***
Томный блюз привычно плывет по помещениям из комнаты в комнату, глаза наслаждаются красным полумраком, и хотя настроение сегодня препаршивое, блондин всё же решает заглянуть на часок в излюбленное заведение в надежде подцепить что-то стоящее на эту ночь и развеяться. В предыдущие два раза он ушел ни с чем, ни одна кандидатура не привлекла его внимания. Барная стойка общего зала практически пустует, на диванах по углам, скрытые полумраком, сидят парочки, заводя знакомства и любопытно разглядывая партнеров из-под красных масок. Блондин усаживается на высокий стул, заказывает привычный белый вермут и поворачивается, опираясь на стойку спиной и потягивая напиток. Скучающе скользит глазами по фигурам, задерживаясь на каждой не дольше двух секунд, и полное обследование помещения на предмет чего-то интересного не приносит утешительных результатов. Блондин уже почти отворачивается, когда в бар входит нечто. Голый торс, отсвечивающий бронзой в тусклом свете, будто вылеплен рукой умелого мастера. Выпуклые мышцы и кубики пресса настолько аппетитны, что организм реагирует двойным выбросом слюны. На шее — о боги — ремень, застегнутый на манер ошейника, и его конец свисает до самых штанов. И тут слюна резко заканчивается, во рту пересыхает, отчего блондин делает глоток вермута, чтобы смочить горло. Эти штаны, еле держащиеся на бедрах — преступление против заповеди «не прелюбодействуй» с отягчающими обстоятельствами в виде мощных бедер, которые натягивают белую ткань так сильно, что она выдает все секреты. Видно каждую мышцу, играющую силой, каждый изгиб, звенящий похотью при ходьбе. Тряхнув черными волосами, божество во плоти обводит взглядом зал, замечает, изгибает пухлые губы в легкой ухмылке и идет прямо к нему. Заказывает порцию виски, опрокидывает его в себя одним глотком, закидывает в рот дольку лимона, пережевывая так вкусно, будто это не кислая дрянь, а мандаринка, и поворачивается, произнося тихо: — Добрый вечер. Блондин снова сглатывает комок, отрываясь от разглядывания прелестей, смотрит в глаза и тонет. Такого пошлого, томного, соблазнительного взгляда он в жизни не видел. Чёртов омут, в котором даже не черти, а орда дьяволов, напившихся виски и включивших во всю силу мощь искусства соблазнения, копившуюся от сотворения мира. В обрамлении красного — вообще апокалипсис. — Добрый. — Позвольте задать очевидный вопрос. — Попробуй. «О да, эта надменность во всём, прекрасное ты светловолосое чудо, нахами мне посильнее, мне нравится» — Что ищете вы такого особенного, что не находите вот уже в третий раз? — Я не видел тебя здесь раньше. Откуда ты знаешь? — А я обычно слежу из укрытия, — ухмыляется брюнет. — Так интереснее. — Ищу по вкусу, естественно. — И что же в вашем вкусе? — Уж точно не полуголые выскочки. — Правда? А голые? — глаза насмешливо щурятся, игнорируя оскорбление. Дьяволы оттуда протягивают вискарь и заманивают упиться в хлам. — Тем более. Я предпочитаю, чтобы одежда оставляла простор для фантазии. — О, поверьте, она скрывает многое. — Да неужели? — глаза опускаются на ширинку и возвращаются обратно. — А по-моему, всё на виду. — Не стану спорить. — Хочешь сказать, я слепой? — Единственное, чего я хочу, явно грозит мне быстрой смертью, но от этого только интереснее. — Ты что, действительно меня клеишь? — Это слово рядом с тобой звучит дешево, — морщится брюнет, — оно тебя недостойно. Ничего, что я на «ты»? — Да хоть на «я». Парень, твой внешний вид портит первое впечатление. Если ты не тупой стриптизер, а ты, я вижу, не он, то советую на охоту одеваться скромнее. — Ты поверишь, если я скажу, что костюм, в котором я пришел сюда, куплен в том же магазине, что и твой? — Нет. Брюнет улыбается, ослабляет ремень на шее и поворачивает изнанкой к блондину. Возле пряжки название бренда, точно такого же, что на нем самом, и это да, доказательство. Весомое, если учесть, что в эти вещи не оденешься меньше чем за шестизначную сумму. А значит, качок-дешевка, оказывается, с сюрпризом. — Окей. И куда же костюм подевался? — В номере. Не люблю пачкать вещи, которые мне нравятся. И к тому же этот вид именно для тебя. — Не понял. — Скажем так — я тебя заметил, запомнил, только не знал, с какого бока зайти. Но одна дополнительная деталь всё решила. А я решил показать тебе всё сразу. Ну, почти всё. — И что же это за деталь? — Я оставлю это в секрете, пожалуй. — Ты вроде прешь в интригу, но чутка не дотягиваешь. — Я никуда не спешу, — теплый блеск улыбки уже конкретно раздражает блондина, потому что ему реально интересно, но он понимает, что его сейчас мягко и ненавязчиво, зато вполне конкретно подводят к пассивной роли в предполагаемой игре. Та еще наглость. — Ладно, я скажу прямо — ты не того выбрал. Я предпочитаю сверху. — Я как бы не против, — хмыкает брюнет. — Просто когда доходит до дела, обычно меня просят быть в активе. — Интересно, почему? — Эм… — глаза искрятся смешинками, парень явно подбирает слова. — Ну, видимо, решают, что я для этого больше подхожу. — И чего же я не вижу, не хватающего для принятия такого решения? — брюнет улыбается еще шире, ничего не отвечает и заказывает уже двойной виски, отворачиваясь и влезая на стул. Штаны трещат от натяжения, блондин, злясь на то, что не понимает, о чём речь, разглядывает снова крепкое тело и напряженно думает. Мыслительный процесс прерывается, когда память подкидывает «почти всё » из предыдущих фраз. Ах, вот оно что. Он закатывает глаза и смеется. — Окей, в интригу ты всё-таки можешь, беру слова обратно. — Быстро соображаешь, — одобряет брюнет, выпивает виски, снова грызет лимон и склоняет голову набок, игриво глядя в глаза. — Весьма смелое заявление, не думаешь? — Ты всегда можешь проверить. — А ты упорный. — Только когда очень заинтересован. — Прям очень? — Мне ответить пошлостью? Или так поверишь? — Не стоит. — Хорошо. Засим откланиваюсь. Благодарю за приятную беседу. Еще одна очаровательная улыбка напоследок, и блондин смотрит удивленно на упругую задницу, удаляющуюся в сторону выхода, и не понимает, что вообще это сейчас было. Это такой новый метод съема? Припереться в костюме стриптизера, полчаса намекать на нечто, что должно унести тебя к херам на облака, и свалить внезапнее, чем меняются цифры на биржевых таблицах? Мысленно поставив брюнету еще один плюс за интригу, он допивает свой забытый было вермут и тоже уходит.Часть 5
1 февраля 2017 г. в 03:07
Жадные глаза внимательно смотрят на алые губы, находящиеся буквально в десятке сантиметров, горячее дыхание образует на стекле запотевший круг при каждом выдохе.
Обладатель губ не видит этого, потому что с его стороны стекло — зеркало. А тот, кто наблюдает за ним, точно знает, что видел эти губы раньше. Их невозможно спутать ни с какими другими — этот надменный изгиб, когда они плотно сжаты в тонкую линию… И взгляд, в котором презрение ко всему миру. Чудовищно сексуально.
Брюнет, не поворачиваясь, задает вопрос, продолжая пожирать глазами бледную кожу лица. Слышит имя. Повторяет, смакуя. Губы по ту сторону стекла шевелятся, когда блондин, чуть отвернув голову, что-то отвечает своему улыбающемуся собеседнику, указывающему рукой сюда, за зеркало, будто оправдываясь, потом изгибаются в удивленной усмешке, и блондин снова поворачивается лицом к зеркалу, поправляет небрежно выбившуюся из прически белую прядь. Язык слегка выглядывает наружу, облизывая алую прелесть, а у брюнета по эту сторону стекла нервно дергается кадык от этого зрелища.
Он покидает укрытие, обходит стойку и бросает мимолетный взгляд на фигуру в коротком черном пальто, всё еще стоящую у зеркала. Хитро улыбается и выходит на улицу, надев темные очки, поправив ворот-стойку пальто, которое не просто похоже на то, в котором блондин, оно, скорее всего, куплено в том же магазине, потому что абсолютно идентично. Разве что размеры отличаются. Черные, как смоль, волосы треплет прохладный ветер, хотя осеннее солнце светит более чем ярко. Брюнет думает о том, что белые пряди прекрасного зазеркального видения очень гармонично смотрятся с черным. А еще с красным, и сегодня он этим полюбуется.