Театр мистерий

Знакомое ощущение утомлённости, спутавшиеся волосы в хвосте, пропитанный потом светло-розовый топ, блестящий от пота плоский живот и натирающие взмокшие бёдра чёрно-розовые леггинсы. Кроссовки лучше не нюхать. Привычные спутники занятий физкультурой. А тем более в зачётную неделю. Нагрузка плёвая, конечно, но эмоциональное напряжение колоссально. Почему-то физическому воспитанию отведена большая роль, без него на тебя повесят множество "хвостов". Впрочем, её форма позволяла ей без труда сдать нормативы на высший балл. Поднять туловище семьдесят пять раз? Да ерунда. Семьдесят пять прыжков через скакалку за минуту? Раз плюнуть. Прыгнуть в длину на метр восемьдесят пять? Раз плюнуть. Двадцать подтягиваний из виса лёжа? Очень смешно. Двадцать раз отжаться от пола? Потяжелее задания придумать не могли? И бег, бег, бег. Сто метров, пятьсот и две тысячи. Шестнадцать секунд, две минуты, одиннадцать минут. Словно проверяют наши шансы убежать от недовольных заказчиков. Стоя под прохладным душем, Александра мечтала о следующем занятии. Не из-за любви к урокам, конечно. Последний норматив по выбору – плавание. Воду она любила. Да и вообще, все эти нормативы напоминали ей нормы ГТО, которые они ранее сдавали всей семьёй. Чаще всего выбирая именно плавание. И лишь изредка, как и Сита, стрельбу из пневматической винтовки. К слову, о Сите. Её не было. Судя по журналу, вот уже несколько дней. И когда она появилась в аудитории, в группе повисло ненормальное напряжение. За эти несколько дней не было и минуты, чтобы её оставили одну. Рядом постоянно кто-то крутился, приставая с бессмысленными расспросами или праздными беседами. Ладно, были разговоры и важные. К примеру, разговоры о зачёте по культуре речевого общения. Но это всё не то. Ей не могли или боялись сказать что-то важное. До сего момента. Когда к ней в кабинку нырнула Миранда. Прикрыв рот руками, она зашептала в ухо Александре: - Пока тебя не было, наши "золотые мальчики" придумали себе новое развлечение. - Мири, глупость их не интересна мне. Черноволосая красавица громко шикает и выглядывает из кабинки, проверяя, не подслушивает ли их кто. Удивительно, но все девушки старательно намывались уткнувшись носами в пол. - Их глупость и наглость зашла слишком, слишком далеко. Они начитались про венецианские традиции знатных ублюдков в шестнадцатом, кажется, веке. - А, это когда безнравственные и самоуверенные глупцы ходили группами и насиловали припозднившихся девиц? Александра бросила смешливый взгляд на знакомку и лицо её шокировано вытянулось от осознания сказанного ей. Миранда кивнула сугубо для проформы. - Они нашли это забавным. Про Ситу, смеясь, сказали, что «было много крови и слёз». - Но… свадьба. Где? Где она сейчас? - Шарите. Университет из спонсорских денег оплатил ей пребывание в VIP палате. *** Спотыкаясь на высоких каблуках, Александра выбежала из университета. Да, к Сите. Хотя следующим порывом было найти и навтыкать больным ублюдкам. Но приятельница сейчас важнее. - Куда ты так спешишь, что даже обсохнуть не успела? Крепкая рука обвивается вокруг талии, прижимая женское тело к себе. И вправду, васильковое платье в белый горох пропиталось водой с не обтёртого тела и сейчас плотно его облегало. Алая шпилька вонзается в чёрный ботинок. - Держись подальше, иначе рискуешь намокнуть, Гелла. Гильгамеш снисходительно улыбается молодой женщине, отпуская её, перед этим крепко прижав к себе. Вновь воспользовавшись зельем, он мог без опаски гулять по городу и крутиться рядом с Александрой. Всё же женщина вызывает меньше подозрений, чем мужчина. - Так куда спешишь? Александра ехидным взглядом проводила двух студентов, которые едва не свернули себе шеи, глядя на короткую юбчонку Гильгамеша. - Дела возникли. Неприятные. Ступай домой. - Здравствуй, Лекси. На лице Александра отразилась неистовая ярость. Но к окликнувшему её она повернулась, излучая доброжелательность. - Здравствуй, Рудгарт. Давно тебя не видела. - А, появились дела в Англии. Только приехал. Надеюсь навестить вас. Гильгамеш с интересом наблюдал за обратившемся к Александре. Это был молодой мужчина. Весьма привлекательный. Высокий, жилистый и статью напоминавший английского лорда. Белоснежное лицо с тонкими скулами и изящным подбородком. Волосы его были коротко стрижены, едва-едва закрывали шею, и лежали тонкими, слегка завивающимися прядями. Хитро прищуренные глаза были тёмно-зелёными. И, к раздражению Короля, держался он легко и тепло, словно давно знает Александру и тепло к ней относится. Сама Александра с сожалением разводит руками. - Боюсь, что дома тебя не встретят, Рудгарт. Семейство Айнцберн отбыло в Америку. Кивнув с заметным сожалением, мужчина протягивает Александре платок, который она принимает с вежливым кивком. - Опасно ходить на улице мокрой. Могу подвести. - Благодарю. Но мне не далеко. И так сложилось, что мне пора. - Тогда не смею задерживать. До скорой встречи, Александра. Мужчина молча разворачивается и садится в машину, стоявшую неподалёку. Александра спешно идёт прочь от университета. - Раз ты так спешишь, то, быть может, стоило воспользоваться его предложением? - Идти здесь не далеко. За полчаса добраться можно. - Он прав. Ты можешь простыть. Или застудиться. Игнорируя Арчера, Александра шустро пробегала мимо железнодорожного вокзала Банхоф-Берлин-Фридрикстрасса. - Лекси. Звучит свежо. Сладко. - Слащаво. Терпеть сию форму не могу. На счастье, зовёт так меня лишь Рудгарт. - Скажи мне, Лекси, кто этот Рудгарт? - Желал стать он учеником Азазеля. Но я пришла немного раньше. С тех пор делает он вид, что не в обиде. - Быть может, и в самом деле он не в обиде. Александра передёргивает плечами. - Сомнительно. У него был шанс войти в великую семью и тут такая неудача. - Но… Скажи, почему маги почти всегда длинноволосы? - Волосы содержат Цепи. Потому их и не стригут. - А он стрижётся. - Его таланты не велики. Коли верить Мастеру. - Так значит, приди тебя он раньше, учеником был бы он. - Быть может. Но Азазель сказал, что на порог его пускать он не желает. Хоть пару раз бывал в гостях он. - А сейчас они в Америке. Зачем? По губам девушки вновь скользит ехидная усмешка. Страшно некрасивая, с застывшей яростью в глазах. - Они владельцы полумира. Имения их есть везде. Япония, Германия, что имел возможность созерцать. Эмираты, Венгрия, Португалия. Замок, что в Италии, был куплен ими у рода Тосака, с тех пор их неприятие многократно разрослось. Земли есть в Финляндии и Франции, Бразилии, Румынии, Австралии. Принадлежат им штаты Техас, Юта, Алабама. И в каждом есть силы места, что сдаются ими в аренду, что есть источник главный их богатства. - А что за история с семейством Тосака? - Они богаты были. Но ставку сделали на связи. Имущество своё распродавали за камни, получая материал для ремесла своего и надеясь, что маги буду считать себя обязанными им, и тем самым на дружбу их рассчитывая. Они богаты были. И были они глупы. - Ризей про них так и сказал: «Они глупые, поэтому мы им и поможем». - На счастье, Фейв этим заблужденьем не страдает. Я слышала, что она занималась устройством дочерей Дайкенджи, когда он повелел передать их Мато. - Но… - Ты беспокоишься, Король Героев? Нет, они не у Мато. Гильгамеш покосился на Александру. Голос её становился всё глуше и тише, голова её была низко опущена, а лицо закрывали волосы. - Так что стряслось с семейством Тосака? - Токиоми изменял Аои. Как давно? Кто знает. Но Аяме родила Токиоми сына примерно в то же время, когда зашла речь о передаче Сакуры в семью Мато. Был он слабо одарён, примерно, как и отец, а посему его он не признал. Но Сакура скончалась. Рин ушла в Ассоциацию и стала леди Эль-Меллой. Тогда-то он и поднял голову, вскормленный похвальбой Зенджу. Маг в их семействе. Давно такого не было. Он женился на своей кузине – Юи. И вместе они породили Дайкенджи. Он, по настоянию матери, вновь взял женщину из рода Зенджу – Мана Зенджу. Кажется, она дочь родной сестры Юи. Идзуми и Яко родились слабыми. Чему удивляться, если их отец не властен над огнём, стоит только капнуть дождику. - А скоро родится мальчик. Но тебя волнует иное. Александра откидывает мокрые пряди с лица и смотрит в чистое небо. - Дождь. *** Дождь. Живительная благословенная влага сейчас лишила её шанса. Нет, не победить. Хотя бы выжить. Дети её в безопасности и род её продолжится, а ей, значит, пора вернуться к истоку. Конь, поскользнувшись на расхлябанной в дождь земле, или пропитанной кровью, падает, перебивая кость бедра Василисы, всё ещё красивой, пусть и не молодой женщины. В чёрных волосах нет седины. Ими восхищались стоявшие в деревне французы. А уж они слыли знатоками женской красоты. Но не женщин. Тихую деревенскую знахарку они ни в чём не подозревали. Ну а конница дохла от непривычной еды. Ну а песок в порохе так, мальчишки балуются. Рёбра разбились о деревянные ступени по которым ей теперь ползти. Да не обидеться проматерь, сейчас ей хочется покоя. Жизнь была тяжёлой и одинокой. Все боялись. До той поры, пока помощь кому-то не требовалась. Такой их путь. Зато есть детки. Пусть проматерь не гневается. Церкву срубили только прошлым летом и пахла она лесом до сих пор. Этот запах знаком ей с детства. Бабка показывала места силы ей, как только схоронили мать. В овраге, даже не сняв петлю. Но у матери была сила. Да, её сгубившая. А у неё нет. И, как бы бабка ни силилась, всё впустую. Пришедшие незваные не заходят во внутрь. Слышится крик и становится чуть жарче. И в доме Его пахнет не ладаном, а дымом. Отец Михаил пришёл однажды, желая обратить её в свою веру. Говорил, что Он милосерден. Почему-то Василиса верила в это. Болели бока. А нога была обузой. Из-за смога было трудно дышать. Но она улыбается. Она знает, что их Матерь не милосердна. Холодна и жестока. И мести ждать долго не придётся. Надо дождаться зимы. *** - Какое убожество. Надменный голос Короля вырвал женщину из удушающего смога. Откашлявшись, она взглянула на так называемое убожество. Всемирно известная больница Шарите и в самом деле выглядела убого. Громоздкое здание бесхитростной архитектуры с небольшими окнами-бойницами, унылого коричневого цвета. Это унылое убожество возвышалось на много этажей вверх над остальными домами классического, более приятного вида и традиционного вкуса. Больница, пожалуй, вызывала чувства, которые свойственны больнице. Унылости и безысходности. Внутренняя белоснежность, стерильность и запах медикаментов лишь усиливало ощущение. Знакомая картина – суровая тётка за стойкой регистратуры, вызывающая желание даже у спинозников встать и уйти. - День добрый, фрау. Узнать могу ли я, в какой палате Сита Шакти? Взгляд ядовито-голубых глаз скользнул по лицу девушки и пухлые пальцы зашуршали листками. Явно ничего не найдя, быстро перелистывает электронную базу данных, которая, в принципе, должна быть использована первоочерёдно. Видимо, сказывается генетическая память. Впрочем, она сама любитель бумажных носителей. - Седьмой этаж. VIP-палата номер шестнадцать. Правое крыло. Лифт не работает. Вот тебе и двадцать второй век. Если верить отцу, и бабушкам, и дедушкам, считай ничего не изменилось. Поблагодарив женщину, Александра поднимается на седьмой этаж, ощущая незримое присутствие Гильгамеша, ступающего по пятам. Только у дверей палаты в голову приходит мысль, что надо было бы принести с собой что-нибудь. Негоже ходить… нет, не в гости, но с пустыми руками тоже не хорошо. Но с другой стороны, что же она может принести? Цветы? Повод для цветов весьма сомнительный. И всё же, спустя нескольких глубоких вдохов, Александра стучит и заходит. В отличии от белёсой поликлиники оплаченная палата для Ситы была весьма комфортной, пусть и маленькой. Ощущение больницы создавалось только мягкой высокой кушеткой у окна с кремовыми жалюзи и вишнёвым тюлем. Обои в бежево-вишнёвую полоску. На потолке диковинно закрученная люстра, явно дизайнерская. Небольшой столик тёмного дерева, два стула и одно кресло. И Сита. Не яркая экзотическая красавица, а тень себя. С потухшим взглядом, в измятой больничной рубахе. Словно из неё выкачали цвета. А рядом с кушеткой стоял по-прежнему великолепный Алишер, поигрывая брелоком с крупным агатом-пирамидкой. При виде девушки, мужчина вежливо склонил голову. Сита же отвернулась к окну. - Я пришла, как только узнала. Голос её столь жалок не был никогда. Нет, хорошим человеком она себя не считала. Зная про слабость людей, она плевать хотела на незнакомцев, в отличии от отца, который выбрал стезю защиты слабых. Или кары виновных. Но Ситу ей было искренне жаль. И всё же она её знала. И вот когда она примчалась сюда, она совершенно не имела понятия о том, что надо говорить или делать. Впрочем, на выручку пришёл Алишер, который молча взял со стула полотенце и протянул Александре, после чего повернулся к Сите. - Знакомая твоя и не позаботилась о том, чтобы обезопасит себя от простуды. Я провожу её. Дождавшись кивка Ситы, Алишер мягко взял Александру под локоть и вывел из палаты. - Прошу простить её. Она в депрессии. Тем более, ваши знакомцы не больно разборчивы в связях. Ей надо ещё подлечится. Она весьма угнетена. Пройдясь полотенцем по шее и волосам, Александра складывает полотенце. - Что делаете здесь вы? - Я считаю себя обязанным быть рядом с невестой в тяжёлые для неё моменты. Недоверчиво прищурив глаза, Александра тряхнула волосами. - Вы желаете на ней жениться? Даже сейчас? - Вы обо мне одном столь мнения не лестного? Или всем мужчинам так повезло? - Скорее, людям. - Должно быть, это у вас в крови. Алишер растянул губы в ехидной и слегка снисходительной улыбке, давая понять, что он прекрасно осознаёт, с кем имеет дело. - Знать должны Вы, что слава не липнет на мужчин. - Ага, она стояла на коленях и умоляла Райна изнасиловать её. - Должно быть, так он и сказал. Алишер качнул брелоком в пальцах. - Не сомневайтесь даже. Уже он откупился. Но лучше Вам не злиться. Брахман кивнул на трепещущую тень девушки. - И не мстить. Это путь к саморазрушению. А у его души столько долгов и незачётов, что всё его зло отольётся ему многократно. - Буддисты. Вас христиане покусали? - Это вы, язычники, считаете достойным мстить. Но мы оба знаем, что каждый сам отвечает там. Вам лучше пойти домой и успокоиться. Хотите что-то сделать, подумайте, как остановить этих зарвавшихся мальчишек. Или о подарке на свадьбу. Алишер забирает полотенце и разворачивается к двери палаты. - И почему же она станет Вашей женой? - В индийских браках редко водится понятие «любовь». Есть взаимное уважение. Мы создаём семьи, исходя из взаимной выгоды. Мне просто нужна жена из хорошей семьи. Таких достаточно. Равно как и добрых, покладистых. Вот весёлых маловато. А если Вас волнует вопрос девственности, то не волнуйтесь. Её в праве можно считать невинной девушкой. Это моральное понятие. И каким-то самонадеянным мальчишкам этого не изменить. В который раз подивившись восточному мировоззрению, Александра кивает, говоря, что понимает точку зрения брахмана, за что мужчина награждает её мягкой улыбкой и исчезает в палате. Простояв в изумлённом трансе несколько минут, Александра тяжело встряхивает головой и идёт к лестнице. Всё же огромная разница между мужчинами. Когда одни относятся к девственности потребительски и, честно говоря, считают рудиментом, другие всё же еще помнят, что к влагалищу прилагается живой человек. И больно дико на фоне чей-то драмы продолжение самой обычной жизни. Пара глупых школьниц весело шушукаются в коридоре во время медицинского осмотра, врачи снуют из кабинета в кабинет и жалуются на тяжёлую работу: - Мне уже третий день ничего не хочется. Что бы это могло быть? - Должно быть, среда. - Ой, я всё в раздумьях, стоит ли встретится с парнем, с которым я познакомилась в интернете. Представляешь, у него Rolls-Royce тысяча девятьсот тридцать второго года! - Главное, убедись, что он не первый его владелец. - Почему я должна перебираться в общую палату?! Вы знаете кто мой муж?! - Фрау Тосака, успокойтесь. Из-за Вашего мужа, который задолжал оплату отдельной палаты вот уже на два дня, Вы и перебираетесь в общую палату. Но не волнуйтесь, это ненадолго. Вам рожать со дня на день. Если бы не проходящий мимо медбрат, Александра точно бы кувыркнулась с лестницы. Тосака? Неужели? Заглянув в коридор, Александра наблюдала сухощавую женщину с бледно-золотыми волосами, сохранявшую спокойствие несмотря на размахивающую руками макаку в лице госпожи Тосака. Или Зенджу. Ожидая увидеть перед собой что-то вроде покорной, но милой, несмотря на обыкновенность, Аои, Александра чувствовала, как расходится картина ожиданий с реальностью. Да, как и Аои, она была обычной. Стандартная японка. Темноглазая и черноволосая, со светлой кожей, маленькая и хрупкая. Даже симпатичная. Но подобное поведение ожидаемо от представительницы узкой группы женщин, чья классификация сокращается до двух букв. Она манерно-раздражённо закатывала глаза, размахивала руками и кричала на весь коридор. Хотя, веди она себя как традиционная японка, Александра прошла бы мимо, не заметив её. - Позвоните моему мужу! - Почему бы Вам самой не позвонить ему? Из кармана халата тут же извлекается телефон и нажимается кнопка вызова. Но за чередой долгих гудков слышится лишь пустота. И во второй раз. И в третий. - Я позвоню с Вашего телефона. Не дождавшись никакой реакции, Мана уходит по коридору дальше, а вслед за ней уходит и женщина - видимо, заведующая отделением. - Ты не спешишь домой? В голосе Гильгамеша, звучавшем над ухом, слышалась заинтересованность. Недолго думая, Александра спешно подошла к двери палаты и дёрнула дверь на себя под смех Гильгамеша. В палате девушка встала за дверью, чтобы видно её было не с самого порога. - Желаю я в глаза смотреть той, что по нелепости матерью зовётся. Хмыкнув, незримый Гильгамеш застывает у стены, от которой превосходно видно и Александру и койку госпожи Тосака. Предвкушая яркое зрелище, Гильгамеш возбуждённо оглядывает комнату. Палата по размеру чуть больше палаты Ситы, но мало чем отличимая от обычных палат. Такая же белая комната с зелёными шторами на окне. Кушетка, и столик со стулом. Чистая и безликая. Быть может, ей по вкусу именно уединение? Долго ждать обитательницу палаты не пришлось. По коридору разносилось грозное шарканье тапочками: - Я же говорила, что он слишком занятой человек! Вечером будут деньги! Всё! Не трогать меня до утра! Дверь открывается едва ли не с пинка, едва не пришибив Александру, и захлопывается с грохотом. Мана садится на кушетку и отпивает воды из стакана, положив руку на живот. И только после этого замечает, что в палате находится посторонний. - Что Вы здесь делаете?! Уходите немедленно! - Нет. Женщина изумлённо округлила глаза, глядя на спокойно смотрящую на неё девушку, спокойно сложившую руки на груди и абсолютно не внимающую ей. - Я позову медицинский персонал! - Сомнения меня терзают, что на помощь Вам придут. Благодарить за то Вам стоит лишь себя. - У Вас большие проблемы! Вы знаете, кто мой муж?! Александра подавила зевок. Должно быть, ей с детства вбивали в голову историю про вес семейства Тосака в магических кругах. И она, наивная, верила. Но не одни Тосака такие. - Лорд Азазель фон Айнцберн – мой учитель. И Вашего супруга нечего боятся мне. Глаза женщины вновь округлились. Её рука тут же оказалась в кармане халата и она явно усиленно тыкала в тревожную кнопку, вызывая мужа. - Вы не посмеете мне навредить! Мой муж сотрёт вас в порошок! Поморщившись от непрекращающегося крика, Александра ехидно улыбнулась. - Избавьте меня от унижения такого. До Вас мне дела нет. - Тогда… что Вы здесь делаете? Полюбовавшись обескураженностью женщины, которая явно недоумевала, как это до её важной персоны дела нет. - Любопытно было мне взглянуть на производство корма для червей. Женщина зло оскалилась, превращаясь из милой скандалистки в гамадрила. - Это обычное дело в семьях магов! - Более такого не было. Должно быть, знают маги про контрацепцию. - Контрацептивы могут не сработать! - Господи, прости. В утробе плод сгубить гуманнее, чем на жизнь такую обречь. Макака гневно топнула ногой, не забыв нежно сложить ручки на животе. - Ни я, ни мой супруг не убийцы! Многозначительно помолчав, Александра выпрямилась. - Ты знать должна, как тот единственный, что за Сакуру вступился, страшно умирал. Ты знать должна, что черви, в тело женское проникая, прогрызают плеву девственную и питаются плацентой и сексуальной энергией, выжигая нервы. Девочки твои её не старше. Хотя, Зокен слишком занят был, чтобы их принять. Приют им дали те, кто ненависть свою смирил ко всему роду Тосака, чтобы обрести детей. Бросив взгляд на поднявшуюся в шоке женщину, Александра вышла из палаты. Морально она испытывала колоссальное удовольствие от шока Маны, который вскоре перерастёт в ярость. Увы, это меньшее, что она может сделать и остаться безнаказанной. А в уме она всё равно взывает к властительнице судеб. *** - Сегодня просто день приключений. Гильгамеш насмешливо оглядывает вздрогнувшую от звука звонящего телефона девушку, которая усердно роется в сумке в поисках его. А ведь они только-только дошли до остановки, чтобы поехать домой. На экране высвечивался неизвестный номер. - Да? - Александра, добрый день. Как ваше настроение? Поднапрягши память, Александра припомнила, что этот голос принадлежит Максимильяну Миа – ювелиру в торговом центре Айнцбернов. - Максимильян, день добрый. Чем могу помочь? Чуть помявшись, явно не ожидая такой конкретики, Максимильян вновь живо заговорил. - Фрау Айнцберн заказывала серьги. Вы можете приехать и забрать их? - Через полчаса прибуду. Скинув вызов и тяжко вздохнув, Александра разворачивается прочь от остановки. - Что-то срочное? Гильгамеш был откровенно чем-то недоволен. Впрочем, это последнее что волновало девушку. Он ей не нравился, что она не считала должным скрывать. - Быть может, ерунда, о которой можно и забыть, но лучше сделать сразу. Гильгамеш более с ней не заговаривает. Ни в автобусе, ни в торговом центре. И в мастерскую ювелира он не заходит, наблюдая за ними сквозь стекло. - Александра, и вновь здравствуй, прекрасно выглядишь. - Благодарю, герр. Где заказ Каприды? Максимильян откидывает крышку футляра, лежащего у него на столе, демонстрируя серебряные серьги с жемчугом. - Мастера настоящего работа. Девушка забирает футляр и убирает в сумку и переводит взгляд на мнущегося мужчину. - Как долго не будет их в Берлине? - Каприда приболела. Надеются, в поездке её здоровье поправить. Александра тяжело сглотнула. Нет, легче Каприде не станет больше никогда. Срок её отмерен. - Должно быть, Вам одиноко одной в особняке? Девушка тяжело вздыхает. Ей было бы куда как спокойнее, если бы она и вправду была одна, а не сталкивалась на каждом повороте с Арчером. - У меня пора экзаменов. Нет роскоши подобной у меня – скучать. - А если я приглашу Вас в кино? - Зачем? Максисильян удивлённо посмотрел на неё, перед тем, как смущённо опустить взгляд. - Вы мне нравитесь. - Считаю я, что тратить время на мужчину надо, когда планируешь пойти с ним под венец. Но семьи, как бы не желалось мне, не выйдет. Я… себя продолжить не могу. Максимильян стыдливо опустил взгляд, разглядывая носки ботинок. Смущен и стыдится. Сущее дитя. И ведь её он старше. Скользнув взглядом по мастерской, взгляд девушки зацепился за любопытную вещь. - На саксофоне вы играете? Как давно? - Недавно. С тех самых пор, как сосед начал занимать моё место на парковке. Он улыбнулся. Но странно. Взгляд его был влажным и пальцы его подрагивали. Ровно минуту назад он был куда как спокойнее. Вздохнув, мужчина отшатнулся от неё и, о, ужас, теряет сознание. От столь неожиданного поворота событий, Александра растерянным взглядом скользит по мастерской. И каменеет, глядя в ювелирное зеркало на стене. Женщина в нём. Но не она. Обнажена, и кожа её лилового цвета, а глаза чёрно-жёлтые Голова её рогатая пылает пурпурным огнём. Всего-лишь взмах ресницами и в зеркале нет никого. Показалось? Но Максимильян в себя не приходит. Не бросать же его? Решение приходит спонтанно. Механически выхватывает бутылку с водой из сумки и набирает глоток воды в рот, приподнимая Максимильяна, фиксируя его голову. Слишком интимно. Но мысль приходит поздно, когда губы касаются губ и вливают воду. Но мужские губы неожиданно прижимаются чуть плотнее, сминая женские, прежде чем Александра успевает отстраниться. Нет, за подобное своеволие она не злится. Пожалуй, его даже жаль. - Лёд обжигает больнее огня. Но, умоляю, бойся меня. *** Недовольство Гильгамеша ощущалось кожей. Казалось, что позвоночник переломится от тяжести взгляда его. А громкость его пыхтения могла смело конкурировать с поездами начала века двадцатого. Эффект, так уж вышло, его недовольство не возымело. Девушка была крайне увлечена измышлениями. Одновременно думалось о многих вещах. О зачёте по культуре речевого общения. О том, как помочь Сите. И о мести Райну. Последняя мысль изредка прерывалась на внушение себе всепрощающих идей. Тем не менее, быстро сметаемых волной ярости. Злобно кинув сумку на кровать и услышав грохот и звон, Александра утомлённо вздохнула и опустилась на колени перед опрокинутой шкатулкой с украшениями. Дешёвая, из пластика чёрного цвета с серыми цветами и объёмными аппликациями из цветов и бабочек. Единственный сохранившейся подарок от бабушки. И сейчас разбившийся вдребезги. Вспомнила шкатулку самой Валентины - восьмиугольная, деревянная на замке и с музыкой. Старинная, из двадцатого века. Подавив приступ зависти, Александра начинает собирать бижутерию и те немногие ювелирные изделия, собрав так кстати попавшимся под руку гребнем с летучей мышью. Гильгамеш, уже принявший мужское обличие, всё так же продолжал сверлить спину взглядом, в то время, когда девушка ползала у кровати, собирая пластиковые побрякушки. Сделав в голове отметку, что теперь надо приобрести новую шкатулку, сваливает на комод свои девчачьи побрякушки, отмечая, что чего-то не хватает. Спохватившись, вспоминает, что всё же был ещё один подарок от бабули. Не ей, а Рогнеде. И лишь по той причине, что он слишком стар и Валентине не шёл. Порывшись у кровати и ничего не найдя, ловко ныряет под кровать и выуживает старинный широкий браслет из ажурного золота с россыпями огненных опалов и солнечных топазов. Осмотрев старинную семейную реликвию на целостность после падения, Александра, было, поднимается на ноги, но рука Гильгамеша хватает её за запястье. - Откуда он у тебя? Голос Гильгамеша кажется спокойным и тихим. Но его вкрадчивость предвещает бурю. Александра, стараясь не врезать ему с разворота, так напряжён был сегодня день, неспешно поворачивается лицом к нему, не вытягивая своей руки из его. - Он принадлежал моей семье поколения многие. Владела им мать матери моей. Гильгамеш чуть сильнее сжал запястье. - Я подарил его одной женщине. Давно. Ещё в Уруке. - Навряд ли это он. Прошли не года и не столетия. Тысячелетия минули. Взгляни, как молодо сияют камни, и чернение на золоте свежо. Резко подхватив Александру под подбородок, Гильгамеш вновь принимается оглядывать её лицо. Впечатление, что произвела она впервые на него, он попытался вызвать, вновь отмечая множество схожих черт. Стать и жесты, что присущи, пожалуй, особам крови благородной. Манера речи, взгляды, чернь волос. - Скажи мне, дочь богов, считаешь ли ты богов бессмертными? - На то они и боги. Нюанс лишь мне один известен. Пока в них верят, есть они. А нет, то в небытие пребывают. Но стоит только с бубном поплясать, как вновь живо божество. - А Морана? - Она лицо одно из многих смерти. И себе бессмертие она на веки обеспечила, себя продолжив в нас. - Как стар ваш род? Гильгамеш отпустил руку, которую до этого неистово тряс, услышав хруст. Поморщившись, Александра потёрла запястье. - Лебедь мы считаем первой. Даты я назвать тебе не в силах. Но, вероятно, видеть она могла идолов, плывущих по реке. - Чего? - «… Повеле кумиры испроврещи, овы исьцы, а другия огневи предати ». И Перуна сплавили по Днепру. И не его одного. Капища были по всей Руси. Год девятьсот восемьдесят восьмой. Вчера им молилися усердно, а завтра бичеванию предают. - Каким годом ныне датируют моё правление? - Если и не считают тебя фигурой сугубо сказочной, то правление твоё давно забыто. Прошло два тысячелетия и нашей эры. И два до нашей. Четыре тысячи лет назад ты жил. Сделав несколько шагов назад, Гильгамеш задумался, что-то высчитывая. - Не мог быть ваш род древнее? Или… способны боги сквозь время проходить? Александра отворачивается и кладёт браслет на комод. - Вопросы странные ты мне задаёшь. Ведь сам ты в родстве с богами. Но, да, то существа – есть сам мир. Мир присутствует везде. Вчера, сегодня, завтра. *** - Это она! Прыгающий свет от фонарей выцепил шатающуюся фигуру, бредущую по пустынной трассе. Потребовалось немало времени, чтобы найти её, к счастью, живую и невредимую. Только взгляд хищных глаз был бездумнее, чем обычно, да и смердела сильнее обычного, так как за эти дни всю нужду справляла она под себя. - Фрау Краузе, вы узнаёте меня?! Виктор встал перед бывшим Мастером Берсеркера, закрывая ей дорогу. Но женщина, словно не замечая его, брела вперёд, заставив отшатнуться крепкого мужчину. - Всё в порядке, деточка. Дитлинд, подавив брезгливость, приобняла Изабеллу за плечи и мягко сменила направление её движения. Кажется, это возымело эффект на разум женщины, которая спокойно села в машину на заранее подстеленный бумажный пакет. Дома она спокойно приняла помощь в водных процедурах и покорно легла спать. - Нам придётся искать нового охранителя. Дитлинд уныло кивнула, глядя в окно. В библиотеке Ананербе было особенно уютно по вечерам. Приглушённый свет и запах старых книг. Пожалуй, даже романтично. - Вы считаете, что она не оправится? - Фрау, Вы много знаете о Тени? - Это мир духов. - А так же демонов, которые только и жаждут, чтобы заполучить возможность проникнуть в реальный мир. И они тяготеют к магам. Даже если Изабелла устояла против кого-нибудь, то это явно на неё повлияло. Демоны паразитируют на людских слабостях, питаясь энергией людей. - Если только она встретила там кого-нибудь. - Меня, Дитлинд, смущает активность демонов, что наблюдается с зимы. Я слышал, что экзорцисты находят себе работу уже каждый день. Я планирую утром показать Изабеллу Наблюдательнице. Экарт отходит от окна, чтобы сесть в кресл, напротив Германа. - Не думаю, что она окажет помощь после выходки Изабеллы. - Она уже согласилась. Я ей позвонил. Утром я пойду на службу. Тихо зазвенел колокольчик, знаменуя приход посетителя. *** День был плох. Несмотря на отметку о сдаче культуры речевого общения, настроение находилось в самых низах. Преподаватель уделял внимания куда как больше положенного, пару раз проскользнувшему русскому акценту. И, явно поощрённый смешками богатеев с задних рядов, пустился в пространный монолог о слишком большом куске каравая. Потом Райн с дружками зажал в уголке раздевалки, с наглой мордой бурча какие-то пошлости, которые, по всей видимости, должны были сбить её с ног своей оригинальностью. Увы, она знала, что если он не возьмёт, то никто ему не даст. Но ему, кажется, это было за честь, так как вёл он себя нахальнее обычного. Всю дорогу до дома приходилось давить в себе желание вернуться и проломить ему башку шпилькой. Сбросить напряжение можно было в тренировочном зале. Но ноги понесли в просторную залу на втором этаже. Вернее, в тренажёрный зал с зеркальной стеной. После порыва отшатнуться, Александра пристально взглянула на себя. Несмотря на деловое обличие – белая рубашка и чёрная юбка с запахом, вид у неё сейчас был устрашающий. Глаза потемнели едва ли не до черноты и метали молнии, губы подрагивали от ярости, а лицо было меловым, несмотря на смуглость. И что? ЧТО? Что её здесь может успокоить? Взгляд метнулась к вело-тренажёру, к беговой дорожке и гантелям. Смешно. Хотя вот скакалкой вполне возможно отхлестать Райна. А вот музыкальный центр… Есть способ, пожалуй, мирный самый. Музыку она всегда любила. Быстро перебирая пальцами по консоли, она выбирает то, что ей по нраву. Корпус плавно выгибается под эротичный ритм ударных и хриплый тембр самого сексуального голоса прошлого века: «Stand up You`ve got to manage Iwon`t sympathize Anymore». За ней наблюдают. Это ощущалось с первых тактов музыки, ещё до того, как она распустила волосы. На расстоянии ощущался этот голодный взгляд. Твои губы уже пересохли? Ты скользишь по ним языком вновь и вновь? Ты жаждешь скользнуть языком по моей шее? «You`re alright There`s nothing wrong Self-sufficience please! And get to work». Пальцы неспешно скользят по пуговицам, расстёгивая рубаху, но не выправляя её из юбки. Чёрные волосы взметаются в воздухе в такт в музыке, подчиняясь извивающемуся в танце телу. Поворот, и пуговица на юбке расстёгнута и теперь в руках просто прямоугольник бесполезной ткани. «You`re on your own now We won`t save you Your rescue-squad Is toо exhausted». Присесть и спустить рубашку с плеч. Ты смотришь? Истекаешь слюной? И не только слюной? Смотри. Большего ты всё равно не получишь. «And if you complain once more You`ll meet an army of me Andifyoucomplain once more You`ll meet an army of me ». Скинув рубашку, губы Александра растягиваются в хищной улыбке. Фея в ажурных чулочках и кружевном корсете белоснежного цвета хранила свои страшные тайны. И, о, да, обидчики непременно встретятся, непременно познакомятся с её армией. Раздаётся трель телефонного звонка. И пока Гильгамеш истекает слюной, Александра пробегает через пол дома и отвечает на звонок, слушая сбивчивый голос, раздавшийся, едва только подняли трубку. - Да, Фейв? *** Она была здесь ранее. С виду маленькое здание классического стиля, окружённое современными лавками не в самом популярном квартале. Но там самая настоящая кладезь тайн и знаний. Была. У обугленных окон стоят, нет, не огнеборцы, а шкафообразные святые отцы в сутанах и распятиях на груди. Если приглядеться, то одеяния их сплетены из кевларовых нитей, а в карманах наверняка припрятаны антимагические амулеты – неизменные помощники тамплиеров. В окне показывается Фейв и рукой подманивает Александру. Святые отцы, неодобрительно глянув на неё, расступаются, давая дорогу. Ну а что? Её не предупреждали, что намечается серьёзное мероприятие. Да и хлопковый васильковый комбинезон в чёрный горох не выгулян. Ладно хоть догадалась обуть разношенную пару алых лодочек, иначе на пожарище переломала бы все ноги. Фейв показывает пальцем на неясное нечто. - Узнаёшь? Первое, что привлекло внимание женщины, это выглянувший из рукава робы серебряный браслет с бриллиантовыми каплями по цепи и в центре с листьями-изумрудами. Определённо отсылка к глазам храмовницы. Которая спешно одёргивает рукав. Ведь это излишество. И только потом в кучах пепла становится замечен череп. - Бедный Йорик! Я знал его, Горацио. Это был человек бесконечного остроумия, неистощимый на выдумки. Он тысячу раз таскал меня на спине. А теперь это само отвращение и тошнотой подступает к горлу. Здесь должны были двигаться губы, которые я целовал не знаю сколько раз… Фейв посмотрела на Александру как смотрят на не самых умных людей. Пришлось собраться. - Два тела здесь. Два праха. Судя по костям, то муж и дева. - Дева – Дитлинд Экарт. Глава «общества Туле». Была. Ранее с орденом не пересекалась. Характеризовалась как разумная женщина-учёный. - Экарт. Дитлинд Экарт. Отношение имеет она к Дитриху Экарту? - Его прямой потомок. А второго ты знала. Вернее, встречала… - Герман Вирт. Глава библиотеки Ананербе. Александра присаживается около обугленного скелета. - Жаль его. Он был… обычен. - И связывался со мною накануне. Тяжело вздохнув, Александра поднимается. - Зачем? - Изабелла вернулась из Тени. И он хотел просить меня её проверить. Хотел прийти на службу. Но не пришёл. И на следующий день. - И кости здесь лежат никем не найденные? - Нет. То дело внушения. Оставили для нас, чтобы мы нашли хоть что-нибудь. Грегор, покажи. В здание вошёл суровый мужчина поистине исполинского размера. Его огромная пятерня нырнула во внутренний карман сутаны и вытащила сложенную карту Берлина, исчерченную множеством лучей. Чистым остался только район на юго-западе города – Далем. - Мне кажется, что кто-то гадить не хочет в доме. Фейв кивнула. - Скорее всего. Ведь место и в самом деле уютное. Музейный центр, Свободный университет. - И виллы частные. Есть где поискать. Ты мне не просто так карту показала ведь? Грегор, убрав карту, выходит. Фейв, проводив его взглядом, вздыхает. - Мало кому из нас нравится Война. В особенности Тамплиерам. Маги не должны так себя вести. Ровно как и Церковь не должна покровительствовать магам, которые прячутся за католицизм. Это… лицемерие. - То не есть причина для помощи мне. - Ну… мы подумали, что раз это война магов, то пусть и разбираются маги. Тем более Дайкенджи – фаворит этой гонки, сейчас немного занят. - Сказать ты хочешь, что в Далеме скрывается ещё один участник? Фейв кивает, нервно теребя браслетик. - Он англичанин. Из знатного рода Эль-Меллой. Но из младшей ветви. Внук Райнес Арчисторт, которая могла бы, если бы не Вейвер, стать главой дома Эль-Меллой. - А Эль-Меллои дружны с искусством демонологов. Что ж, займусь я этим. Тем более, что игрушки его не раз вторгались в жизнь мою. Могу спросить тебя я? Помедлив, храмовница кивнула. - Чем так занят Тосака? Ему на блюде преподнесть должны всё, что ведомо о Мастерах. Фейв робко улыбнулась. Вряд ли она с симпатией относилась к главе рода Тосака. Но явно роль играло отношение самой Церкви к Тосака. - Он не любит марать рук. Даже… избавиться от его дочерей было приказано мне. Но сейчас, прости, Господи, он получил по заслугам. Его сын родился без Цепей. *** - Гора породила мышь, Александра. Стемнело уже давно, а Далем пройден раз пять вдоль и поперёк. Но всё безрезультатно, чем и потешался Гильгамеш. Не раз уже им было сказано о тщетности поисков и что лучше сидеть и выжидать, пока уязвлённый Тосака сам придёт сражаться с английским магом. - Si vis pacem, para bellum. Гильгамеш усмехнулся снисходительно, покачав головой. Этот район роскошных вилл они обходят уже в четвёртый раз. И, судя по всему, гений духовного призыва слишком хорошо прячется. - Отбросить можно сразу здания общественные. Демонов в узде держать нельзя, коль душ тут слишком много будет. Искать логично там, где одному свободно будет. Осмотревшись вокруг, Александра пошла по улице, оглядывая дома пристальным взглядом. Изредка взгляд её становился стеклянным, таким, каким она смотрит за пределы этого мира, а Слуга в эти моменты ощущал мертвенный холод. - Считаю я, что этот дом. Александра показывала на двухэтажный английский особняк из коричневого камня с просторной лужайкой, территория которого была обнесена зелёной изгородью с человеческий рост. Плотные шторы закрывали все окна, и только на чердаке виднелся слабый свет. - Это обычный дом. Почему он? - Он нов. И в стиле том, что любим англичанами. - Английский стиль по вкусу не только англичанам. - А ещё простор для мастерства магического. И запах можно уловить, тот самый, что источает Тень. Гильгамеш недоуменно приподнимает бровь. - И только сейчас его ты уловила? - Ты, быть может, и не уловил, сколь много было здесь ловушек? По всему району. Чтобы сбить с пути. Здесь же я не чую ничего. Вспомнив, как, сунувшись было на территорию одного особняка, Александре пришлось убегать от внушительных размеров пса, Гильгамеш напрягся, готовясь вытаскивать замещающего Мастера из передряги. Тем более, что девушка уже перелазила через кованные ворота. С удивлением обнаружив, что не может пафосно перенестись на территорию особняка, Гильгамеш, злобно метая глазами молнии, полез на ворота. Александра ждала его. - И как тебе твой сад? С территории особняка пространство выглядело иначе. Остался спящий особняк, зелёная лужайка. Но внешний мир, он словно поплыл и теперь казался миражом в пустыне. - Что за уродство? - То есть барьер. Войти ты можешь. Выйти нет. Мы в ловушке и на верном пути. Уверенно сделав несколько шагов по лужайке, девушка встала на месте, спина её выгнулась так, словно вот-вот переломится. И Гильгамеш и в самом деле услышал хруст дробящихся костей. И потом его накрыло волной ужаса. А, словно из под земли, поднялась высокая иссушенная фигура в чёрном балахоне, источающая магическую энергию. - Александра! Гильгамеш кидается к женщине, изломанной куклой рухнувшей на землю. Полопавшиеся сосуды окрасили глаза в алый цвет, а на губах выступила кровь. Но она была в сознании. - Одержимый. Безмолвная фигура парила над землёй, скаля сгнившие зубы, источая волны ужаса. Приподнявшись на руках, Александра прикладывает руки к своей тени, которая тут же выгибается, превращаясь в гибкие лезвия, стремящиеся разрезать тварь, которая исчезает и тут же появляется ближе к демиургу, источая ужасающий холод. Лезвия-тени превращаются в щупальца в попытке схватить одержимого, который вновь исчезает. - Отойди. Из носа Александры текла кровь, а голос был надтреснутым. Но приказ звучал волевым. А потому Гильгамеш не считал необходимым его исполнять. Кривовато усмехнувшись, женщина словно притягивает к себе тени, отбрасываемые зданием и деревьями, образуя воронку. Король Героев тут же сгибается от оглушающей боли, а одержимый собирается в комочек, пытаться укрыться от этой боли. Было сложно. Одновременно надо было держать теневую воронку, чтобы она медленно, но иссушила одержимого, и вместе с тем абстрагироваться от напряжения сосудов и нервов, от треска костей. От острой боли, разрезающей изнутри. А ещё надо было быть начеку. Она опоздала. Резко прервав контакт с тенью, Александра перекатывается. И оглушённый Гильгамеш явно ничего бы не смог сделать. По большой удаче меч вонзается в землю рядом с черноволосой головой. Зная, что хрупкой Артурии потребуется время, чтобы вытащить легендарный двуручник из земли, Александра сноровисто поднимается на руках, игнорируя головокружение и кровь, застилающую глаза, и обхватывает ногами шею малявки, используя вес своего тела, чтобы отбросить его в иссушенную фигуру. Быстро поднявшись на ноги, Александра озирается по сторонам. Раз Артурия здесь, то и Мастер её, конечно же, здесь. Как раз перелезает через ворота, гневно сверкая глазами. Неужели взыграла гордость и он решил показать себя в битве со столь сильным магом? Или ему за это что-то посулили? Вот только гневный его взор был направлен на Александру. - Что ты сделала?! Поморщившись от дикого рёва, видимо, у них с супругой это семейное, Александра прокашлялась от застывшей в горле крови. - Понятия я не имею, о чём ты. - Ты! Ты была у неё перед родами! Мой сын не маг! - Ну что сказать могу я? Какое семя в землю заронили, тот плод и вышел. И всё же Александру не отпускала одна мысль. Было ли так предрешено? Или её, отверженную, услышали? А вот Дайкенджи это мало волновало, маг, сконцентрировавшись, сложил руки, выставив вперёд ладони, из которых вырвалась волна пламени. Но он тут же отступил под напором ледяной волны. В руке Гильгамеша мелькнул нож, покрытый инеем. - Не отвлекайся на него. Займись Сейбер и одержимым. Воссияв доспехом, Гильгамеш повернулся к Сейбер, снисходительно улыбаясь, распахивая Врата. Но так уж вышло, что Сейбер была больше увлечена именно одержимым, который, словно предугадывая её атаки, уходил от ударов. А потом он перенёсся в центр лужайки, которую тут же заполняла буря электрических разрядов. Герои, закованные в латы, пожалели о своей судьбе. Да и не прикрытым бронёй было ой как не сладко. Но Александра, которая до этого кинулась к Дайкенджи, краем глаза заметила что-то белое, пролетевшее у неё над головой. И всё закончилось так же быстро, как и началось. - Король мой, прикрыть тебе спину некому более. Подняв обожжённый взгляд на колону ворот, Гильгамеш узрел своего возлюбленного друга. А на лужайке, пронзённая копьём, лежала Изабелла. - Друг мой. Не этот ли ничтожный маг призвал тебя? Древний гомункул мило улыбнулся, тряхнув головой. - Нет, Мастер мой желает оставаться неизвестным. Но был дан приказ от Церкви. Ликвидировать демонолога в обмен на Командное Заклинание. Вы не слышали? Александра покосилась на согнувшегося пополам Дайкенджи. Его гнев рождением не мага в его семье – всего лишь предлог. Повод – лишнее Заклинание. И Акаша. Наивный дурак. - Занятно, мы сего не слышали. Энкиду мило ей улыбнулся. Всё же его обаяние обладало сокрушительной силой. Даже Сейбер замерла, внимая Лансеру. А ведь она разъярена от оскорбления, нанесённого ей Гильгамешем. - Я был в соборе. И то вещал архиепископ. Та милая девушка – Фейв, к этому не причастна. Хотя метки у неё. Хотя она явно была занята молитвами, чтобы архиепископ не учуял чужой магический след в соборе. Дайкенджи резко поднялся на ноги, вперив взгляд в Лансера. - Никому не достанется Командное Заклинание! Оно обещано лишь мне! Грааль – мой! Александра искренне поражалась самоуверенности Дайкенджи. Он не сильнее остальных Мастеров. Его Слуга так же не блещет способностями. И цель его глупа. Ну какой прок от абсолютного знания? Но упорству его стоит лишь позавидовать. Жаль, что больше нет ничего. - Гильгамеш, идём. Остановим лорда заигравшегося Эль-Меллоя. Сделав несколько шагов к особняку, она ощутила напряжение Гильгамеша и резкий удар в спину. На неё налетел, да, Дайкенджи. Разъярённый, он вцепился в волосы и в горло, будто бы намереваясь оторвать голову от тела. По инерции пролетев оставшееся расстояние до двери, они ввалились в холл. Вслед за ними вбежали и Мастера. Причём Энкиду, пользуясь преимуществом в длине оружия, успел парировать удар Сейбер, нацеленный в голову Александре. Прокатившись по холлу, Дайкенджи сдёрнули с Александры руки Гильгамеша, отбросив того в сторону своей Слуги. И потом обратился к Александре. И замер. Почему? Почему облачена она в иное? Брюки из кожи чёрной, сапоги на каблуке устойчивом, на коленях и подъёме усиленные стальными пластинами. Тонкое кружево обтягивало торс, а самое пикантное скрывал топ алого цвета с разрезом на животе, расшитый чёрной нитью. Руки утянуты в перчатки с когтями. Эффектно. Если не обращать внимание на ощущение, что тело её укутано в кровь и тьму. Пространство вокруг померкло. То был не холл, а бесконечная иссушенная пустошь. И всё было словно в тумане. Изуродовано. - Какое уродливое место. Александра усмехнулась, откидывая волосы за спину. - В портал мы угодили. Добро пожаловать в мир демонов и снов. Тень.