I was searching
You were on a mission
Then our hearts combined like
A neutron star collision*
Я заметил что-то неладное на двадцать седьмое третье сентября.
Вообще, после того, как я перестал ходить по гостям, всё вокруг меня начало приобретать другие краски. Когда мы со всеми ребятами садились за обеденный стол — Мисс Перегрин, обычно, присоединялась позднее, — кто-то мог спросить у меня о самочувствии, Бронвин даже звала играть с ней в салки, Хью предлагал посмотреть на представление его дрессированных пчёл, а иногда близнецы дергали меня за пиджак и любезно предлагали мне этим жестом поиграть с половинками их медведя. Меня впечатляло это, в какой-то, правда, совсем малой мере (что неприемлемо), в отличии от того, что мне удалось
очень подружиться с Енохом. Нет, я не рвался к этому, оно само так вышло.
— Эй, ты обезоружен!
— Нет, это ты обезоружена!
Оливия двигала рукой маленького гомункула навстречу к такому же, только тот был под руководством Еноха. Было забавно наблюдать за их поединком из большого куста терновника. Меня было трудно не заметить в нем — тот был не так густ, да и я слишком большой, чтобы спрятаться в нем полностью.
Я отвлекался от интригующей битвы всего на пару секунд для того, чтобы зарисовать нечеткие силуэты этих двоих в свой блокнот — уж очень я люблю подобные занятия.
У Еноха была такая удобная поза, поэтому долго я не возился с его начертанием на бумаге, а вот с Оливией было сложно.
— Я сильнее!
— Ага? Да я сейчас их всех в миг расплавлю!
Только я поднял свой взгляд вперед себя, как заметил, что Олив пересела на другую сторону и теперь её не стало видно за большой спиной О'Коннора. А я забыл узор её платья...
Мне нужен был он, иначе я никогда не закончу рисунок. Только бы подползти, посмотреть, да вернуться. Я быстренько.
Вылезти из колких ветвей, которые царапали руки и впивались в кожу было затруднительно, однако я делаю это не в первый раз и справился с этим как обычно — неаккуратно, потеряв где-то в листве пуговицу от рукава, и ужасно неловко.
Я пополз на четвереньках по зеленой траве, как бы пытаясь скрыться от посторонних глаз, но на самом деле только привлёк внимание.
— Джейкоб? — Клэр села на коленки рядом, и её кудряшки задорно подпрыгнули — всегда забавлялся этим. — Ты что, играешь в хитрого лиса?
Я приложил палец к губам и кивнул в сторону играющих в нашествие гомункулов ребят.
— Ты хочешь напугать их?
— Нет, мне просто нужно.
— Ты подглядываешь? Ты что, в Оливию влюбился?
— Нет, мне нужно!
Клэр в страхе вздернула бровями.
— В Еноха?
— Клэр!
Я громко закричал, возмутившись, всплеснул руками, и из моих рук выпал альбом, шустро прокатившись по влажной блестящей траве, куда-то в стриженные Фионой желтоватые кусты каприфоли.
Напуганная Клэр, с шумом вдыхая и выдыхая, убежала и скрылась за дверью Дома.
Я хотел было сбежать за ней, чтобы до конца не сгореть со стыда у всех на виду — своими криками я всё испортил. Хотел, значит, потихоньку подглядеть рисунок на платье...
Собрался было рвануть во все тяжкие, как поскользнулся на влажном газоне и отчаянно полетел вниз, как на зло приземлившись прямо в руки О'Коннору — он тоже, видимо, очень недоумевал со всей ситуации, — проклиная этот день и все последующие.
— А чего это? Я недостаточно симпатичный? — Енох вздёрнул бровями. Он смотрел сверху вниз своими бездонными глазами-тёмными пучинами и не позволял мне встать — приковал и всё, я не мог перестать смотреть, как его зрачки суетливо бегают в загадочно-осенней радужке глаз, с любопытством оглядывая меня.
Я лишь качнул головой влево-вправо. Это должно быть отрицанием, однако что я мог отрицать? Что он мне не нравится или то, что он не симпатичный? Я в действительности не знал, как ответить, да я даже и не думал об этом никогда! Типа, мне было всё равно на его существование в целом, но если бы он однажды пропал — я обязательно заметил, причем самый первый. Не знаю, чтобы это могло означать. Привязан ли я? Да нет, просто он часто мозолит глаза, тем более мы вовсе не контактировали с того третьего у Виктора. Я не понимаю.
И не понимать я продолжал до тех пор, пока Енох не толкнул мою голову руками вверх, а вместе с тем и приподнял моё худое тело с себя.
— Дурак, — бросил О'Коннор едва различимым шёпотом. — Ду-ра-чок.
Смотреть на Еноха снизу вверх уже, по всему, постепенно входит в привычку — с этого угла обзора он казался таким огромным и властным, что я уж было приготовился к злому пинку под дых, ведь только дайте парню повод. Но проблема в том, что весь повод — я сам.
Я зажмурился, втянув голову в плечи, ожидая угрозы, но нет — Енох просто протянул мне руку.
— Пошли со мной, Портман. — Я подал свою и шустро встал на ноги, подпрыгнув на месте.
И после, я оказался в его комнате — храме для избранных, ну или только для Оливии. Я точно не знал, заслуживаю ли я этим доверие Еноха, или он просто захотел распотрошить меня в этом сомнительном месте?
— Садись и не стой бревном, пожалуйста. — Енох указал мне на стул напротив его рабочего стола. Рабочего стола неадекватного маньячины, я бы сказал.
Столько ножей в одном месте я не видел нигде — на кухне Мисс Перегрин их меньше в разы, — а количество пятен алой крови на поверхности стола, инструментах, каких-то непонятных тряпочках и даже настольной лампе заставляло моментально бледнеть в лице.
— Я не звал тебя, чтобы запихнуть в банку, — Енох сказал это с долей грусти и так остро, как будто специально заучивал эту фразу. Даже закатил глаза в конце, по-моему.
Я думаю, он хотел сказать мне, что забирать жизни у одних и даровать их другим в качестве своей забавы не единственная вещь, на которую он способен. В конце концов, он пригласил меня в свою комнату, а это уже не просто так.
Я осмелился и сел на предложенный ранее стул. Он старчески скрипнул.
Положил ладони на колени и нервно сжал их. Здесь холодно и даже свечи, с которых охотно стекают капли растаявшего воска, не могут отогреть обиталище. Я оглядывался вокруг, пробегал глазами по стеллажам из всё того же красного дерева.
— Да, я очень люблю это всё, — сказал Енох.
Я кивнул, но разговор поддерживать не стал. С ним точно, а вот внутри я уже вёл с собой целую дискуссию.
Мне действительно под силу понять, зачем ему десятки банок с внутренностями людей, животных, да чёрт знает чего. Он не маньяк и не убийца, нет.
Просто эти все стеллажи — сам О'Коннор.
На него взглянешь — да он пустой! Совершенно, вплоть до внутренностей. Что-то так сильно расстроило его, довело и испило до дна, наверное, что ему захотелось заново себя перестроить. Прям очень кардинально.
Почему все эти Еноховы эксперименты и опыты, вскрытия и исследования не могут быть обыкновенным поиском? Поиском оптимального набора органов для себя, типа мощного сердца землеройки или колибри? Я не могу говорить наверняка.
— На, — О'Коннор разорвал нить моих мыслей своей вытянутой перед мои лицом рукой. — Сделай так.
— Я не могу, — прохрипел я. — Не нужно, правда.
— Нужно. В первую очередь тебе.
Я сцепляю наши руки в замок и тяну на себя — Еноху неудобно и он привстает со своего стула, облокачиваясь локтем левой руки на стол. Я вдыхаю и приторно-тошнотворный запах формалина, вперемешку с землёй, смоченной в чём-то солёном. Ужасно.
Руки Еноха леденеют мгновение за мгновением а я вижу, как эти самые руки душат маленького мальчика в глухой комнате.
Нет, я обознался, это не его руки.
— Что видишь?
— Душит. Он душит. — Я разжимал и сжимал руку, демонстрируя происходящее в моём видении.
— Не интересно, Джейкоб. Дальше.
Я отрываюсь и с потрясением смотрю на О'Коннора.
— Кто это такой?
— Мой старший брат. Ему было двадцать девять, а мне только десять. — Енох передернул плечами. — Если вдруг станет интересно — он на пятой полке сверху, ближе к правому углу.
Я даже не стал интересоваться, серьёзно.
Вдох — я вижу сад Дома Странных. Идёт дождь и всё не так, как перед и даже после перезапуска. Бронвин стоит под карнизом в большом плаще, — наверное, Еноха, — Эмма и Оливия сидят на гранитных ступеньках в обнимку и от чего-то дрожат. Быть может, замерзли.
— Сейчас?
— Дождь. Вы все у Дома, — я шумно втянул неприятный запах, к которому даже начал привыкать. — Чего-то ждете?
— Смотри дальше. — Енох уже укладывается на рабочий стол, а руку мою сжимает порядком сильнее и это как будто дает больше прогресса.
Щупальца и белая плоть. Я помню, она гигантская. Она позади Дома Перегрин, а они все, ребята... Они не замечают!
Мне невтерпеж, я хочу закричать, чтобы они спасались, но я ведь должен понимать, что этого всего мне неподвластно изменить. Уже.
Я могу наконец разглядеть тварь поближе, а толку что? У неё нет ни глаз, ни носа, только огромная пасть по середине овала предполагаемого лица.
— Ты видишь чудовище? Монстра? Белого мутанта?
— Да, да! Она же убила Виктора?
— Она, верно.
— Почему вы не убили это чудовище тогда? Что оно в принципе такое?
О'Коннор посмотрел в сторону двери, которая была не до конца закрыта — через щелку, правда, маловероятно будет что-то разглядеть, но любопытные глаза сделают всё возможное. А их в этом Доме много и я бы не хотел, чтобы кто-либо заметил меня здесь.
Енох с разочарованием прорычал, обошёл стол, не отпуская моей руки, — он в действительности думает, что если отпустит, то оборвёт цепь моего видения, — дёрнул в сторону двери и пошёл к ней спиной, с недоверием переставляя ноги по скулящему дощатому полу. Я плелся вполне послушно, хотя доверять Еноху я не мог, ведь мне просто жаль его, да и сочувствие у меня к нему однобокое — исключительно из похожести ситуаций. Но идти я шёл, смотрел только под ноги. В момент я вспомнил, как Енох управлял гомункулом на поляне сада и почувствовал себя в плоти второго — я был под Еноховым руководством и это более, чем унизительно.
— Ты разве не знаешь, что если отпустишь руку — видения не пропадут, только остановятся, — я поднял взгляд на О'Коннора.
Енох изменился в лице, стал улыбчив и щёки его залились пунцом. Никогда не видел его таким прежде.
— Знаю, Джейкоб.
Я в спехе выдернул руку из Еноховой, достаточно сильной и мускулистой, но тот, в свою очередь, потерял равновесие и спиной полетел прямо в сторону двери. Всё происходило быстро: Енох явно был напуган и рефлекторно ухватился за край моего жилета, утянув меня за собой. Я был в шоке и ничего не успел предпринять до того, пока не налетел на О'Коннор и вжал того в дверь. Та с хлопком закрылась.
Не было ни миллиметра расстояния, я мог смотреть точно ему в глаза, мог чувствовать его шершавые и запачканные после трудоемкой работы пальцы на своем плече. Я даже не почувствовал к этому неприязни или чего-то иного, что заставило бы оттолкнуться и уйти прочь.
— Ты же хочешь, Портман. — Енох поджал розово-лилового оттенка губы, а потом растянулся в оскале победителя.
— Я хочу... Что я хочу?
Енох забрал под пальцы тонкую ткань моего сине-черного пиджака и притянул ещё ближе, шумно выдыхая куда-то в висок, где-то в области лба. От этого на нём проступают едва заметные капельки пота, жарко до невозможности.
На ногах я стоять был уже не в состоянии — Енох быстро это подметил и подхватил меня, когда я уже было собрался растечься по деревянному полу в его комнате.
— Отпускай, — сказал я. — Мне плохо.
— Будет хорошо, Джейки, сейчас...
Я только-только хотел поинтересоваться, но обезумившие губы О'Коннора явно не желали этого и с вопиющим азартом вцепились в мои. Отречься — как я хочу думать, — мне помешала только слабость и лишь поэтому я позволял Еноху творить эту дурь. Как будто я был для него какой-то сладостью — Енох так жадно кусал мои губы, что я боялся просто не обнаружить их на своем лице в скором времени. Его язык выписывал гимны на моём нёбе, а я отвечал на это стоном. Наконец, я обхватил Еноха руками за шею и не стал отставать, яро вжимая пальцы в мягкую кожу. По-моему, Енох вообще собирался объяснить мне что-то о чудовищах...?
Ну, хотя бы дверь закрыли.
После этого мы даже не поговорили ни разу, только здоровались после каждого перезапуска Петли.
А вот с другими Странными я наладил некий контакт и теперь они не представлялись мне приставучими детьми, а я видел в них индивидуальность, каждую их лучшую сторону и заслушивался их удивительными размышлениями по поводу разных тем.
Я признаюсь — я был не прав.
Но одно я знаю точно — именно в двадцать седьмое третье сентября, сидя в кругу приятных ребят, не хватало лишь кудряво-формалинового.
