Я не боюсь смерти. Просто потому, что не ощущаю, или просто потому, что её… Нет?
***
«Бляебать» — совершенно беспардонно крутилось в моей голове, пока я, все ещё ведомая инстинктами, загораживала графа собой. Защита она, конечно, хреновая, но тут выбирать не приходится: дворецкий практически убитый, а слуг с автоматами не наблюдается. А вообще, если так рассудить, то у меня есть веревка-крюк, есть складной нож и какая-то шняга, открывающая порталы. Да я ж чертов Бэтмен, если не лучше! Куда уж этим рогатым со мной тягаться… — С-сиэ-эль., — сдавленно прохрипел Алоис, давясь кровью, беспомощно протягивая к нам руку. — Прошу, Сиэ-эль, не-е…оставляй… Здесь у любого сердце разорвется. Но почему-то никто и не обращал на блондина ровным счётом никакого внимания. Клод размахивал оружием; Себастьян уворачивался, пуляя в Паука ножи и вилки, да прочую столовую утварь; Тройняшки трупами валялись в стороне, а Ханна медленно подходила к нам. Стоп, чи-иво?! В этот момент по затылку явно долбанули чем-то тяжёлым и, вероятно, невидимым. Я покачнулась, падая на колени, зажимая голову руками. Больно, больно, больно! Интересно, а при родах я примерно так же орать буду?.. Твою ж, не о том думаю! Щурясь и озлобленно шипя, смотрела на подходящую горничную. Правда из-за груди я толком-то и лица не рассмотрела, но вот то, что на меня сейчас зыркнули, как на какого-нибудь червя — это факт. Перед глазами россыпью пошли звёздочки, как в каком-то дешёвом мультфильме с плёнки. Чёрт, Сиэль! Не стой столбом и вали отсюда! Ах нет, я ж забыла, какие мы гордые. — Сиэль Фантомхайв…— завороженно шепчет женщина, останавливаясь в двух шагах от мальчика. И в одном от меня. А, точно, я ж тут второстепенное лицо, корчащееся от боли, не имеющее никакого значения. — Ирина, вставай. — твёрдо произносит граф, недовольно смотря на меня. Ага, блин, встала! Разбежалась и упала, поскользнувшись в луже собственной кровушки. — Она не встанет, — мягко обрывает его слова демон, и по тону голоса слышу, что усмехается. — Я наслала на неё проклятие, после исчезновения которого она, вероятнее всего, умрёт. — Н-ну спасибо, блять… — Я не хотела чужих жертв, Сиэль, — продолжила та, протягивая к нему руку. — Но она не должна быть тут. Это не её место в жизни. А сейчас просто закрой глаза, мой мальчик. Бессмысленный бой должен прекратиться… Устроив ладонь на щеке Фантомхайв, Ханна ласково огладила её. Видимо, тот даже шевельнуться не смог, мелко подрагивая, вцепившись в трость. Новый поток боли разрезал тишину и я истошно завизжала, падая на бок, истерично путая пальцы в собственных волосах. Отпусти меня, чудо-трава! Как-то неестественно выгнувшись, подобно тем, из кого дьявола изгоняют, я пораскинула оставшимися мозгами: свалила бы сейчас домой, не выла б в предсмертных муках. Ожидая, когда перед глазами начнёт проноситься вся жизнь с неимоверной скоростью, хрипло выдохнула. Лязг меча, крики Алоиса, бессмысленный шёпот Ханны — все смешалось в нечто такое уродское и противное, что аж рыдать хотелось. Невольно вспоминаю школу, дурных одноклассников, учителей, мать… Ох, мать, верни ж меня обратно. А вообще, добро всегда побеждает зло. Но только почему-то в этой сказке «зло» — это все, а «добро» — никто. И слишком мрачную атмосферу разбавил первый удар молнии, а затем второй и третий, и… Белые полосы нещадно раздирали небо. Внутри нещадно раздирали меня. Очень романтичная обстановочка, не так ли, господа? Сквозь непонятную пелену на глазах все же смогла разглядеть весьма трогательную сцену. Клод, будучи, кажется, без очков, опустился перед Алоисом на колени, устраивая его голову на них, осторожно поглаживая спутанные волосы. Мальчишка хрипло, но радостно смеялся, кривя тонкие губы, и, кажется, был действительно счастлив. А вообще, много ли нужно для счастья? Мне вот, к примеру, нет. Маму, желательно в добром здравии; хорошие результаты по ЕГЭ, особенно по математике. По мелочам: интернет, компьютер, чай… Хотя, нет, чай уже начинает надоедать. И все же, что мне нужно? Горло разодрали к чертям. Нет, мне просто так ощущалось, хотя, может, оно и было. Прежде, чем запас воздуха в лёгких стал резко сокращаться, я натянуто улыбнулась. — Ханн-у-ушка, со-оветую н-не…оборачиваться… — хотя, какой смысл, если её лицо уже повстречалось с кулаком дворецкого. О да, Себастьян, в нокаут её! Глубоко вздохнула, ибо с каждым вскриком женщины, с каждым визгом: «Клод, помоги!» становилось неимоверно легче. Боль отпускала, бабочками разлетаясь по телу, мелкими иголками впиваясь в кожу. Пусть так, зато хорошо-о… О, а у Себастьяна, оказывается, каблуки есть. И мантия эта его длинная, рваная, или плащ — чёрт знает — больно уж симпатичные. В окружающей темноте прорезалась светлая фигурка Сиэля, злостно встряхнувшего меня, вызвав болезненный стон. — Ирина?.. — немного растерянно, совершенно не в своём стиле шепнул Сиэль, уставившись на меня. Повязка слетела с лица, да и он не волновался. Меня тут, понимаешь ли, уже после железного пса и чая-кислоты ничем не напугаешь. Да и тату глаза в моём веке модно, так что… — Ч-че., — кашлянув, поморщилась, вздрагивая. — Чего…т-тебе? Он нахмурился, отрицательно качая головой. Ну, я же говорю — ребёнок. Поджав губы, выдохнул, вновь принимая безразличный вид, как-то странно таращаясь на меня. — Ничего. Я хмыкнула, пытаясь дотянуться до пояса джинс. Пальцы почему-то скрючило, а вот раскрючить — не получалось. А ещё мне было ужасно холодно; бил озноб, в глазах мелькали какие-то вспышки. Оставив это занятие, посмотрела на мальчишку. Бедный ж он, несчастный, в который раз ему смерть видеть приходится. Да ещё так дико, даже мне не по себе становится, а он, вон, держится. — Я из двадцать первого века, — медленно растягивают гласные, то-ли от дури ляпнув, то-ли от осознания. Нет, если уж и признаваться, то сейчас. У-ух, как помирать-то неохото-о-о… Себастьян, че ж за хрень, все мужики-демоны заняты, а с бабами я даже дело иметь не хочу. Вон, стервы какие. — Ты бредишь, — после недолгого молчания фыркнул граф, прикладывая ладонь к моему лбу. Ы-ы-ых ты ж, трогательно как, похлеще «Титаника». Ещё немного, и мы точно подъём рейтинг «Хатико». — Нет, я серьез-зно. Мне шестнадцать, я обычная школьница, а вас вообще не существует. И, скорее всего, это мой бредовый сон, но я хочу, чтобы ты знал… — на этом моменте я говорила особенно тихо, так, что мальчику пришлось наклониться, напряженно выслушивая мою речь. — У Себастьяна есть хвост!.. — Ирина! — по щеке прошлась кисточка. Осуждающий полу-бас-страшного-демона громом раздался в голове. Слез-то и не осталось совсем, а я все равно надрывно всхлипывала, вцепившись в руку Сиэля, бессвязно что-то говоря. Тот явно выпал от такого бреда, уставившись на меня, а я вдруг с бреда увидела второго графчика. Тот, который второй, понимающе улыбнулся, качая головой. Шёл дождь. Земля разорвалась на две части, утаскивая в свои недра и Ханну, и Клода с Алоисом, и даже тройняшек. Небо все так же разрывалось. Начиналась гроза. Влажная земля совсем не согревала, а Сиэлю было, откровенно говоря, жутко холодно. Дворецкий стоял в своей привычной форме, немного раскачиваясь в стороны, поддаваясь потокам ветра. Он был какой-то слишком израненный, побитый и…жалкий во всей этой обстановке. Да и граф тоже. Мальчик осторожно сжимал мою ладонь и ему, видимо, мерещилось что-то не особо приятное. Беспорядочно-грозно шепча «Проклятье!», иногда беспомощно смотря на Себастьяна. А потом поднялся, рывком подойдя к демону, и залепил ему знатную пощёчину, да такую, что голова непроизвольно повернулась в сторону, а хвост резко выпрямился, напрягаясь. Крупные капли по-прежнему барабанили по земле, смывая с неё кровь. Унося за собой светлые и тёмные образы. А я… Умерла, кажется. Тихо, закрыв глаза, беззвучно шепнув: — И…рога…