Игра в прятки

      Неоновый муравейник.       Так бы описал Чонгук кому-то ночной Сеул, который сейчас пестрил разномастными цветами за его спиной. Беспокойное гудение машин в пробках, стоящих в оба направления дороги – змейки из исключительно красных или белых горящих фар, словно город праздновал Китайский Новый Год; ослепляюще сияющие биллборды и мерцающие рекламные щиты, а на контрасте к ним – абсолютно чёрные переулки между домами, где не пробивался и лучик искусственного освещения; еле видные на небе точки звёзд, недостаточно большие, чтобы обратить на себя внимание людей, живущих ночью так, будто днём: в свете, суете и спешке.       Всё это было там, в общем муравейнике, до которого Чонгуку не было никакого дела. Ведь он – далеко не из простого рабочего класса.       Застегнув на среднюю пуговицу чёрный приталенный пиджак и убрав с плеча соринки, Чонгук остался доволен своим внешним видом, напоследок дёрнув края костюма вниз. Кашлянув в кулак, он размеренным шагом вошёл внутрь современно обустроенного здания в стиле хай-тек, сбегая из этого самого муравейника в приватное помещение с ограниченным доступом. Клуб, в который его пригласили, находился на возвышении небольшого холма с огромной парковкой под открытым небом и идеально выстриженными лужайками с интересными цветочными композициями.       Но Чонгук слабо обратил своё внимание на экстерьер.       Мало кто бы сказал по его лицу, которое выражало само спокойствие, что внутри Чона бурей бушевали сомнение и лёгкая паника. После того, как он миновал портье и остался наедине с самим собой на лестничной клетке, Чонгук даже остановился на секунду из-за переполняющих его эмоций. Вздохнув от перевозбуждения, он стал рассматривать свои лакированные ботинки, унимая колотящееся сердце. Желая отвлечься, Чонгук на каблуках повернулся к чёрным перилам и уложил на них локти. Он скользнул взглядом по шикарному холлу с идеально вычищенными наливным покрытием пола, в котором отражались громоздкие люстры, висящие словно гигантские грозди хрустального винограда.       А Техён умел выбирать места для своих этих престижных вечеринок.       От этого антрацитово-чёрного с красными бликами в камне здания просто за версту несло шиком. Любые простые прохожие наверняка обходили его стороной, чтобы сурово выглядящие охранники у входа вдруг не решили, что они недостойны даже и общим воздухом дышать с элитой. Хотя, нет. Чонгук мотнул головой. Простой прохожий вряд ли мог сюда добраться без машины и, кстати, пропуска: шлагбаум и охранники впускали лишь конкретные номера и фамилии. Как же иначе – максимальная по возможности мера безопасности.       Свою собственную "свиту" из сопровождающих телохранителей Чонгук оставил в машине на парковке, в который раз нарушая правила, установленные его отцом. Такое мелкое непослушание ему могли простить, ведь нет ничего позорней, чем приходить к другу с вышибалами метров под два ростом. Но Чонгук не был таким уж беспечным. Обычно он любил взвешивать свои решения перед тем, как превращать их в поступки. Его учили этому. Чонгук прекрасно знал, что отец Техёна ни за что бы не оставил здание, в котором находится его любимый сын, без необходимой охраны. Да и сам Техён не был дураком: некоторые гости разное могли выкинуть, и необходим был контроль. Поэтому волноваться за свою собственную безопасность Чон даже не начинал.       Идея выдержать паузу и собраться с мыслями оказалась весьма удачной. С каждой секундой стук сердца выравнивался, а вера в себя каплями наполняла Чонгука, возвращая ему его потерянную авторитетность, о которой он склонен был забывать. Чон задумался о причине своей тревоги: в конце концов, хуже уже быть не может, так зачем лишний раз трепать свои нервы? Разве стоит упускать последний шанс из-за собственной слабости? Немного приподняв подбородок в боевом настрое, Чонгук в последний раз мазнул взглядом по мраморным колоннам, возвышающимся над ним так, словно они пытались через потолок врезаться в небеса.       Пора.       Наконец-то решившись, Чонгук оттолкнулся от поручней, напоследок хлопнув ладонями по металлу. В сосредоточенности проведя языком по внутренней стороне щеки, он прошёлся ещё немного по холлу до самого конца, к тяжёлой двойной двери с кувшинами экзотичных цветов по бокам. У Чона даже не возник в голове вопрос, туда ли он шёл: не понять, что это вход в главное помещение клуба, было бы глупо. Слишком помпезное. Цепко хватаясь за ручку и потянув её на себя, он без лишних раздумий пересёк порог.       От оглушающей тишины холла не осталось и следа. Внутри зала приятных пастельных тонов бусинами рассыпались гости, которые звенели бокалами, шумели различными тонами голосов, шуршали костюмами от кутюр и стучали каблуками дорогой обуви. На вошедшего Чонгука с ровной, как столб, осанкой, на первый взгляд, мало кто обратил внимание. Но это лишь иллюзия. В обществе их уровня не было принято оборачиваться и пристально рассматривать. Чонгук с внимательностью коршуна отметил, как каждый в зале косо или исподтишка глянул в его сторону, ведомый любопытством.       Некоторые его узнали, не было сомнений.       Мысленно хмыкнув, Чонгук в небрежном жесте приподнял брови и зашагал вперёд, как никогда чувствуя прилив уверенности. Пусть смотрят – его не сильно волновали остальные: он искал конкретного человека и мог предположить, где тот сейчас находился. Чонгук лавировал между проходящими людьми, кто сам не уступал ему дорогу, направлялся к фуршетному столу. Тот предсказуемо располагался в следующей части зала, где были расставлены итальянские диваны, как и стояли декоративные пирамидки из бокалов с разноцветными ликёрами и искусно вырезанные фигуры из льда на широких блюдах, окружённые свежими закусками.       Среди всех этих красивых излишеств был и он.       Слишком много было проведено времени вместе, чтобы Чонгук не знал его от кончиков пальцев до самой макушки, которая как раз-таки и показалась на фоне прочих голов. Заметив её, Чонгук моментально изменился в лице, лениво осматриваясь вокруг и замедлив шаг. Вскинув голову, он сделал вид, что любуется очередным бесценным произведением искусства в рамках на стене, которые Тэхён любил коллекционировать. Для большего вида полной расслабленности, Чонгук попутно перехватил бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта. Сердце билось, как сумасшедшее, но он приглушил его ледяным спокойствием разума.       Назад дороги нет.

***

— Чимин.       Лукавый голос Сокджина хёна сочился интересом, и Чимин вопросительно скосил глаза в его сторону. Тот же смотрел куда-то за спину собеседника с играющей на лице лёгкой усмешкой, всё ещё вежливой, но уже с намёком на ехидство. После того, как его театральная пауза была выдержана, из уст Сокджина последовала решающая фраза: — Твой бывший здесь.       Удар сердца глухо отдался в ушах.       Чимин так и замер, держа между указательным и средним пальцем тонкую ножку бокала с вином. Зависнув лишь на пару секунд, он затем плавно приложил пухлые губы к хрупким краям стекла. Вторую руку Чимин медленно засунул в карман тёмных брюк с белым линейным узором на чёрном фоне дорогой ткани. Его за секунду созданный образ кричал о собранности и защите. Наконец-то подготовившись к встрече, Чимин, как можно более незаинтересованный происходящим, мягко развернулся и расправил плечи.       Вот и он.       Чонгук держал так же изящно, как и Чимин, бокал с шампанским и стоял рядом с очередной нагруженной барочными деталями картиной, которую Техёну подарил какой-то из его почитателей. Одет Чон был в совершенно простой и непримечательный на первый взгляд чёрный костюм, идеально подчёркивающий его складную и развитую не по годам фигуру. Однако лишь знающие люди могли сказать, сколько нулей было на ценнике этого стандартного пиджака в тёмно-серую полоску. А Чимин был как раз из тех, кто всему знал свою цену. И себе – уж тем более. Воспоминания неприятно кольнули в сердце, сжимая его в тиски. Чимин наивно полагал, что хорошо сегодня отдохнёт в компании друзей и сможет отвлечься. Но его прошлое решило заявиться и вновь вывернуть всё наизнанку, сломать его, вернуть похороненные чувства...       Ну уж нет. Пора научиться себя защищать. Пак слегка опустил веки, утяжеляя взгляд.       Словно кожей ощутив на себе пристальное внимание, Чонгук с лёгким гонором наклонил голову набок, отвлекаясь от картины на иное произведение искусства. Как бы Чон не пытался не обращать на это внимания, но выглядел Чимин всегда на все двести пятьдесят из ста. И это при том, что Чонгук жуть как не любил преувеличивать. Он видел в своей жизни парнишек местных папиков, которые шастали с намакияженными лицами, выдавая с потрохами свою ориентацию. Какой же явный контраст!.. Пак же, наоборот, был примером натуральной красоты, отчего те самые парнишки были похожи не менее чем на шлюх в сравнении с естественной привлекательностью Чимина.       Однако, Чонгук не собирался рассматривать его в открытую и вновь, как когда-то, поддаваться его чарам. Уже обжигались слепым восхищением, хватит. Чимин же, наоборот, не отрывал от него взгляда ни на секунду. Слегка закинув голову, чтобы до конца осушить бокал с вином, он изучающе прищурил свои и так достаточно узкие глаза. Чонгук слишком хорошо помнил этот хитрый, лисий взгляд, и что он означал. Правда, в постели это всегда был вызов, провокация. А вот что он предвещал сейчас – Чонгук затруднялся сказать. Но зато смог сдержать своё непроницаемое амплуа, как бы болезненно не скрутило внизу живота.        Тело помнило всё.       В постели после такого взгляда между ними вспыхивал дикий огонёк азарта. Происходила игривая схватка, которой они решали, кто в эту ночь будет вести, а кто позволит быть ведомым. Когда выигрывал Чонгук, Чимин был обездвижен с закинутыми на плечи Чона ногами. Его буквально складывали пополам, прижимая колени чуть ли не к ушам. Чонгуку всегда хотелось проверить на прочность и выдержку подтянутое и крепкое тело Пака. В том же случае, если победу одерживал Чимин, тот садился сверху Чона, ладонями жёстко прижимая руки Чонгука к постели в железной хватке – пусть только попробовал бы вырваться! Укоренившись в своей доминантной позиции, Чимин любил брать Чонгука то в яростном, то, через секунду, в нерасторопном темпе, оттягивая оргазм и мучая его – сладко, грязно, невыносимо...       Так было раньше.       Когда Чонгук называл Чимина своим, а тот довольно улыбался этому самой лучшей в мире улыбкой. Когда они вместе тратили сумасшедшие деньги на свидания, придумывая сценарии всё безумней и безумней. Когда они могли посвятить сексу дни, не вылезая из спальни часами. Так было с его любимым, податливым хёном, на которого у него больше не было прав. Как и у Чимина на Чонгука. Ведь так было раньше, но не сейчас. Сейчас всё катастрофично усложнилось.       Они оба резко вынырнули из воспоминаний. Что было – то было. Смысл возвращаться в прошлое, если оно делает только больно? Будто по команде, Чимин с Чонгуком наконец-то встретились взглядами. Самыми жгучими, убийственными взглядами, которыми буквально пытались уложить друг друга на лопатки психологически. И лишь сдвинувшаяся к картине рядом с Чонгуком группа людей, которая обсуждала шедевры в рамках, перекрыла их контакт, позволяя обоим молодым людям выдохнуть задержанный до этого воздух в лёгких.       Чимин отвлёкся на Сокджина хёна - его спасательный круг, чтобы перевести дух: — Техён не говорил мне, что пригласит его.       Сокджин посмотрел на Чимина как на маленького, глупого ребёнка. — А чего ты ещё ожидал? Вы оба его лучшие друзья, конечно же, он вас пригласил на свою вечеринку в честь... чего там было? День рождения его пятой собаки? — хмыкнул задумчиво Сокджин, длинными пальцами пробегая по бархату дивана рядом. — В любом случае, скоро он будет здесь, и может получится так, что вы будете разговаривать втроём. Так что будь готов. — Не к чему готовиться, — буркнул Чимин, не слишком заметно, но повелительно подзывая официанта, чтобы тот забрал у него пустой бокал. — Он для меня никто, так что беспокоиться о том, как вести себя с никем, просто глупо. — Ну-ну, — совсем недоверчиво пропел Сокджин, косясь на своего донсена, явно растерянного и взволнованного внутри, однако внешне спокойного, как удав.       Перед тем, как получить ещё тонну оправданий и возмущений со стороны Чимина, Сокджин спешно ретировался тем, что кивнул в сторону появившегося в дверях молодого человека. Отвлекаясь от собственных проблем, Чимин со знающим видом проводил взглядом Сокджина, который с грацией хищной пантеры сделал несколько шагов ближе к своей цели — Ким Намджуну. Тот же его пока ещё не заметил, отдавая своё чертовски тяжеленное пальто обслуживающему персоналу – бедняга гардеробщик аж согнулся, пытаясь выдержать вес натуральной кожи и меха. Поправив воротник удачно сидящей на нём рубашки с туго затянутым галстуком, Намджун не мог упустить Сокджина, приближающегося к нему с лёгкой, но многозначительной улыбкой на лице. Их взгляды столкнулись, отрезая их от внешнего мира, и Чимин понимающе улыбнулся.       Он любил наблюдать за Сокджином в действии.       Его всезнающий хён, которого он знал ещё с детства благодаря партнёрским отношениям их семей, помог Чимину в своё время раскрепоститься и быть уверенным в себе. Сокджин без ошибки раскусил ориентацию юного донсена ещё когда тот был мальчишкой, однако держал своё мнение при себе, ожидая, пока тот сам не доверится и не признается. И он дождался. После раскрытого "страшного" секрета Чимина на его же совершеннолетие, Сокджин, сочувствуя паникующему донсену, решил показать ему, что в его предпочтениях нет ничего постыдного. Мало того, если знать, как правильно себя вести, можно совершенно не ограничивать себя в отношениях. А Сокджин искренне считал, что душка Чимин достоин любви всего мира, и совсем не должен этого стесняться.       Долго не думая, он ловко умыкнул своего донсена после праздничного ужина в гей-бар с ограниченным V.I.P доступом, планируя дать ему наглядный пример того, как стоит вести себя с мужчинами. Зелёный и неопытный тогда ещё Чимин во все глаза следил за тем, как Сокджин выбрал своим подопытным кроликом одетого во впечатляющий костюм цвета индиго высокого парня, выкрашенные в блонд волосы которого были элегантно уложены набок. Незнакомец, как и Сокджин с приглашённым Чимином, приятно проводил вечер за дорогой выпивкой и, казалось, изначально не слишком был заинтересован в чём-либо ещё. Хоть это и казалось странным для гей-баров, но он вполне мог просто наблюдать за другими, наслаждаясь атмосферой заведения. Правда, для Сокджина это не было помехой.       Флирт с мужским полом, как оказалось для Чимина, отличался от заигрываний с женским. В отличие от общения с дамами, с мужчинами Сокджин не боялся показать слабость и послушание, однако при этом он держался твёрдо и спокойно, намекая, что и стержень в нём имеется. А ещё, как рассказывал Сокджин Чимину, судя по собственному опыту, мужчинам важно показать то, как их хотят. Лучшая приманка. Не унижайся, но и не стесняйся – выскажи интерес, и если собеседник будет расположен к более тесному контакту, то непременно клюнет. Пак внимал урокам Сокджина, которые потом плотно засели в его голове и не раз помогали в поисках партнёров.       Как и следовало ожидать, план Сокджина оправдал себя. Недолгий диалог пятнадцати минут с незнакомцем превратился в откровенные заигрывания и двусмысленные предложения. Вот только кто же знал, что показательный урок Сокджина Чимину выльется в долгосрочные отношения... Загадочный и высокий крашенный блондин оказался никем иным, как Ким Намджуном – управляющим наследником корпорации, стоящей на экономической верхушке страны из-за выдающегося списка холдингов под её крылом. И для Сокджина, сына владельца приватного банка, капитал которого мог соревноваться с государственным, это могло ничего и не значить. Если бы не то, что Ким Намджун был ко всему прочему ещё и чертовски сексуален своими потрясающими мозгами и умными глазами.       Сначала Сокджин не придал этому большого значения. В конце концов, он сюда пришёл, чтобы составить компанию своему милому повзрослевшему донсену и научить того получать то, чего он хочет. Поэтому уйти ради интима с незнакомцем было бы более, чем подло. Сокджин бы никогда не простил себе подобный поступок по отношению к такому ангелу во плоти, как Чимину. Конечно же, он пока даже и не подозревал об иной стороне Пака, которую в нём через месяц раскроет Техён, как только они познакомятся на совместном обеде их семей. Да и сам Чимин на тот момент ещё не знал, на что был способен, пока не посетил первую вечеринку Техёна, где советы Сокджина тоже сыграли свою роль. Но до этого, на свой 19-ый день рождения в гей-баре, краснеющий Чимин мог лишь украдкой следить за тем, как его хён очаровывал мужчину.       Решив, что с его донсена уже хватит показательного выступления, Сокджин, мило улыбнувшись своей самой вежливой улыбкой, плавно прервал общение с Ким Намджуном, под непонимающий взгляд парня вставая с барного стула, словно это не он первым подошёл к нему с явными намёками во взгляде. Казалось бы – на этом история и закончилась. Сокджин вернулся к Чимину, у которого аж глаза блестели от восхищения, и они заказали по напитку, перескакивая с одной темы на другую в обсуждении лучших методов флирта. Вот только когда стрелки часов перевалили за час ночи, и Сокджин, уже одетый в свой любимый персиковый пиджак, облокотился о перила лестниц, на улице ожидая одевающегося в помещении Чимина, к нему вдруг обратились. Слишком знакомым, низким голосом, который рано ещё было забывать: — Значит, любите играть?       Удивлённый, Сокджин обернулся, чтобы встретиться с откровенно оценивающим взглядом не пойми откуда взявшегося Ким Намджуна. Тот, зря не тратя время, осмотрел собеседника с головы до ног. Сокджин же на автомате сделал то же самое, слегка возмущённый поведением своего нового знакомого. Словно вновь убедившись в том, что эта самая игра стоит свеч, Ким Намджун опустил голову в кивке и широко улыбнулся сам себе – на его щеках показались выразительные ямочки: — Хорошо, принимаю вызов.       Спрятав руки в карманы брюк, он пожелал Сокджину хорошей ночи и сел в матовый лимузин, поджидающий его у выхода с шофёром. Проводив взглядом странного парня, Сокджин решил, что Ким Намджун просто слегка перепил. Или это был какой-то своеобразный подкат? В любом случае, тот был младше его года на три, а Сокджин любил мужчин поответственней и постарше, поэтому не воспринял слова загадочного ухажёра всерьёз.       А зря.       Так за Сокджином ещё никто не ухаживал.       Ким Намджун хоть и выглядел внешне слишком напряжённым и немного недоступным, но оказался тем ещё романтиком с замашками высокого ценителя искусства, литературы и эстетики. Даже Сокджин, который сам предпочитал задирать планку своим любовникам в плане подарков, не ожидал тех растрат, на которые шёл Ким Намджун, чтобы завоевать его внимание. И что же – тот своего добился.       И дело было не в самих подарках. Сокджин не был давалкой за дорогие побрякушки – что за глупость, он сам мог их себе позволить. Они лишь были рутиной его защитной реакции от различных неприятных личностей, которые не считали нужным дорожить отношениями и принимали любовь молодого человека за должное. Это было некоего рода испытание: а на что ты готов ради меня? Если те весьма обеспеченные люди, с которыми Сокджин встречался, даже не готовы были выкинуть лишние деньги на знаки внимания, то и он не собирался тратить на них свои драгоценное время и чувства. Обойдутся.       Здесь же Сокджина подкупило то, насколько продуманным был Ким Намджун. Каждый его подарок нёс в себе какой-то секрет, намёками предвещающий следующий и нитью логики связывающий предыдущий. Признаться честно, сам бы Сокджин вряд ли до такого когда-нибудь додумался. Да что уж там говорить, он был совершенно потрясён задумкой! Начиная от мелких ежедневных записок-выдержек поэтического характера и заканчивая надписями на небе специальными самолётами напротив главного офиса Сокджина. Он даже не сомневался, что Ким Намджун знал о его огромном окне в кабинете, который занимал целый кусок стены и открывал захватывающий дух вид на столицу с высоты птичьего полёта.       Сокджин и сам не заметил, как в свободное время уже читал книги, отсылки к которым Ким Намджун делал в своих письмах или в посланиях, прикреплённых к подаркам. А когда он, взбудораженный интригой, потратил целый день на то, чтобы разгадать загаданную Намджуном загадку, тут-то Сокджин наконец-то и осознал, что его с ловкостью опытного политика обернули вокруг пальца. И не сказать, что он был против, с тёплой улыбкой набирая на мобильном набор цифр, которых после долгих головоломок собрал в правильном порядке. Сокджин ответил Намджуну взаимностью спустя целый год.       Как позже оказалось – он сделал правильное решение.       Всё то, что Сокджин себе представлял о Намджуне, строя его образ внутреннего мира, основываясь на подарках и первой, пока единственной, встрече, оказалось лишь верхушкой айсберга. Обходительный, не лишённый чувства юмора, любознательный, но при этом с потрясающей силой воли, твёрдым характером и собственными непоколебимыми убеждениями – вот кем был Ким Намджун. Сокджину, который был младшим сыном и не наследником отцовского дела; который любил лишь приятно проживать свою жизнь и особо ни за что не бороться, лишний раз не изнашивая свои нервы и тело, судьба преподнесла настоящего амбициозного завоевателя.       Им был Намджун, который с трезвым умом умело скупал акции; который бил рекорды продаж; который взбирался на вершину карьеры и поднимал корпорацию под своим началом продуманным управлением, не видя преград на своём пути и не боясь прыгать выше своей головы. Иногда Сокджин задавался вопросом: насколько действительно был влиятелен Намджун? Нет, он далеко не был тираном, а даже наоборот – его люди его любили и уважали. Однако аппетиты Намджуна иногда вызывали у Сокджина мурашки: жутковатые и одновременно трепетные. Если совсем уж честно – возбуждающие.       В чём-то они были разными и не всегда сходились во мнениях, но оба умели понимать чужую точку зрения, мирясь с ней и даже чему-то учась друг у друга. Они прекрасно уживались, иногда в шутку ссорились и спорили, никогда от злости – слишком умны, чтобы тратить на это время. Так что вопрос переезда в совместный дом не заставил себя долго ждать: оба были заняты работой, и тратить лишнее время на поездки друг к другу ради ночи вместе, когда можно было просто съехаться и быть рядом каждую минуту, казалось самой идиотской в мире идеей.       Их отношения совсем не воспринимались семьями с распростёртыми объятиями из-за противоречия традициям, но Намджун ловко манипулировал выгодой в бизнес-партнёрстве, так что открытой конфронтации никогда не было — лишь недовольные и осуждающие взгляды. Правда, Сокджину было на них плевать. Он никогда не мог себе даже и представить, что остепенится с мужчиной, убеждённый тем, что в итоге женится на той, кого приведёт ему отец. Намджун влетел в его жизнь, как ураган, за которым он, словно слетевший листок с дерева, лишь послушно следовал. И Сокджин совершенно ни о чём не жалел.       Ну а когда Чимин с проказливым интересом спрашивал его о более интимных моментах их совместного проживания, Сокджин лишь таинственно улыбался, сияя почище драгоценного камня на своём кулоне, подаренном Намджуном. Впервые, делиться настолько важными и личными воспоминаниями в его жизни не сильно хотелось, даже с любимым донсеном. Но Чимину всё же удалось вытянуть из своего хёна лишь одно: каким бы галантным и деликатным обычно не был Намджун с Сокджином, в постели он неузнаваемо преображался. И Чимину лишь оставалось гадать, как именно.       Ему самому Намджун хён очень понравился, когда Сокджин первый раз представил их друг другу. Добрый и в каком-то смысле уютный, он совсем не был похож на лидера всепожирающей корпорации, как танк, пробивающейся на вершину. Вскоре, Чимин стал воспринимать Намджуна и Сокджина хёнов как своих вторых родителей, которые намного лучше его понимали и принимали таким, какой он есть, а ещё давали полезные советы и всегда готовы были помочь. Связь между ними укрепилась плотнее цепи, а ведь всё началось с какого-то мимолётного флирта в элитном гей-баре, не предвещавшего ничего глобального.       В каком-то смысле Чимин понимал Намджуна хёна. Если бы к нему самому вдруг подошёл богично красивый молодой человек, который складно говорил с потрясающей вежливостью, но при этом пожирал тебя глазами с разящим наповал желанием, не стесняясь уступить в разговоре, хотя временами на чём-то настаивая и напоминая, что он не тряпка... Если бы к Чимину подошёл кто-то с таким же коктейлем всех этих качеств, как у Сокджина, он бы клюнул на него, как миленький. Да и если бы за Чимином кто-то ухаживал так же долго и преданно, как Намджун за Сокджином, он, лишний раз не задумываясь, с разбегу упал бы в объятия почитателя, похожего на Намджуна. Пак искал любви, правда, совсем не там, где стоило это делать.       Чимина, к сожалению, чаще воспринимали лишь как приятную, очень приятную компанию на горячую ночь. А тот слишком привязывался к сексу, как к замене настоящих чувств, чтобы прекратить встречи. Увы, в нём видели лишь фасад из эротики и дерзости, а не огромное сердце, сделанное из зефира и прочих сладостей, которое нужно всё время подслащивать. А чтобы рассмотреть его, необходимо было тщательно изучать Чимина сквозь тот образ распутного и доступного парня, который он неосознанно создавал, когда заигрывал, добротно наученный Сокджином. Или когда танцевал. Ведь почти всех своих партнёров Пак находил на танцполах после особенно вызывающих танцев, которые выходили у него сами собой. Именно ими он и привлекал ухажёров, а не своей личностью.       Когда выстраивать долгосрочные отношения всё никак не получалось, двадцатилетний Чимин задумался. Раньше он утешал себя тем, что у однополых пар другого развития нет: Сокджин хён сам всегда ему говорил, что готов жениться, если его поставят перед фактом. Но затем вдруг случился Ким Намджун, добившийся внимания Сокджина, и их пара стала для Чимина реальным идеалом нетрадиционного счастья. Тогда-то внутри Пака и родилась крохотная надежда, которая чуть позже возложилась на возникшего в его жизни Чонгука. Чимин обожал его целиком и полностью. Но, конечно, говорить об этом ему открыто не собирался, даже когда они сошлись. Ну, может только чуть-чуть... в постели, когда все установленные им рамки с грохотом рушились. У Чимина временами было слишком романтичное настроение.       С Чонгуком они впервые встретились на яхте, когда посещали очередную вечеринку Техёна. Чимин тогда уже выпил третий шот "Зелёного мексиканца", не зная, из чего он состоит, но поверив на слово Техёну, что этот алкогольный напиток не будет слишком сильным и поможет расслабиться. И верно: вскоре Чимин уже без задней мысли, а если честно – и без единой, отдавался полностью музыке, с удовольствием ощущая, как по коже течёт пот, как приятно болят мышцы от движений, как душно в толпе людей, которые тянут к нему свои руки. Ни много ни мало Чимин чувствовал себя самим Аполлоном на танцполе, и это не могло не подпитывать его самолюбие.       Как бы ни стыдно было в этом признаться, но он обожал быть центром всеобщего внимания, и пользовался для этого возможностями масштабных тусовок, куда приходили сотни. Посетившего свою первую вечеринку и впервые попробовавшего танцевать не без подтолкнувшего его к этому Техёна, Чимина как молнией прошибло от осознания, насколько это было его. Выступать перед зрителями, ловить их восхищённые вздохи, нагружать своё тело до предела... Как он раньше жил без этого, лишь волнуясь об уроках, успешности и ожиданиях своих родителей? Теперь прошлое казалось таким пресным, по сравнению со жгучим наслаждением от танца и внимания.       Чимин никогда не был таким же, как Сокджин хён, который любил проводить вечера за интеллектуальными беседами или за просмотром фильма с Намджуном хёном в комфорте и удобстве с бокалом выдержанного вина у камина. Да и возрастной разрыв всё же давал о себе знать. В плане веселья Чимин больше любил компанию Техёна, который закатывал безумные вечеринки, где все забывали, сколько нулей в их банковском счету, и просто отрывались по полной. Среди них был и Чимин, внутри которого бурлила молодая кровь и жажда приключений. Естественно, в более высоком обществе он держался как подобает, высказывая минимум эмоций и ведя себя сдержанно. Но вот такие вот вечеринки Техёна пробуждали в нём нечто дикое, срывая тормоза. И Чимину это, как ни крути, чертовски нравилось – на уровне искушения пагубным грехом.       В танцах Чимин терял себя и обретал снова, был наглым и раскрепощённым – не таким, как в присутствии родителей перед бизнес-партнёрами, где он играл послушного и сдержанного мальчика. Это была его отдушина, подпитываемая дружбой с Техёном. Ким любил закатывать не только клубные или "пьяные" вечеринки, но иногда и высококлассные, для престижа имени своей семьи, которые были самыми известными ивент-манипуляторами в сфере развлечений. Те сами его поддерживали в этом, зарабатывая себе всё большую и большую славу лучших организаторов в своём деле.       Изначально, Чимин с Техёном узнали друг друга благодаря решению их семей о совместной работе: сети элитарных ресторанов Паков готовы были быстро поставлять изысканные блюда и напитки, как и профессиональное обслуживание на мероприятия, организованные супружеской парой Ким. И иногда гостям таких мероприятий вполне могли быть государственные работники и политики. Планируемая система была слажена донельзя, и оба семейства посчитали, что дружба их отпрысков хорошо скажется на будущих инвестициях и росте бизнеса. На радость, парни хорошо спелись, будучи заодно и одногодками, так что радости родителей не было и предела.       Знали бы они, что особенно хорошо их сыновья сблизились благодаря тому, что оба предпочитали собственный пол противоположному.       А обнаружилось это довольно забавно.       На одной домашней вечеринке Техёна для "своих", тот разрешил немного обособленному и заскучавшему Чимину, впервые оказавшемуся в таком хаосе, по дружбе воспользоваться своей кроватью в комнате, если тот найдёт себе пассию. Еле уговорив отпирающегося Пака, он пообещал, что никто его не побеспокоит и не посмеет войти без разрешения самого Кима. Поддавшись посулам Техёна и позволив себе больше обычного, Чимин, поймав на себе двусмысленные взгляды одного парня, впервые прибегнул тогда к методам Сокджина. И весьма удачно. Пока Техён где-то пропадал, занятый контролем тусовки, Чимин уже уединился в его спальне, планируя после секса как можно раньше утром покинуть комнату, чтобы не спалиться.       Вот только память у Техёна была дырявая – жуть! Особенно после спиртного. Он сам же и забыл о своём предложении, поздно ночью в полумраке игриво бросив парня, которого подцепил, на постель. Загвоздка же была в том, что там уже спали Чимин и его партнёр после изнурительного секса, накрывшись одеялами. Да ещё и, как назло, они в порыве страсти забыли закрыть двери, слишком увлечённые друг другом. Криков было!.. Перепуганный Чимин вскочил с кровати, панически прикрывая трусами пах на пару с его любовником. Белый, как бумага, он вытаращился на такого же обескураженного Техёна, который воскликнул: — Чимин-и?! — Техён-а?! — вторил ему Чимин, не веря своим глазам. Да и вообще, не веря в то, что всё это сейчас происходило именно с ним. — Чимин-и?.. — чуть тише и неверяще переспросил Ким, когда обратил внимание на "пассию" Пака, которая была далеко не женского пола. — Техён-а?.. — глаза у Чимина тоже были на месте, так что и он не упустил компаньона Кима. Вслед за его словами, прямо как в дешёвых комедиях, случилась немая пауза, где должны были хохотать и аплодировать зрители, которых не было и не должно было быть. Вспоминая тот случай и по сегодня, они до сих пор с него смеялись до коликов в животе – тот шок и стыд уж точно не забудется никогда! Но благодаря ему обоим уже не было необходимости начинать неловкий разговор о своей ориентации: всё решилось само собой.       Тогда-то Чимин и проникся к Техёну особым доверием, несмотря на то, что тому по пьяни не вовремя отшибло память. Важным было совсем другое: друг-одногодка, не состоящий в отношениях, который готов прикрыть спину и выслушать то, что не всем расскажешь. Спустя полтора года Чимин выбрал Техёна для впервые планируемых долгосрочных отношений, когда осознал свою ошибку. Ошибка же заключалась в том, что Пак слишком увлёкся хитростями Сокджина, которыми пользовался с щелчком пальца благодаря своему сногсшибающему обаянию. Из-за них он в итоге переборщил с сексом на одну ночь, лишённых необходимых ему искренних чувств. С каждым разом в сердце неприятно пустело, а льстивые и пошлые словечки резали ножом, отчего хотелось морщиться от фальши.       Сокджин не знал, конечно, что происходило, больше занятый своими отношениями с Намджуном и работой, поэтому никто не сказал Чимину, что он заигрался, пока тот сам этого не понял. Техён же казался лучшим вариантом, ведь они так хорошо понимали друг друга и прекрасно проводили время вместе! Правда, и здесь ничего не срослось. Решив попробовать что-то новое, не без инициативы любвеобильного Чимина и просто любящего Пака (а заодно и секс) Техёна, они всё же переспали. Но оба почти одновременно ощутили, что это было не то. Техён любил Чимина, да, однако какой-то извращённой братской любовью, не больше. И Пак смирился с тем, что Ким станет ему просто самым лучшим на свете другом, а тот пообещал, что поможет ему найти подходящую партию.       Поэтому Чимин всегда был первым в списке приглашённых на всех мероприятиях, которые Техён устраивал. Уже после провальных поисков подходящего человека для своей безграничной любви, Чимин посещал их только ради танцев, которые помогали снять стресс и забыть о разочаровании. Он сдался. А прелесть таких ивентов как раз была в том, что всем глубоко плевать, кто ты, и что ты делаешь: кого снимаешь и тянешь в постель, что куришь и пьёшь, с кем общаешься. Всё было эксклюзивно и приватно. Неоглашённое, но золотое правило вечеринок Техёна. Если кем-то оно нарушалось, доступ к высококлассным тусовкам у этого человека был закрыт. Всё просто, понятно и строго.       И в тот день их первой встречи с Чонгуком, на особенно бешеной вечеринке, организованной на огромной яхте Техёна, Чимину сорвало крышу от общего настроения абсолютной вседозволенности. В воздухе летал дух свободы, заряжая взрывоопасной энергией каждого присутствующего и подталкивая их на риск. Когда по его спине уже ползла чья-то загребущая рука, которую он ловко с себя скинул – именно тогда он зачем-то скосил глаза вбок и сквозь влажную, упавшую на глаза чёлку, заметил Техёна, болтающего с каким-то новеньким парнем. Новеньким, потому что раньше Чимин уж точно его не видел, а он знал всех "старичков", не пропуская ни одного приглашения Кима.       Хоть новенький и был одет в обычную белую рубашку с короткими рукавами, его незамысловатый стиль сразу же понравился Чимину. Он сам был одет в почти точно такую же, только тёмную, на пару с облегающими брюками. А ещё Чимин не мог не заметить чёрные серьги-гвозди в ушах парня, когда у самого были серебрянные кольца в каждом ухе. Чимин любил чёрный. А ещё пробитые уши. Поэтому вгляделся в черты лица гостя, отмечая контурные розовые губы, мужественные скулы, удивительно большие, как для корейца, глаза и уникальной формы нос, который добавлял его образу изюминку. Теперь Паку определённо нравился не только стиль этого незнакомца, но и он сам.       Впервые за долгое время кто-то настолько привлёк внимание Чимина. Он с интересом развернулся всем телом к новенькому, продолжая двигаться и подпрыгивать в такт музыки. Взгляд неосознанно скользнул ниже, к обтягивающим крупные, скульптурные бёдра дранным джинсам. Однако!.. Интересно, сколько же килограмм отжимает ногами этот парень?.. Чимин сам любил нагружать тело физическими упражнениями, так что не оценить по достоинству фигуру паренька не мог. Высокий рост, хоть и, похоже, ещё юный возраст, широкий разворот плечей, пропорциональное тело... Очень многообещающе. Внутри Чимина вдруг пробежался уже немного позабытый жар, щекотливо зависнув внизу живота.       Новенький явно не хвастался своими мускулами, как некоторые альфа-самцы, которые надевали майки или рубашки на размер меньше, чтобы ткань плотно обтягивала выпирающую грудь и бицепсы. Но Чимин готов был поклясться, что этот парень всем им даст фору, и при этом не будет этим кичиться. А Пак всегда больше предпочитал скромных, чем бахвальных. Посыл, с которым он рассматривал незнакомого гостя, с каждой секундой сменялся на более томный. Когда же он достиг своей точки кипения, паренёк, ощутив на себе ну уж слишком пристальный взгляд, вдруг инстинктивно обернулся в ответ. В тот самый момент они впервые посмотрели друг другу в глаза: хмельные с поволокой в серьёзные и большие.       Чимин не знал, с чего вдруг решил заигрывать с первым попавшимся парнем, к тому же ещё и после такого долгого перерыва во флирте, ведь он вполне мог потерять уже хватку. То ли алкоголь ударил в голову, то ли понимание, что его все хотят, и он может получить любого, подтолкнуло его. То ли те чёртовы бёдра слишком застряли в памяти. Уже достаточно давно он не чувствовал к кому-то подобного влечения. А того, что новенький не будет заинтересован в парнях, он не боялся. Нет – так нет. Все знали, что вечеринки Техёна свободные от предубеждений. Поэтому Чимин всё же сделал то, что когда-то гарантировало ему партнёра на ночь: с лёгкой усмешкой медленно прошёлся языком по губам, приглашая. У Чимина никогда это не выглядело пошло или дёшево. Только соблазняюще и чарующе. Не поддаться было невозможно. Вот только тот парень смог. С прямым, как кирпич, лицом он лишь дёрнул головой обратно к Техёну. Его губы поджались, прикусанные зубами, отчего на шее слегка показалась венка. Ни намёка на ответное желание.       Похоже, Чимин всё-таки выбрал не ту цель.       Пак бы уж точно смутился собственного поведения, если бы алкоголь в нём не заглушил совесть, хотя та неожиданно и стала потихоньку просыпаться. А вот реакция паренька показалась Чимину жутко милой и невинной. Почти целомудренной. Господи, да у него даже рубашка была застёгнута на все пуговицы. На вечеринке, где некоторые даже готовы были раздеться, и никто бы на них косо не посмотрел. Ну что за прелесть!.. Паренёк стоял ровно как столб с расставленными ногами, руки сомкнуты в замке перед собой, пока их владелец слишком внимательно, как для определённо пьяной болтовни, слушал заплетающегося Техёна. Ким явно всё порывался приобнять гостя, но как будто не знал, как к нему подступиться, вовремя ловко делая вид, что решил просто поправить волосы или махнуть рукой. Наверное, показывал, где что находилось на яхте.       Интересно, когда в последний раз кто-то не поддавался разящей наповал харизме и сладкому, как мёд, голосу Техёна? Забавно. Ведь тот явно недвусмысленно пытался сблизиться с гостем, а значит, скорее всего, что-то о его любовных предпочтениях и знал... Иначе зачем так лез из кожи вон?       Чимин был заинтригован. Тело само по себе двигалось в примитивных движениях под гудящий аж в груди ритм, а вот глаза не отрывались от парочки. Ему было безумно интересно наблюдать за поведением паренька. Не то чтобы тот вёл себя пугливо, шарахаясь от людей и поглядывая в страхе по сторонам, нет. Но он явно был... отчуждённым, как будто сам по себе, без желания идти первым на контакт. И Чимин не мог его за это винить – он сам таким стал, когда дело доходило до первых знакомств и общения с незнакомцами. Чимин научился быть слегка настороже, пока не привыкал к человеку и не подпускал его ближе. Поэтому Пак словно видел себя в этом пареньке: он готов был поспорить, что тот скорее всего был просто из стеснительных и неловких.       И если это действительно так – то он просто смертельно очарователен.       Сердце настораживающе защемило, и Чимин наконец-то отвернулся, отгоняя подальше глупые мысли и возвращаясь к тусовке. Он хорошо знал, что это было за чувство – уже подобное испытывал, и не раз. Пак всегда легко влюблялся и отдавал себя полностью, скромничая и не прося ничего взамен в открытую. Его главная слабость, которой часто пользовались. Так что не хотелось бы снова терять голову от любви к тому, что он лишь представил в своей голове, не узнав человека получше. Если это не минутное влечение, а что-то большее, то время покажет – успеется. Жизнь горьким опытом его научила не спешить.       Когда Чимину показалось, что ещё более мокрым ему уже не стать, музыка внезапно взорвалась зверским ритмом, и он просто не мог уйти, уже умирая от жажды и усталости, но всё ещё ведомый желанием принять вызов диджея и дотанцевать до конца. Мысли зароились, как пчёлы, и в хаосе перемешались в голове, и вот Чимин уже словно стал другим человеком, плавно изгибаясь, а затем с силой выполняя сложные движения, секунду назад просто так пришедшие ему на ум. Вокруг него уже давно стало меньше людей – публика окружила его и выделила больше свободного места, подпрыгивая и стараясь перекрикнуть музыку улюлюканьем.       Сегодня он явно был звездой танцпола. Как и всегда, впрочем. Шаловливая улыбка ненарочно расползалась по лицу – Чимин не мог её контролировать, как и контролировать тот секс, который излучал своим телом. Таким уж он был, как только ловил музыкальную волну. Это была его стихия, без которой он не мог жить. Чимин одаривал всех и никого опасным взглядом, полным соблазнения, умело играя свою роль искусителя, когда из массивных колонок послышались грязные басы. Паку не нужно было раздеваться, чтобы на него пускали слюни – достаточно было метнуть прямой взгляд или особенно чётко выполнить дерзкое движение тазом.       Он знал, что играл с огнём. Но кто его остановит? Никто не осмеливался сделать шаг ближе, чтобы станцевать вместе. И Паку этого и не нужно было – он не хотел, чтобы кто-то вторгался в его зону комфорта. Крутанувшись вокруг своей оси в элегантном повороте, Чимин расфокусированным взглядом случайно зацепился за знакомую фигуру вдалеке. Тот самый неловкий гость Техёна сидел за одним из столиков, уложив локти на столешницу и сцепив руки в замке. Пока тело само двигалось, Чимин на подсознательном уровне уже выбрал своего зрителя, который из-под переплетённых пальцев, не мигая, смотрел на него своими огромными глазами. Чимину казалось, он сейчас в них захлебнётся и утонет.       Способность здраво мыслить помахала рукой и оставила с вопросами: кто я? где я? что я делаю? Но отвечать на них не было никаких сил. Тело горело от внимания незнакомца, который, казалось, проглатывал его целиком своим пронзительным взглядом. За все те минуты, что они вдвоём провели, пялясь друг на друга, он буквально ни на что не отвлекался и не отводил глаза. Чимину было жутковато, однако при этом невыносимо горячо, будто внутри разлили кипятка. Дышать стало тяжело, словно кто-то пальцами обхватил его горло и душил, вытаскивал из него душу. Он явно проигрывал эту непонятную игру в гляделки, но восхищённые крики толпы вокруг вернули его в реальность.       Очнувшись, Чимин наконец-то вспомнил о своём статусе, о том, что из себя представляет, и откинул голову назад, демонстрируя блестящий от испарины изгиб шеи. Ладони скользнули по корпусу, комкая промокшую насквозь рубашку, оголяя на мгновение обнажённые участки кожи. Всё ещё задирая подбородок, Чимин ответил новенькому таким же подавляющим взглядом, фальшиво-невинно ухмыляясь и дразняще показывая ему язык. Однако, вместо привычного масляного взгляда в ответ на откровенную провокацию, Чимин получил неодобрение и даже некое осуждение. Брови паренька тут же выразительно свелись к переносице, перекрывая любое направленное к нему игривое настроение.       Неожиданно.       Чимин с напуском беспечно пожал плечами, улыбаясь на автомате отработанной кошачьей улыбкой. С блаженным выражением лица он пятерней убрал назад чёрные волосы, прикрывая глаза и выгибая от измождения брови. Всё ещё играя свою роль обольстителя. Ну что ж, он не всем должен нравиться, верно? Одарив новенького гостя последним провоцирующим взглядом, он повернулся к нему спиной, рефлекторно качнув бёдрами, и продолжил танцевать для людей вокруг, которым был нужен. Вот только кончики ушей пекло от пробившего эйфорию алкоголя стыда. Ему отказали даже до того, как Чимин успел подойти и лично заговорить с новеньким. Отказали взглядом, которым до этого сверлили дырку в Паке.       Чимин не хотел себе признаваться, что его эго было "слегка" задето. Хотя, возможно, он и правда растерял все свои навыки во флирте. Когда он вообще в последнее время ими пользовался? Месяцы назад? Полгода? Он бы вновь решил, что выбрал объектом своей симпатии человека, незаинтересованного в парнях, если бы не ещё одно "но". Взгляд паренька явно не был лишён интереса, иначе зачем он прожигал им Пака с таким напором? Чимин слишком часто испытывал подобное внимание на себе, чтобы не знать, что оно означает. Так что же, получается, этот новенький разочаровался в доступности Чимина? Или в его наглом заигрывании? Что это было за хмурое выражение лица?       Желание находиться на этой вечеринке вдруг упало ниже плинтуса.       На танцпол вдруг продефилировал покачивающийся в ритм Техён, чтобы присоединиться к потерявшему запал Чимину, приобнимая его за талию. Техён всегда в шутку мог пробежаться пальцами под рубашкой смеющегося Чимина или что-то шепнуть ему в ухо, щекоча кожу носом. Наверное, со стороны это выглядело очень интимно, и не без причины – всё-таки что-то да между ними и было когда-то. Но для самих парней это ничего не означало. Тот этап был пройден и забыт, оставляя после себя лишь приятное послевкусие ностальгии, что иногда проявлялось в Техёне, который любил распускать руки, и в Чимине, которому жизненно необходима была ласка. Когда им было удобно, они разрешали друг другу разные вольности.       Естественно, уже всё внимание отдыхающих на яхте было приковано к танцполу, где веселился сам организатор. Техён то серьёзно танцевал, то валял дурака и лыбился своей квадратной улыбкой, смеша никак не успокаивающегося Чимина, уже складывающегося пополам от хохота. Пак и сам не знал, как ещё стоял на ногах, как его колени ещё не подкашивались, тогда как икры адски болели. Лица людей смешались в одно сплошное размытое пятно, голова гудела от музыки, и уставший Чимин всё-таки не выдержал и уложил голову на плечо Техёна, шепча, что сейчас свалится на землю и уснёт там, где упадёт.       Что было после того момента – Чимин уже слабо помнил. Помнил лишь, как под конец вечеринки завалился в каюту с Техёном спать и случайно разбил что-то, когда слишком сильно взмахнул подушкой, пытаясь подложить её себе под голову. Помнил, как Техён прыснул и обнял его, прижимая его голову к своей груди и даря уют, спокойствие. Помнил, как отрубился сразу же, только умостился в руках друга. А вот того самого новенького паренька он больше не помнил. А если и помнил, то лишь отголоском, который, если честно, хотелось бы поскорее забыть.       Зато тот, на удивление, помнил его.