кто вообще ест мороженое, когда так холодно? Баки, слопавший уже почти половину рождественского угощения, пожал плечами, облизав перемазанные пломбиром губы, и Стив рассмеялся. — Просто я вспомнил, как ты писал мне когда-то, что тебе хочется мороженого, и подумал, что ты будешь рад. На самом деле Роджерс при любом удобном случае пытался напомнить другу о том, как много он для него значил, чтобы хоть как-то загладить свою вину за ту ужасную ссору, едва не стоившую им дружбы. Конечно, мороженое вряд ли могло заставить Баки забыть то, что Стив наговорил ему тогда в пабе, но это было хотя бы началом. Барнс остановился, и на его светящимся от радости лице вдруг застыло выражение хмурой серьезности. Роджерс насторожился, где-то внутри царапнули коготки дурного предчувствия. — У меня ведь нет ничего для тебя, — наконец, проговорил Баки, и громкий вздох облегчения едва не вырвался из груди капитана. — Это нечестно. — Ничего страшного, — отмахнулся Стив. — В следующем году подаришь мне два подарка. Улыбка у Барнса вышла извиняющейся и немного растерянной, а Роджерс подумал о том, что обменял бы все подарки в мире на то, чтобы следующее Рождество Баки провел с ним, а не в лаборатории «Гидры». — Спасибо, Стиви, — выдохнул он, быстро и неуклюже обнимая лучшего друга одной рукой; во второй все еще покоились остатки недоеденного подарка. — С Рождеством, Бак. Недовольным свистом Морита напомнил друзьям о том, что они вообще-то находились на секретной миссии на пути к строго охраняемому вражескому объекту, и им пришлось поспешить, чтобы поравняться с ушедшей вперед командой. Мороженое Коммандос доедали уже все вместе. Разделили его на равные части и, с упоением облизывая пальцы, благословляли Америку и Говарда Старка. Лишь через месяц, на одном из заданий в Бельгии, Стив узнал, что его маленький рождественский подарок вызвал очередное торнадо. После успешной операции команда должна была двинуться к небольшой приграничной деревушке, чтобы связаться с руководством и скоординировать дальнейший план действий. Только в этот раз вместо деревни они нашли лишь выжженные дотла дома и зияющие в земле черные дыры бомбовых воронок. Упаковка мороженого стоила жизни десятками невинных людей, и Стив не спал три ночи, думая о том, что каждая из этих смертей была на его руках.

***

— Чего такой хмурый, капитан? Стив потерянно уставился на черную перьевую авторучку, которую сосредоточенно крутил в руках уже несколько минут, и догадался о том, что ему снился сон, еще до того, как в дверях показался Тони. — Конечно, это сон, — подтвердил Старк, отхлебывая виски из стакана, который небрежно держал двумя пальцами, и размашисто бросил пиджак на диван. — В жизни я никогда не разрешил бы тебе сидеть в своем любимом кресле. И рузвельтову ручку положи на место, а то сломаешь чего доброго. Стив усмехнулся и послушно отложил ручку на стол. Гостиная в башне Мстителей, та самая, что выходила окнами на Центральный парк, всегда ему нравилась, и, даже осознавая, что все вокруг было лишь плодом его воображения, Роджерс радовался, что оказался именно в этом месте. — Тебе налить? — Тони помахал бутылкой, и золотисто-медовая жидкость за ее стенками радостно булькнула. — У тебя такой вид, что тебе не помешало бы выпить. Стив повел плечами. Этот странный, чересчур осознанный и реалистичный сон почему-то его успокаивал. За окнами шумел бодрый утренний Нью-Йорк, а не свистели фашистские пули. Никаких окопов, никаких разрушенных городов, никакого страха, никаких смертей. Здесь не было войны, и Стиву это нравилось. — Выкладывай, что у тебя стряслось, — Старк протянул ему стакан и поставил бутылку на стеклянный кофейный столик у кресла, а сам уселся на диван, закинув ногу на ногу, и с видом заправского психотерапевта приготовился слушать. Роджерс залпом проглотил добрую половину виски и подумал, что напиваться в собственном сне наверняка что-то значило, но решил оставить размышления об этом на потом. — Я не знаю, что мне делать, — признался он и со вздохом откинулся на спинку кресла. — Это не беда, — раздался откуда-то сбоку голос Клинта. — Я никогда не знаю, что делать, и как-то умудрился до пенсии дожить. Бартон пристроился на софе рядом с книжным шкафом, и Стив готов был поклясться, что раньше его там не было. Ни Клинта, ни шкафа, ни даже фиолетовой кружки с кофе, стоявшей в устрашающей близости от края резного подлокотника. — Я серьезно. Что бы я ни делал, все поворачивается так, что становится либо еще хуже, либо все приходится начинать с нуля. А эта война... она сводит меня с ума. — Да уж, война — дело нелегкое, — согласился Сэм, внезапно оказавшийся рядом с барной стойкой в противоположном конце гостиной. Он ловко открыл бутылку пива о край столешницы, на что Тони протестующе замычал и попытался чем-нибудь в него бросить, но под рукой оказался только стакан да ручка Рузвельта, которыми Старк даже ради мести Уилсону жертвовать не собирался. — Но, знаешь ли, кэп, тут уж ничего не поделаешь. Остановить войну ты не можешь, так что придется терпеть. — В том-то и дело, Сэм. Я могу. Мстители как по команде уставились на Роджерса, а показавшийся на пороге Брюс громко откашлялся в кулак. — Извини, если я что-то не так понял, — Тони потянулся к бутылке и плеснул на дно стакана очередную порцию виски. — Ты хочешь сказать, что можешь вот так просто взять и остановить Вторую Мировую? — Я могу попытаться. Я... я ведь знаю, что замышляет Шмидт, знаю о предстоящих сражениях, поэтому могу помочь союзникам выиграть войну раньше сорок пятого. Только... — Стив осекся, понимая, как вопиюще неправильно прозвучат его слова, — только не знаю, стоит ли. — Ты знаешь, — Наташа теперь сидела рядом с Клинтом и печально улыбалась уголком губ. — Знаешь, но не хочешь признаваться. — Оно тебе не позволит, — подал голос Беннер. — Прошлое. Не даст так сильно вмешаться в ход истории. Если будешь пытаться и не отступишь, оно тебя убьет. А если не убьет, то сделает что-нибудь похуже. Этого «похуже» Роджерс и боялся. Собственная жизнь была не слишком большой ценой за благополучие мира, однако он не был уверен, что прекращение войны это благополучие действительно обеспечит. — Сила действия равна силе противодействия, — подтвердил его мысли Брюс. — Третий закон Ньютона. Если ему каким-то образом все же удастся прекратить войну, прошлое будет недовольно. Мало того, оно будет в бешенстве. Непокорная бабочка взмахнет крыльями так сильно, что последующий за ней торнадо может оказаться гораздо страшнее войны, которую Стив закончит раньше срока. Прошлое это так не оставит, сомневаться было бы глупо. В пропасть полетит не только он сам, но и все человечество, и тот мир, за который Роджерс так отчаянно боролся, может оказаться в... — …в глубокой заднице, — закончил за него Клинт, хотя Стив хотел сказать совсем не это. — И даже не проси меня не выражаться. Мне и правда небезразлична судьба человечества, если вы еще не заметили, так что нарываться на чокнутое прошлое я точно не стал бы. Кто знает, может быть, если война закончится в сорок четвертом, через годик-другой родится новый Гитлер, начнет Третью мировую, и все мы погибнем от ядерной катастрофы. — Мне такой расклад не нравится, — покачал головой Сэм. — И мне тоже, — согласился Тони. — Мне очень нравится быть живым и богатым. Так что пускай все идет своим чередом, Стив, иначе ты рискуешь лишить мир самого сексуального миллиардера. — Так что же выходит, — Роджерс подался вперед, упершись локтями в колени и сцепив пальцы в замок. — Обстоятельства выше меня? Звучит как трусливое оправдание. — Но в этот раз обстоятельства и правда выше тебя. Было бы глупо игнорировать тот факт, что любые твои действия в прошлом могут привести к непредсказуемым последствиям в будущем, а такое крупное вмешательство и вправду может привести к катастрофе. — Но я все равно сделаю все, чтобы спасти Баки. Получается его жизнь для меня важна, а тысячи людей пускай погибают? — Это другое, — возразила Наташа. — Не сравнивай спасение одного человека и полное переписывание истории. — Не думал, что скажу это, — снова заговорил Тони, в очередной раз возясь с крышкой бутылки, — но спасать твоего армейского дружка очень даже выгодно. Звучит эгоистично, знаю, но если Барнс не попадет в руки «Гидры», то мои родители останутся живы. — И тот инженер, которого я везла из Ирана, — добавила Нат, — тоже выживет. А мне не прострелят живот, и я снова смогу ходить в бикини. — И Кеннеди, — вставил Клинт. — Старина Джей Эф Кей не схлопочет пулю в Далласе. — И еще десятки людей не схлопочут пули, — кивнул Уилсон. — Без обид, но Барнс все-таки много кому подпортил жизнь. Поэтому, если ты его спасешь, может быть, мир и правда станет чуть-чуть лучше. Боже, поверить не могу, что только что сказал это вслух. Хорошо, что это только твой сон, Стив, иначе мне бы пришлось убить вас всех как свидетелей, чтобы вы никому не разболтали. По гостиной прошелся легкий смех, и у Стива будто от сердца отлегло. Он по-прежнему считал, что не в праве был обрекать людей на смерть и выбирать, кому жить, а кому нет, но все же здравый смысл и не лишенные основания доводы команды смогли его убедить не вмешиваться в историю больше, чем он задумал первоначально, и позволить войне идти заданным ходом. — Вот и чудно, — подытожил Старк, хлопнув себя по коленям. — Мы придумали, что тебе делать. Спасаешь Барнса, уничтожаешь «Гидру», только на этот раз, пожалуйста, с концами, и живешь себе долго и счастливо. Женишься на Пегги, строишь красивый дом, заводишь парочку детишек... Только ради всего святого, не смей со мной нянчиться. Если я вырасту и узнаю, что дядя Стив заглядывал в гости, играл со мной в игрушки и читал мне сказки перед обеденным сном, то клянусь, я тебе голову оторву. Слышишь меня, Роджерс? Не смей! — Он и не собирался, — заговорила вдруг Наташа, и ее тон заставил Стива устало вздохнуть, догадываясь, о чем зайдет речь. — Не собирался жениться, строить дом, растить детей. Так ведь, Стив? От вопрошающих взглядов Мстителей Роджерс нервно заерзал в кресле, сверля глазами свои ботинки и ножки кофейного столика. Наташа была права. Он действительно не собирался жить долго и счастливо. Оставшись в своем времени после победы над «Гидрой», он слишком многое поменяет. Возможно, сыворотка позволит ему дожить до двадцать первого века и вновь встретиться с командой, только вот прошлое может легко перестроить все на свой лад. Полвека — это огромный срок, даже для суперсолдата. За это время может произойти все, что угодно. В конце концов, Стив запросто может умереть, и тогда некому будет предупреждать Мстителей об атаке читаури, некому отговаривать Тони от создания Альтрона и, главное, некому будет предотвращать ту самую Войну Бесконечности, положившую конец человеческой расе. — Вот как, значит, — мрачно хмыкнул Тони, постучав пальцем по стакану. — Снова устроишь себе каникулы в Гренландии? — С прошлым лучше не шутить, вы же сами сказали. Тем более, только так я смогу хоть как-то повлиять на то, что произойдет в будущем, и попытаться направить ход событий в нужное русло. — Снова утопишь тот самолет и заморозишься на семьдесят лет, чтобы... нас спасти? Стив развел руками и поджал губы в виноватой улыбке, склонив голову и все еще избегая пристально изучающих его взглядов. — Выходит, что так. Кто-то же должен за вами приглядывать. — Очень благородно, кэп, — попытался сострить Тони, но чуть заметная дрожь в голосе его выдала. — Безрассудно и абсолютно непрактично, но благородно. — А с чего ты решил, что все сложится также, как и в прошлый раз? — спросил Брюс, и Стив поежился, словно от сквозняка. Пряный привкус виски во рту теперь показался ему тошнотворным. — Откуда ты знаешь, что спустя семьдесят лет останешься жив? Об этом Роджерс не подумал. Ведь прошлое и впрямь могло наказать его за все, что он натворил, и сделать так, что из своего ледяного заточения Капитан Америка так и не выберется. От этой мысли Стив похолодел, и даже во сне ему показалось, что все внутренности скрутило в тугой узел. — А док прав, — согласно закивал Сэм, отсалютовав Беннеру бутылкой пива. — Если прошлое не хочет меняться, ему всего-то и надо будет оставить тебя во льдах, чтобы ты больше не мешался под ногами. — Тогда получится... — Клинт защелкал пальцами, пытаясь вспомнить нужное слово. — Как ты там говорил, Брюс? Парадокс? Да, точно, парадокс. Если прошлое не хочет меняться и вдруг возьмет и уберет кэпа из первоначального сценария, оно будет противоречить самому себе. Мстители принялись спорить, а у Стива, окончательно запутавшегося и растерянного, началась мигрень. Он даже не был уверен в том, могла ли во сне вообще начаться мигрень, но больше склонялся к тому, что в этом сне возможно было все. — Ну хватит, — взмолился Роджерс, сжимая виски костяшками пальцев. — Замолчите. Ваши перепалки совсем не помогают. Все послушно затихли, и только после нескольких минут молчания Стив смог собраться с мыслями и продолжить. — Я знаю, на что подписываюсь. Есть вероятность, причем довольно большая, что во второй раз мне уже не повезет очнуться в двадцать первом веке, но на этот риск я готов пойти, потому что другого выхода не вижу. — Ладно, — пожал плечами Тони. — Самопожертвование так самопожертвование. Только дело-то серьезное, кэп. Если ты и правда хочешь, чтобы все получилось и фиолетовый парень с перчаткой не испепелил всю планету, тебе нужен запасной план. На случай, если тебя все-таки не разморозят. — Запасной план? — эхом повторил Роджерс, и в голове от напряжения разбушевался целый оркестр ударных инструментов. — Какой? Старк усмехнулся. Беззлобно, даже как-то сочувственно. — Технически я — это часть твоего подсознания, и сейчас ты разговариваешь сам с собой. Поэтому поверь, Стив, никто не сможет ответить на твой вопрос лучше, чем ты сам. Мстители одобрительно закивали, и комната постепенно начала наполняться низким протяжным гулом. Лица и предметы заплясали перед глазами, Стив почувствовал, что куда-то проваливается. Догадка пришла сама собой, плавно проплыла в сознании и, завертевшись в спираль вместе с гостиной в башне Мстителей, исчезла. Он просыпался. Постепенно ускользал из безмятежного покоя собственного подсознания, чтобы снова очутиться в холодной, залитой дождем палатке где-то на просторах дремучих сосновых лесов. Перед тем как окончательно вернуться к реальности, Стив услышал гулкий, отдающийся протяжным эхом голос Тони: — Придумай хороший план, Роджерс, мы на тебя надеемся. И передай привет моему старику.