***
Потолок. Белый, пластиковый. Характерный запах медицины вокруг. Мерно попискивает аппаратура вокруг постели. На лежанке, под толстым одеялом, соответственно, я. Кто - я? Что - я? На первое - ответ смутно угадывается. Слишком фрагментированно сознание, чтобы объединиться в полноценную личность. Или - пересобраться. Редкие вспышки памяти - моей? Чужой? Калейдоскоп обрывков - несвязных, разрозненных - и старательно отгоняемый от сознания вопрос - это ж сколько мне лет, что я вот это вот всё наворотить-то успел? Не может человек столько сделать за короткую жизнь... - Как твоё самочувствие? - Пить, - кажется, что кричу, но из сухого горла только сипение раздаётся. Доктор. В движениях, взгляде, мимике - чувствуется - это он меня достал из Тьмы. Или - не дал в ней растаять окончательно. Понимающе кивнув, доктор - ни санитаров, ни медсестёр не видно - протягивает ко мне нечто, имеющее сходство с грушей. Медицинской. - Тоник, - поясняет доктор. - Всё стерильно, питьевая груша только из упаковки. Для другой стороны - совсем другие наконечники и объёмы используются. Зубы помимо воли сжимают силиконовый кончик - и под сдвоенным давлением - собственной тяги и пальцев врача - благословенная жидкость начинает потихоньку просачиваться в желудок, попутно наполняя жизнью иссушенные связки, слизистую - прочий ливер. Три подхода. Досуха. Хоть груша и выглядит довольно внушительно - объёма в ней от силы грамм на стописят. Несерьёзно, в общем. Зато в желудке приятная тяжесть ощущается. - Полегчало? Киваю. - Тогда задам несколько вопросов, - тон утвердительный, по интонациям сразу понятно - хрена с два отвертеться получится. В подтверждение намерений доктора - в его руках появляются ручка и бумага, закреплённая на планшете-анкетнице. - Имя помнишь? Киваю. - И? А чего - и? Сам-то пробовал вспомнить, каково это - помнить буквы, помнить звуки - но не понимать того, как они ассоциируются? Но - справился. - К-коля, - голос сиплый, тяжёлый, при каждом звуке связки перенапрягаются. - Коллет, значит... Или Николь? Не слушаю эскулапа. Не слышу. Зуд в горле, першение - и боль, скручивающая гортань и связки. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих? И снова здравствуй, Тьма.***
Новое пробуждение. Ничего не болит. Слюна во рту есть. Язык влажный, подвижный. Зубы как-то странно ощущаются - кажется, мельче стали. Вместо ямки справа сверху, там, где был зуб мудрости - ровная десна. Ни дырки, ни бугорка. Слева та же картина - но там удалить не успел. Открошился кусок, и бес с ним. Не болит, есть не просит. Всё на потом откладывал поход к стоматологу. А сейчас, вроде как, и не нужно уже. Нет того зуба, и дырки нет. Странно. Пока валялся без памяти и сознания - неужели догадались починить тело? А вообще - как я сюда попал? И кто - я? Глупый вопрос. Я - это я. Начиная той загадочной хреновиной, которой мыслю, и заканчивая неприятным, но пока ещё терпимым ощущением наполненного мочевого пузыря. Доктора нет. В палате пусто. Приглушённый свет не режет глаза, что уже хорошо. Мерно пищит аппаратура. Непривычно ощущать густую шапку требующих срочной помывки волос. Это ж сколько меня по Тьме носило, что такой хаер нарасти успел? Ревизия памяти, увы, почти ничего не дала. Имя - Николай, возраст - три десятка лет с хвостиком, хвостик - размером с гулькин буй. Семья - пустота. Дети - пустота. Работа, навыки - аналогично. По привычке почесал шею - когда скребёшь ногтями щетину, мысли как-то более организованно бегать начинают. Это у мелочи всякой желторотой раз в день станком прошёл - и шкурка как новая, гладкая и мягкая. Память же подсказала, что со мной такие фокусы не проходили со школы. Какой школы? А Тьма её знает... Но - сюрпризы только ожидали меня. Сначала - щетины не нашлось. Кожа - нежная, какая-то подозрительно бархатистая и гладкая. Не может такого быть. Слишком плотно сидит в сущности рефлекторная потребность дважды в день выскабливать опасной бритвой успевшие отрасти волоски. Но - ни застарелых шрамов, ни волос. Тут два варианта. Самый невероятный - меня запопаданило в тушку подростка. Более реальный - хватанул крайне серьёзную дозу облучения. В пользу первого явственно говорит прекрасное самочувствие и ясность сознания - если, конечно, этот рассыпанный паззл можно назвать сознанием. Вероятность второго отвергается наличием гривы тёмно-каштановых волос. Не может радиация избирательно поражать организм. Да и язвы - если бы они были - не почувствовать было бы невозможно. Перестав искать щетину, подёргал себя за волосы. Нет, свои, родные. Правда, седых не видно, хотя помню, что левый висок почти на треть побелел. По какой причине - не знаю сейчас. Но - одно успокаивает - волосы свои. Не парик, и то хлеб. Подчиняясь ощущению смутного непорядка, вновь пробежался ногтями по горлу. М-м-мать твою! Кадык где?! Нет кадыка. Нет горбинки адамова яблока, украшенной вечно обновляемым шрамом. Гортань ровненькая, ребристая - но без кадыка. Руки сами поднимают край толстого одеяла. На груди топорщится двумя небольшими холмиками пижама. Рука сжимает ткань, пальцы ощущают упругую плоть. Нет, это нездоровая хрень какая-то. Рука помнит ощущения - сколько сам тискал прелестных ясноглазых феечек, не вспомнить - но и забыть невозможно. А тут - я мну. Свои сиськи мну. Лёгкая истерика на время отступает под выплывшей из глубин подсознания догадкой. Слышал-де, что радиацию можно лечить, активируя какие-то железы в человеках. Железы - это гормоны. Гормоны - это, в зависимости от железы и стимуляции - мужицкость или бабскость. Живот плоский, кожа мягкая, упругая - но под ней ощущается пресс. Значит, не пивное брюхо, через которое, при желании и упорстве, можно до позвоночника дотянуться. Значит - напичкали гормонами или заставили свои железы вырабатывать женские. Но это не страшно. Как отрасли, так и сдуются. Годик-другой спецтерапии, и всё вернётся на прежние места. Не вернётся. Это я осознал, запустив руку в пижамные широкие штаны и не найдя ничего. Точнее - найти-то нашлось, но вовсе не то, что должно бы найтись. Это что, мне теперь и писать сидя?.. - Это 3,14здец какой-то... - вздохнул я, уже не удивляясь гармоничному, странно родному и совершенно незнакомому женскому голосу. - Ну, здравствуй, девочка Николай, человек и пипидастр... Тьма вновь распахнула свои объятия, выбив из разума накатывающую истерику.