Дредноут по имени Никки

Где-то на территории Империи Знает ли кто-нибудь, каково это - осознавать свою полную бесполезность? Понимать, что ты - именно ты - реально можешь приносить пользу, быть полезной, - быть. Можешь... Могла бы. Не здесь, не сейчас. И, увы, не ты... Бледнокожая девушка сидит на срезе-ступеньке чудовищного монстра из армированного бетона, именуемого военными - сухой док. Сверху ощутимо давят тысячи тонн горной породы, удерживаемой лишь за счёт рангоутов, рёбер жёсткости и усиленных многослойных стен. Странно так: понимать, что вот этот природный купол над головой - с лёгкостью выдержит попадание МБР, сохранив всё, прикрытое собой, в полной безопасности, убережёт от проникающего жёсткого излучения, и через безумно сложную многоступенчатую систему фильтрации и рекреации - доставит воздух, очищенный от отравы. И если рухнет - девушка даже пикнуть не успеет. Наверное, сигналы боли, бегущие от раздрабливаемых, прессуемых участков тела просто не успеют добежать по нервной системе до мозга, чтобы оповестить о наступившем конце. Девушка встаёт на край среза и идёт, балансируя руками, по самой кромке - идеально ставя стопу - так, что подошва простых армейских ботинок, некогда выполненных в окраске "пустыня" - одной своей половиной остаётся ровно на поверхности - и второй половиной - висит над ямой, частично освещаемой тусклыми огоньками дежурного освещения. Иногда ей хочется отпустить контроль тела, и пусть гравитация решит за неё: продолжать ли ей своё существование, так созвучное в неуловимых интонациях с обросшим пошлыми смыслами словом "функционирование", или же всё закончится в краткие секунды полёта и некоторое время, нужное телу, чтобы осознать количество повреждений и остановить свою работу под пиковыми тактами болевого шока. Хочется, да... Но, во-первых, она твёрдо знает: даже если упадёт с гораздо большей высоты, с ней, по сути, ничего страшного не случится. А, во-вторых, внутри, где-то под рёбрами, жаркой болью бьётся понимание: это не решит проблему. Есть и третья причина, конечно, но её и в причины-то вносить как-то... низко? Да, именно так. Потому что тот сильно пожилой мужчина, смотрящий на неё так, как не смотрят даже сёстры, и постоянно радующий всякими сладостями - он вне категорий. За все годы, проведённые в доке, каждое своё дежурство он разрешает сидеть в его каморке, поит вкуснейшим чаем и рассказывает разные, смешные и не очень, вещи, имевшие место быть в его жизни. И называет её - внучка. И относится не как к чему-то непонятному и сложному, а как к живому, свободному, разумному - и полезному! - созданию. И она, глядя на этого человека, понимает - то, что руководит её существом, её сущностью - оно калечное и неправильное. И впору бы прокричать об этом, посоветоваться с сёстрами, да хоть просто - рассказать о наболевшем ближайшей стене... Но - внутренние жёсткие рамки не позволяют это сделать. Запрещают, ломают волю, давят разум... А от неё даже толку никакого нет. Все сёстры - не в пример более сильны, умны, адаптивны, в конце-то концов. А этот мужчина, суровеющий лицом при малейшей попытке обратиться к нему по званию, каждый раз расплывается в улыбке, слыша её неловкое и смущённое "деда Игнат", и спокойным, ласковым голосом говорит: - Нет бесполезных, внучка, есть лишь нерациональное применение способностей вверенного личного состава. Девушка с лёгкостью взлетает по толстому бетонному бортику на верхний уровень, угол наклона в сорок градусов её нисколько не беспокоит. Там, наверху, в считанных метрах от несущих рельс крана, находится разукомплектованный дублирующий пункт контроля, он же - резервная сторожка, он же - её нынешний дом, чуть выступающий вперёд над срезом верхнего уровня дока. Часы показывают половину девятого. Через десять минут деда Игнат закончит обход, собрав данные с узлов обеспечения безопасности, целостности и контроля, и ещё через пять минут поднимется к ней. Наверняка с чем-нибудь вкусным. Старенький надёжный электрочайник на кипячение воды тратит ровно девять минут и пять секунд. Крупнолистовой чай с щепоткой чабреца, завариваемый в традиционные два подхода, полностью раскроет вкус, насыщенность и цвет за пять минут и тридцать две секунды. Когда ты - бесполезный и беспомощный балласт, не первый год живущий в резервном сухом доке, совершенно не имеющий применения во внешнем мире, у тебя в полном твоём распоряжении внезапно оказывается просто непредставимая прорва времени. И этого самого времени с избытком хватает на всё. Вручную, старенькой металлической линейкой измерить общий объём дока, площадь стапелей и высоту подъёмников... Высчитать оптимальное время заварки. Перечитать от корки до корки составленную когда-то давно для сотрудников библиотечку, расположенную в не до конца законсервированной зоне отдыха. И - его более, чем достаточно, чтобы покопаться в себе. Чтобы придти к простому выводу: она - дефективная. Что-то с ней происходит совсем не так, как надо. А как это - как надо - никто и не знает. А вот чувство неправильности есть. И от этого почти физически больно. Больно оттого, что не просто не можешь найти источник раздражения - больно от того, что даже направление этого дискомфорта постоянно ускользает из рук... Девушка смотрит в идеально чистое узкое зеркало, вставленное когда-то давно в самодельную деревянную рамку, прикрученную саморезами к стене. Оттуда, из зазеркалья, на неё смотрит светло-карими глазами, исполненными боли и непонимания - за что? - она же. Ходячее недоразумение. Осколок бесполезности. Дефективный элемент бытия.