***
Мне бы утром, в блядское воскресенье, встать в восемь утра. Я, конечно, все понимаю, но этого — нет. Дабы не терять времени зря, решила порыться в Интернете, авось, чего интересного найду. Сны все ещё не давали никакого покоя, причём урывками ко мне приходили, и явно должны были складываться в одну картину — должны, но не обязаны. Я сонно щелкала по кнопке мыши, водила курсором вверх-вниз, читала занудные стихи о любви. А потом меня что-то торкнуло, и я, свернув окошечко с социальными сетями, достала телефон. — Окей, Гугл, — после характерного звукового сигнала хрипло прошипела, оглядываясь на кукольный домик. — Как избавиться от персонажей китайского… Тьфу!.. японского мультика, то есть, аниме, которые засели в твоей комнате, грозятся уничтожить весь твой род, а ещё нагло воруют твою еду? «Некорректно задан вопрос, пожалуйста, повторите свой запрос позже!» — Даже Гугл не знает, а мне-то как быть?.. — горестно вздохнула, сетуя на житуху свою, крайне печальную. И вот угораздило ж меня тогда за эти уравнения неполные сесть, мультики включить, азиатского производства. А вообще, к черту, вздремну часок. Проснулась второй раз уже не сама — меня кто-то настойчиво тянул за щеки. Стоило только разлепить сонные глазёнки, и перед лицом возникла чёрная макушка с белыми прядками, и карими глазами со странными винными искрами. От последнего в жар бросило, сон сняло, как рукой гадалки какой-нибудь. Я вздёрнулась, сбрасывая с себя двух голубков. Сиэль мягко съехал по одеялу, фырча при этом, а вот демон элегантно спикировал на край кровати. Зевнув, потянулась, встряхнув и без этого просто великолепную копну волос, торчащих в разные стороны после сна. На меня многозначительно взглянули две пары глаз. Одна — ярко-синяя, лазурная почти что, с линиями знака демонического; другая — звериная, с тонкими чёрточками зрачков и искристой радужкой. И обе пары светились, изнутри казалось бы, отчего я шарахнулась, впечатавшись в стену. — Ма-атушка святая, с вами чё, пацаны? — Я чувствую приближение потенциальных копий, — приглушенно заявил Себастьян, помогая Сиэлю подняться на ноги. — И господин, видимо, тоже. — А-а… Который час? — Двенадцать минут четвёртого. — А-а… Ясно… Ч-чего?! — пулей подскочив с кровати, чудом не снеся мелких, принялась лихорадочно носиться по комнате, распихивая вещи по углам. Кажется, это мы уже проходили… Ну да ничего, ещё раз пройдём. С удивительной скоростью вытащив из шкафа более-менее приличные и, самое главное, Не мятые вещи, убежала в ванную, приводя себя в порядок. Бросив пирсинг в специальную коробочку с раствором и встряхнув её, наспех умылась, причесалась и переоделась. В майку и джинсы переоделась, а потом ещё новые носки нашла, с «Ну, погоди!» и окончательно завершила образ. Покормила собаку, вспомнила, что давно с ней не гуляла, поэтому пришлось теренькать с соседским пацанчиком лет тринадцати. А уже потом, всучив ему и поводок и животину в комплекте, успокоиться и, наконец, выпить чайку, да музыку прослушать царскую. Однако музыку эту никто, кроме меня, не заценил, так что с «Нервов» я переключила на какое-то там «Танго смерти». Себастьян снисходительно кивнул, Сиэль хмыкнул, на том и порешили. А ещё позже нашла кофту с большими карманами, распихав по ним конфеты и, собственно говоря, персонажей, чтобы удобнее таскаться с ними было. Семейную идиллию нарушил дверной звонок, мелодия его, вернее. Подхватив кружку с чаем, шаркая по полу ногами, подошла к двери, глянув в глазок. Лицо матери было крайне счастливое и яркое, улыбающееся, все из себя такое позитивное. Редкое явление, обычно там все более сдержанно было, а тут… — Возвращение блудной матушки, — саркастично подметила я, открывая дверь и хлебнув чай. Очень зря хлебнула, потому что сразу же подавилась. Мамка зашла в квартиру, мило беседуя с ептвою за ногу Себушкой, помогая Сиэлю повесить куртку. Я вздрогнула — в карманах нечто сверкнуло, да так ярко, что внимание привлекло. — Ирочка, что это там у тебя? — А…это…ф-фонарик?.. — лихорадочно сморозив невнятное что-то, глупо улыбнулась, от греха подальше поставив кружку на полку. — Мама, кто это? — Судьба, вероятно, — хмыкнул мужчина, а после внезапно притянул мать к себе за талию, надменно улыбаясь. Та смущённо хихикнула, хлопнула по его рукам ладонью. — Дорогая, ты не представляешь, это ведь та самая девочка, что встретилась со мной в театре. — О! — понимающе кивнула маман, улыбаясь. — Ира у меня такая. — Я сейчас в обморок упаду, — угрожающе предупредила и, собственно, действительно упала, прямо на Сиэля, ну, который большой.***
Веки тяжелыми были. На ресницы подвесили по несколько гирь сразу, беспощадно так. Я рвано выдохнула, когда все же удалось разлепить глаза и сфокусировать взгляд на мужике, который, заметив моё возвратившееся сознание, показал два пальца: средний и указательный. — Сколько? — Хорошо, что не один… — хмуро проворчала, силясь подняться, но меня настойчиво уложили обратно, надавив на плечи. — Язвишь — значит жива. Что же ты мать так убиваешь? Психика у тебя, стоит заметить, очень уж неправильная. — Сам ты психопат, — обиженно фыркнула, вздохнув и все же сев на диване, оглядывая комнату. — Мать где? — Ушла с Глебом в аптеку, — снимая до этого незамеченные мною очки, проговорила копия, а потом он улыбнулся. — Если тебя интересует, то меня зовут Стас. — Вообще не колышет, — честно и гордо произнесла, шаря по карманам. На месте, только почему-то без особых признаков жизни. Сиэль, вон, вообще в куче фантиков дрыхнет. Стас хрипло посмеялся, наклонив голову, и выдал: — Терпи, девочка, терпи.