Театр мистерий

Маленькая пухлая ладошка тянется к тарелке имбирного печенья, но тут же отдёргивается после лёгкого шлепка по пальчикам. Осуждающий взгляд голубых глазок устремляется в суровое лицо старшей подруги. Девочка - вылитый херувимчик. Маленькая, пухленькая, на округлом кукольном личике пухленькие бледно-розовые губки умоляюще раздуты. Огромные голубые глаза с синим ободком по радужке - удивительное дело - смотрят с осуждением, и в то же время умоляют уступить. Ангелоподобность подчёркивается невесомыми бледно-золотистыми завитками волос, едва-едва ложащимися на плечи. Четырёхлетняя малютка уже понимала, как её ангельская внешность может действовать на взрослых. Но из каждого правила есть исключения. - Нет, Ими, только после ужина. - Ну пожалуйста. Девочка чуть картавит, и её мольба звучит особенно умилительно. Но подруга непреклонна. - Это для папы. - Имирес, сколько раз я говорила - не мешать взрослым? Имирес смотрит на маму, появившуюся в дверях кухни, и, в последний раз обижено надув губки, легко выпархивает из комнаты. - Фрау Каприда… Хозяйка дома медленно подходит к девушке и кладёт изящную ладонь ей на плечо, разглаживая какие-то неведомые заломы на белоснежной ткани рубашки. - Азазель сегодня весь день в кабинете. Ты и вправду думаешь до него достучаться? - Боюсь, что совесть не позволит мне уснуть, коль он от ужина откажется. Сереброволосая женщина мягко улыбнулась и отступила назад, пропуская девушку. Поднос с тарелкой печенья и заварником был всего лишь предлогом, чтобы вызвать учителя хотя бы на ужин. С самого утра он заперся в кабинете и не отвечал не то что ей, он не отвечал ни жене, ни дочери. Сейчас, глядя на пару фарфоровых чашечек, она ощущала нарастающую тревогу. Предчувствие дурное ядом заливалось в глотку, распирая грудь тревогой. Что-то назревало. Перекинув поднос в левую руку, она занесла было другую, чтобы постучаться… и замерла. Сильная, очень сильная магическая энергия волной прокатилась из-за дверей. Чужая, не Азазеля, иная магия. - Учитель! Нога инстинктивно выбросилась вперёд. *** На первый взгляд он мог показаться обычным рабочим. Высокий, атлетично сложенный, с сильно развитыми мускулами, перекатывающимися под бронзовой кожей. На крепком плече правой руки красовалась татуировка в виде повёрнутого в профиль черепа в ковбойской шляпе, под которым были скрещены два револьвера. Лицо его было поистине мужским. Квадратная челюсть, широкие скулы и прямой нос. Этот мужчина запросто был способен одним своим появлением разбить сотню женских сердец, даже с учётом того, что глаза его были скрыты за чёрными очками. Коротко стриженные каштановые волосы были скрыты кремово-бежевой шляпой – единственной чистой частью гардероба, не считая синего платка на шее. Его майка была покрыта чёрными пятнами машинного масла, как и синие джинсы. А ещё от него шибало бензином. Но разве не такие нравятся женщинам? Но было что-то ещё, что отличало его от обычных мужчин. Наравне со своей обычностью он был… идеальный. Безупречные пропорции, тело без малейшего изъяна. Будто бы его создал какой-то неведомый скульптор. И, насколько он понимал ситуацию, в которой оказался, этот скульптор стоял рядом с ним. - Простите, учитель. Думалось мне, что нападению Вы подверглись. Тот мужчина, что призвал его и сейчас стоял рядом с ним отнял руку от лица и вперил взгляд в девушку, которая самым неожиданным образом нарушила ритуал призыва. Она стояла, опустив взор на - подумать только! - целый и невредимый поднос в руках. Особенно ему понравилось то, что девушка сказала, как только пыль осела:«Может, печенек»? Тот крепкий мужчина, что был вызван починить выбитую дверь, звучно рассмеялся, глядя на смущённую девушку. Поднявшись на ноги, он дерзко подхватил с блюда печенье и забросил его в рот. - Принимай работу, хозяин. Лицо «хозяина» слегка исказилось в недовольстве, но он тут же кивнул, пытаясь выгнать себя из какого-то ступора. - Спасибо, Винсент. Твоя работа безупречна, впрочем, как и всегда. Ты посмотришь машину? Азазель бросил взгляд в дверной проём, в котором маячила жена с дочкой, и досадливо поморщился. - Алекс, будь добра, размести нашего… гостя. Девушка, названная Алекс, поставила поднос на стол и, не оглядываясь, вышла из кабинета. Гостю пришлось подчиниться. Она поднялась на второй этаж, изредка заглядывая в комнаты и тут же закрывая их обратно. Следовавший за ней мужчина наблюдал за ней. За её походкой. Несомненно, он был призван необычными людьми, в необычное место и в необычной ситуации. Но то, как шла эта девушка... Неспешно, степенно, столь ровной была её спина, а плечи так развёрнуты... Так легка была её походка, словно шла она по водам, не по земле. Видимо, почувствовав, что на неё смотрят, она резко обернулась и вперила взгляд на призванного. Он имел замечательную возможность разглядеть её, но первое, что он видел, как она смотрела на него. Он буквально ощущал, как взгляд прокатывается по жилистой фигуре, закрытой золотым доспехом, по фарфоровому полотну лица с тонкими чертами, по золотым прядям густых волос. Он ощущал, как взгляд впивается в его глаза, алые, как сама кровь. Быть может, это какая-то магия, что не позволяет ему двинуться с места, ощущая этот взгляд? Тонкие губы тяжело размыкаются: - Ты смотришь… - Гадаю я, где место то, достойное Героев Короля. Наваждение спадает. Ослышался ли он или она и в самом деле узнала его? И как, как это возможно? Она всё так же смотрит на него. Не оценивающе или восхищённо. Задумчиво. Но теперь и его очередь смотреть. Она… несмотря на её южную внешность, всё в ней выдавало северянку. Она была высока, лишь на пол головы ниже его самого. Стройна, аки кипарис, но грудь и бёдра были налиты женской пышностью, у невинных вызывающие ассоциации с песочными часами, у тех же кто был не невинен, вызывали нездоровый аппетит. За узкими чёрными брюками угадывались идеальные изгибы длинных ног. Длинные пальцы рук скрещивались в замок перед собой на уровни груди. Руки её были аккуратны, казалось, труда они не знали. И она была золотой. Её кожа была красивого, ровного золотистого оттенка, только на высоких скулах тон менялся на бронзовый. Нос её был тонок и чуть вздёрнут. Полные губы её были сложены в мягкую полуулыбку, но имели какой-то странный, тёмно-бежевый оттенок. Вообще, краски её можно было бы назвать мистическими. Глаза, эти большие кошачьи глаза были цвета шоколада. Такие же сочные, тёплые и взгляд… хотелось бы чтобы он был сладок, но был он холоден. Или это так кажется от чёрных тонких бровей, что, словно крылья чайки, разлетаются над шоколадом глаз? И волосы её, прямые как дождь, и как дождь стекают по плечам, спине, и водопад этот оканчивается лишь на середине ягодиц. Та, что названа Алекс, была красива. Как женщина востока. Но была она женщиной севера. Холод был в её взгляде, в её неподвижном лице. Холодом и пахло от неё. И на миг, лишь на какой-то миг… Отвернувшись, Алекс сделала несколько шагов и вошла в одну из комнат. Гардеробная, насколько понимал Гильгамеш. Довольно большая комната. И вновь паркет, но чёрный. А стены и потолок белые. Как и огромные платяные шкафы, и все без створок. Только несколько ящиков. Ещё есть стол, поделённый на секции, а секции под стеклом. И в этих секциях полно мелких безделушек, ремней, серёг и прочей мелочи. Но были яркие детали в комнате, не инородные, но богатые. Люстра в комнате состояла сплошь из подвесок из стеклянных бусин: белых, золотистых, чёрных. Смотрится очень красиво. И бра на боковых стенах шкафов. Они имитируют старинные уличные фонари. - Ванная, что гостям отведена, в комнате напротив. Пользуйся, коль нужда настанет. Алекс подошла к шкафам, пробежавшись пальцами по тканям, выудила что-то с нескольких полок и вновь вышла в коридор. И в этот раз она шла до конца. До лестницы, упиравшейся в люк на потолке. Чердак. И дальняя комната. - Это чулан? К вящему удивлению короля, здесь было не пыльно. Но всё дышало старостью. Когда-то бордовые обои с ромбическим рисунком чёрного цвета потускнели и начали отклеиваться. Старинная тумба рассохшегося дерева, резной трельяж с треснутым зеркалом, круглый столик с поцарапанным лаком, пуфик с потёртой обивкой. На одной из тумб красного дерева с потёртой позолотой на ручках стоит старинный граммофон. Диван, почти новый, ало-бежевый, но чуть продавленный. За ним вмурован в стену шкаф со старыми, потрёпанными книгами. А рядом стоит статуя красивого мужчины, но с отколотыми пальцами. На его обнажённое тело накинута поеденная мышами шёлковая занавеска. И картины, множество картин было навешано на стены. Портреты, натюрморты, пейзажи. Где-то треснула рама, холст поблек или повреждён. - И ты считаешь, что эта комната, полная старьём, достойна короля? Взгляд уверенный, прямой. Так смотрят люди, уверенные в своей правоте. - Они красивы. Битва взглядов длилась несколько секунд. До тех пор, пока Гильгамеш не заговорил: - Да, лишь когда вещь не идеальна, сломана, видна её настоящая красота. *** - Итак, таиться и увиливать смысла нет. Азазель, сложив приборы на тарелку, сцепил пальцы в замок и положил на него подбородок. На руке сияла метка Командных Заклинаний. Что Гильгамеш успел выяснить, так это то, что он в доме рода Айнцберн. И Азазель фон Айнцберн – его Мастер. Но что-то странное он в нём ощущал. Глядя на него, он узнавал в нём представителя этой династии. В нём была видна порода древнего магического рода, высок и строен, можно даже сказать, что весьма аскетичен он. И лицом он был необычайно приятен. Безупречный овал лица белоснежного цвета. На этом холсте едва-едва розовели тонкие губы и особенно выделялись миндалевидные глаза серебряного цвета. Волосы его, как положено Айнцбернам, были белы до серебряного света, и, как положено магам, отпущены. В случае Азазеля – до лопаток. Его жена, Каприда, была очень схожа с мужем. Она была хоть и невысока - той же Алекс она доходила до подбородка - но тоже отличалась выдающимися формами. Кожа её так же была белой, но, в отличии от Азазеля, на высоких скулах играл румянец. Насыщенные розовые губы имели форму сердечка, такой же прямой нос и миндалевидные глаза, но цвет их чуть темнее, но всё равно сравним лишь с серебром. И волосы. Белые. Они, казалось, светились благородным лунным светом. Имирес, их дочь, совсем не походила на родителей. Она тоже была хорошенькой, но другой. Всё равно, что сравнивать луну и солнце. Но сейчас золотоволосый херувимчик привлёк внимание короля. Девчушка смотрела на него с раскрытым ртом, в глазах плавилась смесь восхищения и любопытства. Шоколад глаз Алекс растаял при виде увлечённой девочки. Тонкие пальцы аккуратно подцепили подбородок ребёнка и вернули на положенное ему место. И только тогда она обратила своё внимание к Азазелю. - Итак, свершилось то, чего я уже не ждал. Приближается Война Святого Грааля. Алекс так же отложила столовые приборы в сторону. - Заблаговременный призыв? - Да. Мне завтра требуется уехать, как вы все знаете. То, что наш дом участвует – не подлежит сомнению. И за месяц я могу не успеть закончить дела. Но… - Гибнут на Войне не Слуги, а Мастера в ней смерть свою находят. Гильгамеш отпил из стакана гранатовый сок. Ему требовалось отвлечься. Или привыкнуть. Девушка имела странную манеру говорить. При её бархатном тембре эта певучая, прозаичная манера звучала красиво, но… слишком много призраков. - Да. Я хочу обезопасить вас всех. Не исключаю, что вас попытаются убрать заблаговременно. Гильгамеш будет вам защитой в моё отсутствие. У нас есть месяц, но не обещаю, что он будет спокойным. - Позволю дерзость. Учитель мой, быть может, меня вы слабою считаете, неспособной видите меня? В голосе ученицы слышалась обида. Укол обиды ощутил и король. Девушка ему не доверяла? Или он много о себе думает и просто она слишком сильно себе доверяла? Прищурив глаза, Гильгамеш по-иному взглянул на тех, кто был за столом. Азазель был магом, и весьма сильным. Поникшая Каприда обладала Цепями, но были они какими-то иными, как и магическое поле вокруг неё. Всё вокруг неё будто бы её защищало. Мини-маг тоже обладала немалыми способностями. А Алекс… Алекс была пуста. Никакого биения силы он не ощутил. И как он не смотрел, не увидел ни магического фона, ни строения Цепей, если они вообще были. Каприда, перегнувшись через стол, взяла мужа за руку. - Как ты сумел призвать его раньше? Платье? - Платье. Каприда печально улыбнулась, лишив Азазеля хрупкого равновесия. Гильгамеш ощущал его смятение, но причины не видел. - Вы знаете, что мне необходимо слетать на Луну. Но это не больше месяца, клянусь. Единственное, что я прошу - не высовывайтесь. Не демонстрируйте ни сил, ни возможностей. Исчезните. Гильгамеш - смешно сказать - поперхнулся соком. Он сошёл с ума? Слетать? Да ещё и на луну? В этот раз Грааль явно мало его подготовил. - И что вы нам предлагаете, а? Под сенью Айнцбернов мы все живём, и укрыться можем лишь на Марсе. - Алекс, не мели ерунды, освоение Марса ещё не завершено. Но мне один заказчик сделал подарок. Он у меня в кабинете, на столе. Распоряжайтесь им в моё отсутствие. *** - Будут ли ещё вопросы? Алекс он не нравился. Это было видно. И корень проблем явно крылся в прошлом. Но на все расспросы она отвечала. Даже ранний час и поспешные сборы не помешали ей давать достоверные ответы. Итак, на календаре значится две тысячи сотый год. Сегодняшний день – понедельник, двадцать второго февраля. Азазель фон Айнцберн является владельцем самой крупной строительной компании в Германии и одной из трёх крупнейших в мире. Пять лет назад его компания выиграла тендер на строительство жилого комплекса, который прилегает к предприятию по добыче гелия… на Луне. Более того, экспансия закончилась около тридцати лет назад. Но не об этом речь. А о том, что Азазель, как владелец фирмы, обязан быть на открытии комплекса. Срок сдачи до конца марта. - Азазель просил уехать нас. Билеты нам подарены в Венецию, на день последний карнавальный, что Жирным Вторником зовётся. Алекс, стоя перед входной дверью, проверяла устойчивость каблуков замшевых ботильон коричневого цвета. Каблук был довольно широкий, устойчивый и невысокий. Идеальный вариант для конца зимы. А вот кожаные облегающие брюки Гильгамеш не одобрил. В них должно было быть холодно. Но Алекс, казалось, этого не замечала. - Что за Жирный Вторник? - Последний день, предшествующий Великому сорокадневному посту. День последний для распутства, пьянства и чревоугодия. Последний день, что дням сорока предшествует, за которые грехи отмаливать приходится. Алекс оправила воротник-хомут свитера кофейного цвета и взяла протянутый ей Винсентом, стоявшим рядом, жилет из чёрного меха. - Ты не замёрзнешь? Алекс резко обернулась к громко хмыкнувшему Винсенту; от резкого движения золотые серьги-капли, в центре которых была инкрустация из горного хрусталя, опять же, в виде капли, тяжело качнулись. - Нет. Не холод это для меня. - Вы готовы? Выезжаем. Азазель, стремительно спустившись с лестницы, подхватил Алекс под локоть и вывел из дома. Винсент, который оказался слесарем, плотником, механиком и шофёром семьи, вышел следом. Развернувшись, Гильгамеш столкнулся нос к носу с Ими. Вернее, нос с бедром. - Гильгамеш, мама зовёт тебя в свою Мастерскую. *** - Мы всё собрали? Каприда нервно кусала губы. Такси должно было подъехать с минуты на минуту, а женщина всё ещё не была уверена, что собрала всё самое необходимое. Алекс, уткнувшись в какую-то "жёлтую" газетку, которую вчера за завтраком читал Азазель, утомлённо покачала головой. - Каприда, не будет дома нас всего три дня. Досада так и сквозила в голосе Алекс. По неясной причине ей очень не хотелось куда-то ехать, но не бросит же эта покровительница женщину с ребёнком. - Алекс, я переживаю. Ну скажи же что-нибудь! - Могу прочесть статью про НЛО, что кружит над Майями. Или быть может заинтересует Вас статья о том, что демоны Европу заполонили? Или статья о проклятых сокровищах… - Зачем Азазель читает подобную чушь? Каприда удивлённо посмотрела на Гильгамеша. - Азазель пытается максимально отгородиться от магического общества. Не все маги терпимы к роду Айнцбернов. Но и быть дезинформированным он не хочет. - Не всё ложь, что пишется в газетках. Порой скрывается в них правда. Довольно разговоров, такси подъехало. Гил, несёшь ты чемоданы. Король Героев, было двинувшийся к выходу, замер, пытаясь понять, что больше его возмутило: фамильярное обращение или приказ. - У тебя, должно быть, нашёлся весомый аргумент, чтобы заставить меня нести ваши чемоданы. К удивлению Гильгамеша, Алекс лишь улыбнулась. - Ты здесь единственный мужчина. *** После нескольких часов на скоростной яхте, продуваемой всеми ветрами, они прибыли в мокрый серый город, опять же, продуваемый всеми ветрами. Гильгамеш слабо представлял себе, как будет выглядеть вечернее торжественное шествие в этом промозглом слякотном городишке. Единственное что пока радовало – отель. Заказчик зарезервировал им номер в Carninal Palace, в одном из лучших отелей. Имирес была счастлива, вероятно, по той причине, что ей достался общий номер с Алекс. Алекс и Каприда выглядели не столь довольно. Заявив, что здесь весьма вычурно, Каприда, взяв Имирес, убежала по магазинам. Алекс прилипла к окну. Скинув меховой жилет, она осталась в свитере, который, как знал Гил, был мокрым. Девушка всю дорогу простояла на палубе. Видимо, ей нравились ледяные морские брызги. - Советую тебе переодеться, иначе ты заболеешь и выйдет так, что с обязанностями защитника я не справился. - В состоянии о себе я позаботиться сама. Гильгамеш, нашедший бар в гостиной, выудил бутылку вина. - Выпьем? - Я не пью. Пожав плечами, Гил наполнил бокал. После второго бокала король почувствовал острый недостаток внимания. Оглядев роскошную гостиную в ало-золотых тонах, Гил вновь обратился к девушке. - Вот это покои, достойные короля. Как тебе здесь? - Излишне вычурно. - Так тебе интерьер не по нраву? А я уж начал думать, что я тебе не нравлюсь. - Да, ты мне не нравишься. Вино пошло не в то горло; коротко кашлянув, Гильгамеш вперился взглядом в спину девушки. Никто ранее, а тем более женщина, не смел говорить ему подобное. - Что ты сказала? Алекс повернулась к нему, пристально вглядываясь в лицо. - Ты помнишь битвы те, в которые ты призывался ранее? - Разве не является общеизвестным факт, что… - Ты помнишь? - Да. Алекс отошла от окна и присела на подлокотник дивана, стоявшего напротив дивана, на котором восседал Гил. - Тогда скажи мне, король Героев, себе бы ты доверял? Гильгамеш издевательски изогнул губы. Этот разговор начинал его раздражать. - Какая необычайная осведомлённость. А я был уверен, что Кирей тщательно следил, чтобы наши тайны не вышли наружу. - Но вышло так, что мы, да и не только мы, знаем о ваших деяниях. Не ведом мне замысел учителя, по которому он тебя призвал, но поверь, коли плохое ты замыслишь учинить ему, то… - Учитель? Любопытно. Я что-то не заметил каких-либо магических способностей. Алекс неожиданно резко замолчала. Удивительно, но на её губах заиграла улыбка. Гильгамеш успел уяснить, что подобное бывает не часто. - Успел уже сенсоринг свой пустить ты в дело? Где-то на краю сознания билась неприятная мысль, что где-то Гильгамеш прокололся. Но он не был бы известным гордецом, если бы тут же признал своё смятение. - У тебя даже Цепей я не увидел. - Чудно. Я погляжу, смотреть ты шире не привык. *** И вновь король скучал. Город, что окрасился кровавым светом заката, глаз не радовал по-прежнему, и невозможно было вообразить, что праздник этот славится своею пышностью. Каприда, что талант к шитью имела, накануне дома пыталась уговорить его пошить костюм для карнавала для него. Целый час потребовался Гильгамешу, чтобы убедить женщину в том, что его королевская броня имеет вид не менее роскошный. Единственное, в чём он пошёл на уступки, это закрывающая всё лицо золотая маска, через прорези для глаз которой он сейчас наблюдал за сборами женщин. Маленькая Имирес походила на торт. Её пышное платье, отделанное кружевами, было пошито из плотного материала. На её плечи был накинут шерстяной жакет очень красивой кружевной вязки. На голове у неё была беленькая шляпка, но поверх был накинут белый палантин, который спускался на плечи, спину и завязывался под подбородком. Укутав дочь от зимней стужи, сама Каприда не стала отказываться от роскошного наряда. Её платье было выделано более искусно, как подобает женщине её возраста и статуса. Платье нежно-розового цвета было довольно простого прямого кроя с длинным рукавом, но было обшито розоватыми перьями, стразами и тканевыми цветами. Простые атласные перчатки закрывали руки, шею же закрывало широкое колье из крупных жемчужин розового цвета. Такими же жемчужинами был отделан высокий воротник платья. Её белоснежные волосы были распущены, но поверх них был одет вычурный головной убор, отделанный жемчугом и стразами, и теми же тканевыми цветами, что на платье. Убор имел высокое навершие из целого веера пышных белоснежных перьев. Сейчас Каприда была занята тем, что прикрепляла к убору глухую белоснежную маску. Имирес, к недовольству Гила, отвлеклась от него, восхищённо разглядывая мать, кружащуюся у зеркала. С улицы послышались тонкие, едва уловимые слухом, звуки торжественной музыки, постепенно нарастающей по мере приближения торжественного шествия. Каприда, в последний раз крутанувшись у зеркала, крикнула Алекс: - Алекс, пора выходить! В отведённой для Алекс и Имирес комнате что-то грохнуло, стукнуло и лишь после этого ручка поползла вниз. Каприда была очень талантливой швеёй - как сама она успела обмолвиться, у неё есть небольшой магазинчик с одеждой пошитой её рукой. И верхом её таланта было ощущение клиента. Как шли, пусть несуразные, но роскошные наряды ей и Имирес, так шёл простой, но благородный наряд Алекс. Для Алекс было сшито простое закрытое платье из тёмно-фиолетового атласа, который будто стекал с её осанистой фигуры. Пышная юбка в пол, высокая горловина, пышные рукава фонарики, но вниз от локтя рукава облегали руки. Украшений было немного: белоснежный широкий кружевной пояс вокруг талии и широкий керамический браслет, покрытый бело-серебристой глазурью. Длинные волосы её были распущенны, и только у лба придерживались ниткой чёрных бусин. Широко улыбнувшись, Каприда подхватила с трельяжа чёрную ажурную маску. Алекс пришлось присесть, чтобы Каприда сумела дотянуться и завязать бант маски на затылке. Дождавшись, пока Алекс поднимется с места, та огладила платье на её бёдрах. - Просто восхитительный фасон. Надо будет пошить такие для магазина. Алекс мягко улыбнулась, отбрасывая с лица упавшие волоски. Ещё одна странная особенность её облика. В первый раз Гильгамеш подумал о ней, как о золотой. Благородное сияние в ней и в самом деле было. Но было бы достовернее назвать её чёрной. Чёрные волосы, тёмные глаза, чёрные цвета в одежде. Маникюр был чёрных цветов. Такой, как сейчас, он очень любила - чернённый матовый ноготь был глянцевым лишь на отпущенном кончике. Ранее, довольно давно, Гильгамеш отметил ещё лично для себя, что тех, в ком есть сила, можно узнать даже в самых простых одеяниях. Сквозь блеск бриллиантов или сквозь нищету рогозовых плащей видна порода, стать и благородство тех, кому это истинно присуще. Звук нарастал и уже буквально гремел под окнами. Каприда, весело рассмеявшись, схватила Алекс и Имирес за руки и помчалась вон из номера. Гил, сделав было оскорблённую гримасу, быстро сообразил, что, раз его оставили без внимания, то и до обиды его никому не будет дела, и поспешил за ними. Не то чтобы он собирался осуществлять просьбу Мастера, да и защищать женщин пока было не от кого, но он не собирался упускать возможности повеселиться. И если дело с карнавалом обстоит именно так, как рассказывала Алекс, то веселье ему гарантировано. Улица была заполонена пёстрой толпой, медленно куда-то продвигающейся. Уже далеко впереди виднелась сопровождаемая им троица. Каприда гордо шла впереди, Имирес крутилась волчком в танце, держась за руку Алекс. Вскоре выяснилось, что мнение северянки по поводу последнего торжества перед Великим постом было абсолютно верным. То там, то здесь вспыхивал нездоровый пьяный смех, в толпе потихоньку ходили стеклянные бутылочки, и Гильгамеш был готов отдать все свои сокровища, если хоть в одной из них была вода. Несмотря на довольно ранний час, парочки, явно не так давно знакомые друг с другом, отделялись от процессии и скрывались в многочисленных улочках города. - Красивый костюм, сэр! Гильгамеш обернулся к девушке, кричавшей ему в ухо. Золотая блондинка с загорелой кожей, что удивительно для нынешнего сезона. В отличии от многих, её миловидное лицо не было скрыто маской. На ней было пышное платье чёрного цвета, расшитое серебристой нитью, а на голове был остроконечный колпак. Девушка протягивала ему бутыль с какой-то зеленоватой жидкостью, приняв которую, Гильгамеш ощутил разливающуюся в груди острую пряность. - Не думал, что на подобных мероприятиях разрешены горячительные напитки. - Официально – нет. Но какое же тогда веселье? Лишь изредка в толпе виднелись белые перья или блеск тёмно-фиолетового атласа, всё реже и реже в толпе мелькала кружащаяся в танце Имирес. Но золотоволосая не отступала ни на шаг, изредка прикладываясь к бутылке и пристально разглядывая Гильгамеша. - Ты явно не местный. Откуда приехал? - Из Германии. А ты… - Венецианка. Знаешь, а здесь есть хорошее местечко, чтобы уединиться. Король приложил немало усилий, чтобы не выдать своего изумления, несмотря на маску. Дивное время. В Уруке требовалось самому идти в храм, чтобы выбрать блудницу. Здесь же блудницы сами себе находили клиентов. А ведь она не то что имени его не знает, она не видит даже его лица. - Да ладно тебе, я не проститутка. Просто хочется развеяться в праздник. На миг мелькнул далеко впереди тёмно-фиолетовый атлас. Какой-то смугленький брюнетик выдернул Алекс из толпы и потащил было в ближайший переулок. Забавно было после наблюдать, как обиженно надуваются губки паренька, когда Алекс молча выдёргивает свою руку и возвращается к толпе. - Развеяться? И ничего за это не получить? Девушка рассмеялась. Пошло. Пьяно. - Ну, оставь на память какой-нибудь сувенирчик. Пошли. В переулке пахло сыростью, но - неужели именно для этих целей? - было необычайно чисто. Но было ужасающе холодно: ему, южному жителю, здесь было ещё более некомфортно, чем в холодной, но сухой Германии. - Проклятье! Как это железо снимается? Пальцы девушки нетерпеливо заскользили по металлу доспеха, выискивая хоть какую-нибудь застёжку. Правителя Урука это порядком позабавило. Её нетерпеливость и её сноровистость, голод, всё это было забавно. - И часто ты так развлекаешься? Превозмогая омерзительное ощущение холода, Гильгамеш отстегнул нагрудник. К счастью, он догадался пододеть под доспех алую фланелевую рубаху, выданную ему Алекс. - Последние пять лет в течение всего карнавала. - И за сегодня у тебя я… - Ты пятый. - Так не пойдёт. Кажется, девушку ничуть не смутило омерзение, прозвучавшее в голосе случайного любовника. Подняв на него чёрные глаза, она пожала плечами и стянула пластины, закрывающие таз. Вот только до этого Гильгамешу казалось, что глаза у девушки голубые. Запустив руку в брюки, девушка обхватила член короля. И тот был абсолютно не удивлён абсолютным отсутствием возбуждения. С каждой минутой блондинка привлекала его всё меньше и меньше. Она не казалась ни миловидной, ни весёлой и беззаботной. Лицо её выражало похоть, но сквозь дикую жажду проступала утомлённость. То, как эта девушка, стоявшая на коленях, облизывала головку едва возбуждённого члена, то, как глубоко она заглатывала, та чёткость и ритмичность её движений, всё то, что так раздражало. Больше и больше, вплоть до отвращения. Когда спустя долгое время наступило долгожданное облегчение, Гильгамеш не почувствовал никакого удовлетворения. Голод, постоянно обуревавший привыкшего к безотказности правителя, не был абсолютно удовлетворён, а, казалось, разрастался ещё больше. Неожиданно резко навалился жуткий голод, жажда, утоляемая лишь пряными винами, и вожделение. И слабость. Король чувствовал себя утомлённым, будто вкусил разом всё то, чего желал. Или участвовал в утомительный битве. Приведя себя в порядок, Гильгамеш призвал из сокровищницы старинную вавилонскую монету - сувенир весьма ценный -, и кинул её всё ещё стоявшей на коленях девушке. Выглядела она не менее утомлённой, чем ощущал себя король, но губы её кривились в улыбке. Ощутив на себе взгляд любовника, она медленно подняла лицо. - Соблазнительный… смертный? Нет… ты не человек. Девушка тянула свои руки к королю, который судорожно взывал к своему разуму, вернее, проклинал его. По крайней мере просканировать ауру девушки он мог бы и заранее. Но не догадался. И сейчас это нечто с человеческим лицом взирало на него жёлтыми глазами, чёрными же были её белки. Ощущение слабости мгновенно слетело с короля. Но нахлынуло ощущение опасности. Этот смрад, предшествующий беде, наполнял все улицы города. Выбежав из проулка, Гильгамеш понял свою ошибку. Процессия ушла далеко вперёд и вверенные ему остались без защиты, а чутьё кричало, что опасность рядом. Приказав самому себе думать, Гильгамеш потряс головой, скидывая ослабевающее наваждение. Алекс, Алекс говорила, что они пойдут к центральной площади города, и только потом в главный порт. И скорее всего они пока ещё должны быть на площади святого Марка. В считанные секунды преодолев небольшое расстояние до площади, Гильгамеш замер, прикидывая, что делать дальше. Процессия удалялась с площади, если подключить сенсоринг, то можно найти женщин меньше чем за минуту. Но… сегодня боги за что-то были к нему благосклонны. Высокая фигура прижималась спиной к колокольне святого Марка. Алекс сняла маску, подставив лицо прохладному ветру, глаза её были прикрыты а ноздри хищно раздувались, улавливая тонкие ноты смрада. Резко распахнув карие глаза, девушка оторвалась от стены и кинулась бежать к центру площади, либо отрываясь от кого-то, либо создавая диапазон для атаки. Платье, продуваемое ветром, предательски обернулось вокруг бёдер, и, запутавшись в нём, девушка рухнула на колени. И тогда Гильгамеш увидел то, от чего она бежала. Сначала это была лишь тень, но сгущаясь и уплотняясь она сформировалась… в нечто. Это нечто имело какую-то странную, вытянутую в затылке голову. Или же это был странный шлем, имеющий вместо глазниц длинные костяные отростки. Из под «шлема» виднелась обнажённая челюсть черепа. Руки были человечьи, но костлявые, плечи будто покрыты хитиновыми наростами, а кожа на грудине и животе просвечивала, обнажая все внутренности. Костистые ноги… два пары ног, виднелись в чёрных складках тряпья, скреплённых в подобие юбки. На спине же существа были три пары паучьих лап огромных размеров. Одним своим видом существо вызывало страх, но было и ещё что-то. И это что-то впивалось в сердце костистыми пальцами парализуя всё тем же страхом. - Врата Вавилона! Существо, уже тянувшее руки к девушке, резко отпрянуло. Золотой град стрел осыпал существо до тех пор, пока то не пало, рассыпаясь в прах, добавляя новые ноты во всеобщий смрад. - Алекс, ты в порядке? - Не работает. Остекленевшие глаза девушки смотрели прямо перед собой. Чуть приоткрытые губы едва-двигались, дополняя гримасу изумления, к которой примешивался страх. Гильгамеш, присевший перед ней на колени, схватил Алекс за плечи и с силой тряхнул. - Ты в порядке? Что это за чертовщина. К удивлению Короля Героев девушка рассмеялась. И смех этот был мрачен и торжественен. - "Жёлтая" газетёнка? Глуп тот, кто считает себя одним во всём пространстве. Глуп тот, кто в силу камня верить не желает. Глуп тот, кто ткань миров прорвавши, брешь закрыть не смог. И вот теперь Европу демоны заполоняют.