Шейх

Дружной компанией во главе с хозяйкой дома из-за стола Никита и Игорь переместились на диван и кресла, чтобы расслабленно послушать обещанную сказку. — Начинайте, — приказал хозяин таверны, — духи не любят ждать. Первым решил попробовать себя в качестве рассказчика студент-богослов. Но либо этот тощий человечишка был не очень старательным студентом, либо не учился на богослова — рассказывая свою сказку, он непрерывно спотыкался на каждом слове и заикался, как на экзамене. Ветер грозно завыл в трубе. Студент испуганно замолчал, а потом вдруг зал наполнился жёлтым дымом, который повалил прямо из очага, затем внезапно погасли все до единой свечи в таверне, как по волшебству. Когда с огромным трудом их удалось разжечь снова, то дым развеялся, остался только лёгкий запах гари, но вот студента нигде не было видно. За стенами таверны сверкнула молния и громыхнул гром. — Гроза, — прошептал Максимилиан, который, казалось, ничего раньше не боялся. — Нет, — покачал головой хозяин, — это духи беснуются. Кто следующий? — Я, — еле слышно прошептал торговец и потрогал кошель за пазухой. Он не хотел исчезнуть, как Эрвин, и очутиться непонятно где, но сидеть и ждать, что произойдёт с ними, тоже не желал. — А давайте я попробую, — неожиданно предложил Генрих, вставая со скамьи и с громким стуком ставя недопитую кружку с глинтвейном на стол. — Ты куда? — дёрнул его за рукав камзола Максимилиан. — Что ты делаешь? — испуганно проговорил он. — Ты прекрасно владеешь мечом, — по-доброму улыбнувшись брату, ответил Генрих, — а я словом. И посмотрим, что окажется сильнее — оружие или дипломатия. Он взмахнул руками. — Как мы сидим? — почти прокричал Генрих, обращаясь ко всем и ни к кому одновременно. — Забились по углам, как тараканы. А между тем две прекрасные дамы… Он недоговорил — в его руку вцепился хозяин таверны. — Откуда вам это стало известно? — спросил тот взволнованно. Генрих выразительно подвигал бровями, мол, ему известно и не только это. — Приведите, — приказал он снова взмахнул руками. — Создадим сцену и театр, — обратился Генрих к своим слушателям, — расставим лавки и столы в виде амфитеатра. А в середину выйду я. Со стороны казалось, что он беснуется, войдя в раж. Никто не стал спорить с рассказчиком, а сразу кинулись исполнять его приказания. По крайней мере, пока тот говорил, никто не грохотал за окном и не стучал ставнями, похоже, духам тоже стало интересно, что задумал парень. А Генрих не давал расставлять ни столы, ни лавки, мешал, требовал и требовал все, чтобы то там, то здесь переставили — его звонкий голос слышался все время, но обещанную сказку он все не начинал рассказывать. Когда наконец оказался полностью удовлетворён, хозяин таверны ввёл в зал двух перепуганных насмерть дам, молоденьких женщин. — Обрати внимание на спутницу благородной фрейлейн, — подтолкнул Генрих Макса локтем в бок. — На спутницу, не пялься на госпожу. Она не про твою честь. Максимилиан сурово глянул на своего господина. — И не про мою, — добавил он беззаботно. — Прошу, дамы, занять самые лучшие места, — взмахнул Генрих в сторону импровизированного амфитеатра. На верхние лавки девушки не полезли, а, расправив свои пышные юбки, уселись внизу. — Итак, — снова взмахнул руками Генрих, как актёр на сцене, — когда все в сборе, я продолжу. Он, как фокусник, извлёк из кармана обычный камешек, не больше голубиного яйца, — камешки, любые, необязательно драгоценные, к ним он как раз был абсолютно равнодушен, вообще были его страстью. Сколько себя помнил, всегда собирал самые обыкновенные кругляши. Те часто ему пригождались — то в злобных мальчишек ими кидался, то в индюков на дворе замка, которые тоже почему-то не жаловали хозяйского сына. — Взгляните на него, — проговорил Генрих, показывая камень своим зрителям. — Разве он не идеален? Какие грани, как сверкает и переливается в свете свечей. Все как заворожённые следили за его руками. — Этот камень мне подарил сам индийский раджа, — продолжил рассказывать Генрих. — О Индия, страна чудес. Иногда достаточно добавить чуть-чуть корицы, всего-то две-три палочки, кусочек корня имбиря, звёздочку бадьяна, зёрнышко кардамона, бутон гвоздики, несколько горошин душистого перца, две щепотки мускатного ореха, это все пряности из далёкой Индии, и противное кислое вино превращается в необыкновенный напиток. Генрих, пританцовывая, дошёл до очага, зачерпнул глинтвейна из котелка, висевшего над огнём, разлил по кружкам и с поклоном предложил дамам. Те не отказались — им даже стало весело, хотя ещё совсем недавно они дрожали от страха. — Так выпьем за Баварию! — провозгласил тост Генрих, взмахнув своей кружкой. — За курфюрста баварского Карла Альбрехта и его прекрасную невесту Марию-Амалию! От него не укрылось, как сильно вздрогнула одна из дам, вторая же принялась поглаживать её по плечу, стараясь успокоить. Все присутствующие в зале зашумели, закричали, наполнили свои кружки и под радостные возгласы их осушили. — Посмотрите ещё раз на камень, — продолжил свой рассказ Генрих, когда его слушатели снова расселись по местам, — он достоин своей королевы. Он поклонился и протянул свой кругляш на раскрытой ладони одной из девушек. — Нет, — проговорила она негромко, не решаясь к нему прикоснуться, — не королевы, он достоин своего короля. — Вот истинные слова! — взмахнул руками Генрих. — Пусть он станет твоим приданным, принеси своему королю в качестве дара. Чем громче и пламенней он говорил, тем тише становилось в зале, а камень все светлел и светлел. — Петух, — прошептал мальчишка-конюший. — Вы слышите? Все, утро наступило! — прокричал он радостно, подскочив к дверям и отодвигая тяжёлый засов. — А как же сказка? — растерялся хозяин таверны. — Мы её так и не услышали, — обратился он к Генриху. — А я и не обещал, что расскажу её, — усмехнулся тот. — Хотя… Он подкинул кругляш, спасший жизнь всем обитателям таверны, и, поймав его, крепко зажал в ладони. — Я назову этот камень Голубой Виттельсбах. Генрих недоговорил. — Подарите мне его, — попросила молодая особа, перебивая его. — И хочу просить вас сопроводить нас с моей наперсницей ко двору курфюрста баварского. Вы со своим слугой ведь туда же направляетесь? — Он мой единокровный брат, такой же граф Вильхелм, как и я, — уточнил Генрих, рукой подзывая Максимилиана. — Думаю, что вчетвером дорога станет гораздо короче. Он даже не стал спрашивать, почему у благородных дам не оказалось сопровождения — видимо, в таверне они провели не один день. — А камень, — Генрих снова подкинул его и поймал, зажав в ладони, — я подарю его вам сразу, как только найду, в чём его можно преподнести вам. Сам камень ничего не стоит, пусть хотя бы шкатулка станет представлять собой определённую ценность. Мадам Делайе замолчала. — В сущности, сказка на этом и заканчивается, — проговорила она немного погодя. — А дальше? — изумлённо проговорил Игорь. — Я думал все же, что это был бриллиант. — Дальше? — усмехнулась мадам Делайе. — Дальше идёт дневник. Не день за днём, как любят писать некоторые, отдельные значимые эпизоды. Генрих, Максимилиан, Мария-Амалия и Гретта благополучно добрались до дворца — дата, когда они предстали перед Карлом Альбрехтом. Следующая дата — Макс женился на Гретте. Лгу, перед этим была ещё одна дата — день бракосочетания курфюрста баварского и Марии-Амалии Австрийской. В этот день она передала своему мужу довольно крупный бриллиант «Голубой Виттельсбах», доставшийся ей в качестве приданного от императора Леопольда I, который приходился ей дедушкой. И в этот же день она преподнесла Генриху Вильхелму шкатулку с лаковой миниатюрой на крышке. — Ничего не понимаю, — потряс головой Никита. — Если бриллиант Мария-Амалия передала своему мужу, то что мог положить Генрих в выемку шкатулки? — Могу предположить, — отозвался Игорь, — что свой кругляш. Мадам Делайе с улыбкой согласно покачала головой. — И получается, — продолжил Игорь, — что камень, который не представлял никакой ценности, просто выбросили потомки графа Вильхелма. — Интересно, — пробормотал Никита, — а современная экспертиза смогла бы определить, что лежало в шкатулке долгие годы, обыкновенный булыжник или все же бесценный бриллиант? — Ну, насчёт бесценности ты погорячился, — покачала головой мадам Делайе, — все имеет свою цену. А камень был не такой уж и большой судя по размеру выемки под него в дне шкатулки. — Надо поинтересоваться у наших друзей, — предложил Игорь. Сам он был не в курсе, может или нет и что может определить экспертиза. Шкатулка, вне всякого сомнения, была очень старой, по крайней мере, на его взгляд неспециалиста. — А как шкатулка попала в Россию? — задал ещё один вопрос Никита. Он хотел ещё спросить, как её занесло в такую глушь, откуда он забрал её после смерти мамы Маши. — Ну это просто, — усмехнулась мадам Делайе. — Это написано в дневнике — Генриха направили с дипломатической миссией в Россию, ко двору царя Петра I. — Вот оно что! — рассмеялся Никита. — И всю родословную Вильхелмов можно отследить в том фолианте, что лежал в шкатулке вместе с камнем? — Всю да не всю, — покачала головой мадам Делайе. — Кто-то предусмотрительно вырвал последнюю страницу. — Вот как? — удивился Игорь. — А как обстоят дела с заклинанием? — На этой же отсутствующей странице находилось последнее слово, — снова покачала головой мадам Делайе. — А без него оно не работает. Точнее, то недостающее слово, по моему разумению, как раз должно быть первым. Так устроены все заклинания — если они записываются на бумаге, то пишутся от конца в начало, причём в каждом слове буквы тоже переставляются. — Как оно должно работать, если бы его можно было прочесть? — поинтересовался Никита. — Точно не могу сказать, все же нет первого слова, — улыбнулась мадам Делайе, — но предположу, что призвано находить вдруг утерянный камень. То есть тот, кто вырвал лист из книги, не хотел, чтобы камень отыскался истинным его владельцем. И ещё, — добавила она, — у камня имелись и до сих пор имеются стражи, хранители, так их называют в книге. Они тоже могут разыскать бриллиант при необходимости. — А как найти самих хранителей? — в унисон прокричали Никита и Игорь. У них одновременно возникла версия, осталось только услышать её подтверждение из уст мадам Делайе. Она все же прочитала книгу почти до конца. Парни замерли в ожидании ответа.