Если пылью на лицах Рисунок неясный Вновь рисует дорога Дрожащей рукой, Значит, близится миг, Значит, друг мой прекрасный, Я пришел ненадолго — За вашей душой.
***
Как-то не особо мне везёт по жизни. Сначала, вроде как, умерла от собственного компьютера. Потом попала в какой-то китайский мультфильм, перед этим успев два…нет, четыре раза сменить ориентацию! Вот это же надо так уразуметь, а. Чуть позже практически попрощалась с жизнью, завалившись в комнату дворецкого через окно. Ах да, дважды стала свидетельницей нетрадиционных отношений. И это в девятнадцатом то веке, чёрт возьми! Вот и сейчас хрен знает где находилась моя тушка. Какой-то тёмный лес, где-то вдали виднеются скалы, больше напоминающие огромные (и наверняка острые) иглы, а вокруг — море. Практически чёрное, какое-то слишком угнетающее, билось оно о берег волнами, брызгами касаясь голых ног. Ни дорогого костюма, ни парика, ни обуви на себе я не обнаружила. Только рубашку, смутно напоминающую ночную сорочку, да и явно не по моему размеру. Доходившая до колен белая ткань неприятно колола кожу, даже предположить не могу, что за материал. А вот рукава были длинными, и в голове сразу же щелкнула мысль о психбольнице. Подвернув их до локтей, застегнув для удобства на крайнюю пуговку, поднялась на ноги. Итак, нарушая все законы Основ Безопасной Жизнедеятельности, отправляемся искать выход. В любом случае, если это какой-то остров, то совершенно точно необитаемый, да и с одной стороны: волков бояться — в лес не ходить. Но неплохо было бы найти хоть маломальское оружие… Коряга? Сойдёт. Подобрав с земли своё возможное оружие, поспешила покинуть берег. Уюта и умиротворения он явно не навевал, а этой воды я вообще испугалась. Правда, как позже поняла, самой большой глупостью в моей жизни было идти в этот лес.***
Под ногами хрустнула ветка. И все бы ничего, если бы ногам эта прогулка не причиняла вреда. Хруст этот оттеснил мертвую тишину, эхом разносясь по всему острову. Скрюченные ветви хватались за волосы, рвали на плечах рубашку и царапали кожу. Они все были одинаковые. Все деревья нисколько не отличались друг от друга, разве что по-разному качались и скрипели на ветру, однако чувство того, что у Бога на этом месте фантазия закончилась — никак не покидало. А ветер был липким. Промозглым и каким-то дождливым. Я уже порядком замерзла, когда, в очередной раз налетев на вылезший корень дерева, полетела на землю, знатно расшибив колено. Кровь мелкой брусникой собралась на коже, стягивая и покалывая. Несколько раз ругнувшись, оторвала у рубашки рукав, подвязывая ушибленную конечность. Желание идти куда-то мгновенно пропало. Да и чем дальше заходила — тем темнее становилось все вокруг. Деревья казались выше и даже опаснее, а в редких кустах мерещились темно-алые бусинки глаз. И наступила такая апатия, что выть захотелось, раздирая глотку к чертям собачим. Я девушка, если это кого-то волнует! Почему из меня делают какую-то героиню всея Руси, когда есть всеми любимый Себастьян, голубой Клод и ещё парочку гомиков? Чем вам, скажите на милость, не сюжет и персонажи какого-нибудь гейского сериала? — Ух ты, — не без удивления проводя по щекам кончиками пальцев обнаруживала слёзы. Это же как давно я не страдала-то, а… Однако. Кажется, последний раз вот так вот выла, когда домой больно уж хотела, да по матери скучала. А больше и не было этих страданий, да и чего влагу почём зря тратить? Ну, как говорится, больше поплачешь — меньше… Чёрт, земля холодная. Наползал туман. Своей молочной тенью сокрыл землю. Удивительно. Не может же быть этот туман таким густым, что я аж протянутой руки не вижу? Да и силуэты деревьев теперь смутно различаются… Наверное, сейчас ещё холоднее будет. Тем временем туман сгущался, плотным облаком обвернув пространство. Затем сворачивался в завитки, сплющиваясь в эдакий прямоугольник, обрамленный чем-то наподобие резной рамы. Зависнув в метре над землёй экран дернулся, являя собой зеркало. Ого. Тут ещё и так умеют… В нём отразилось какое-то, простите за мой французский, уёбище лесное. Всклоченные волосы, какая-то белая, разорванная тряпица на теле. Заплаканная рожа, даже чуть припухшая, и следы от пирсинга на этом лике. Как-то невовремя-поздно до моего мозга дошло, что вот это вот «лесное» — это я. Ну, а что? Если так принарядить, умыть и накормить, то вполне себе ничего. Да хотя бы причесать — и то красавица. Ну, это я так, обобщенно. А зеркало вдруг дернулось, и начало мультики показывать. Нет, серьёзно! Я даже как-то отвлеклась, наблюдая за очередной дракой Клодушки и Себастьяна. А потом совсем внезапно та горничная, ну, с огромной грудью, снова продемонстрировала нам заглатывание и выглатывание меча. Вот баба, однако, даёт… Ей бы в цирк, что ли. — Это чего такое?! — я взвизгнула, отползая назад. Ибо эта чертова махина падала на меня! Мать же ж твою! Прежде, чем успела пискнуть, тело окатило водой.***
— Чего тут забыла? — мрачно поинтересовался мальчишка, пока я отплевывалась от мерзопакостной Н2О. Тело нехило так трясло, окончательно замерзнув, а тряпка с колена сползла, и царапина забилась песком. Сиэль сидел у пня, несколько недовольно взирая на меня сверху вниз, подтянув ноги к груди. — Да х-хрен знает… — беспомощно прохрипев, сплюнула, протерев глаза. Ну, теперь я не такая страшная, зато закос на Самару уже имеется. — Сиэль! Ах ты сволочь малолетняя, прости пожалуйста, где мы?! Да твоя душа хоть представляет, что я пережила? Последующие несколько минут я в красках описала ему всю свою жизнь, начиная от того, как появилась на свет, и заканчивая сегодняшней встречей. При этом яро жестикулируя и прихрамывая при попытке подняться на ноги. Конечно же заострила внимание на том, что в жизни этой справедливости нет и не было, да и топили меня, кажется, уже второй раз. Вообще, странно все: эта чертова двойка преследует меня по жизни. Причём в не самых лучших ситуациях. — И что ты мне предлагаешь? Пожалеть тебя, уже вполне взрослую и самостоятельную девушку? — он иронично усмехнулся, чуть склонив голову набок. — О, избавь от этого тона мамочки. Мне за эти два дня твоего дворецкого во так, — провела по горлу ладонью, — во-от так хватило. Во время нашего разговора Сиэль практически ни на что не реагировал, а это несколько напрягало. Иногда кивал, наверняка чисто из вежливости. Он выглядел уставшим. С другой-то стороны, граф все же оставался ребёнком. Пусть и вредным, очень влиятельным, из разряда «А чего в свои года добился ты?», но ребёнком. Это прослеживалось даже в его поведении. К примеру сейчас он явно обижен и растерян, или даже зол. А может это у меня, прости Господи, глюки ещё похлеще, чем у компьютера. — Ладненько, — все же поднявшись, брезгливо отряхнула от земли рубашку, осмотрев колено. — Идём уже, домой пора. — Домой? — переспросил мальчишка, подняв на меня взгляд. И так как-то жалобно спросил, что материнские порывы объятий чуть не перекрыли здравый смысл. — Ну, насколько мне известно, за тебя там бойня кровавая идёт. Ты уж не обессудь, но больно жалко мне этих ваших…рогатых, — закончив сие мысль, дернула на себя Фантомхайва. В кустах что-то дернулось, а уже через секунду выскочило, угрожающе порыкивая. Мать моя за ногу да через всю Землю, это что ещё за чудо техники?! Волк. Видимо, это был он, только в разы больше и, наверное, опаснее своих братьев из плоти и крови. Созданный из металла и каких-то болтиков-винтиков, он фыркнул, медленно приближаясь к нам. Сиэль неосознанно вцепился в мой рукав, заходя за меня, всем своим видом показывая, что на этом веке геройство мужчин закончилось. Я глупо хихикнула, помахав железяке рукой, пытаясь снять напряжение. Господи ж ты, дай мне благоразумную идею! — Эт-то… Смотрите, Себастьян с белкой совокупляются! — выкрикнув нечто странное, очень странное, тыкнула пальцем за волчару. Тот, на удивление, обернулся, то ли из интереса, то ли потому, что испугался заразиться от меня белой горячкой. — Ирина, что ты несёшь? — озлобленно шикнул граф, отступая вместе со мной назад. — Спасаю жизнь бредом. Драпаем отсюда! — и вот только когда мы решились показать все свои чудесные навыки в беге на длинную дистанцию, за спиной лязгнула железная челюсть. И, собственно, кошки-мышки начались.