Не более чем жалость.
Не.
Более.
Акутагава скривил губы и отозвал Расемон. Жалость… В следующий момент мальчишка, которого Рю бездумно приволок в свой дом, заёрзал на диване, а потом свернулся калачиком, как кот. Парень устало осел в кресло, что стояло рядом, и потёр виски, потому что атмосфера, царившая в комнате, его озадачила. Он и так устал. Что-то не так с этим Ацуши, а вопрос только один и конкретный: «Что, мать вашу?!». Акутагава закрыл глаза и попытался вновь поймать волну эмоций, которые заставили его ощетиниться и направить Расёмон на мелкого, но потом, пожалеть. Он поднял глаза на Ацуши, потянул к нему руку, чтобы коснуться волос (потом он будет неоднократно корить себя) и… замер. Не веря собственным глазам, он несколько раз, чисто рефлекторно, моргнул. Опухоль с носа мальчика спала, кровоподтёков нет, в общем, он выглядел как новая копейка, ведь ещё минут десять назад Рюноске умыл мальчика, что делать приходилось аккуратно из-за сломанного носа… Но, чёрт возьми, раны исцелять он не умел! Акутагава не успел как следует выругаться: зазвонил телефон. — Что-то произошло? — хмуро произнес Рю: звонил Чуя. — И тебе доброго вечера! — буркнул тот, но продолжил. — Документы, которые нам выдал директор приюта — паренек откинул ласты еще за две недели до нашего визита… — послышался обреченный вздох. Акутагава скривился и спросил, заранее зная ответ: — Ну, и, от меня что-то требуется? — Ну, если тебе не сложно, скажи кому-то из наших бездарей занять этот пост… Нам нужен свой человек там, раз мы так рискуем, — он не просил, а давал четкие указания для исполнения. — Хорошо. И отключился. А потом, в который раз за этот вечер, застыл, как вкопанный, непоняв происходящего. Ацуши — мальчик, который самостоятельно излечил себя — замурлыкал, как кот. Реальность происходящего всем грузом свалилась Акутагаве на плечи. Он, что б его, приютил у себя эспера.***
Ацуши спал, но в тоже время и не спал вовсе. Его сон всё ещё был неспокойным, боль смешалась с усталостью, но он чётко осознавал, что не в приюте. Все так резко изменилось, а ведь просто стало теплее, уютнее и легче. Крепко спать приходилось редко, и сейчас он принял это за дар, может, ему не сильно попадет за безделие? Он хотел открыть глаза, когда что-то влажное прошлось по лицу, но тепло окутавшее его с головы до ног и без того разморило его, забрало всю волю, и ему пришлось сдаться. Хорошо… Ах, было бы так всегда, но Ацуши знал, что стоит ему открыть глаза, как мир грёз исчезнет. И всё же медленно открыл глаза, несколько раз моргнул, давая глазам привыкнуть к яркому свету, что подозрительно не свойственно тёмным коридорам и комнатам приюта. Ацуши недоумевал, пытался понять где находиться, но и спросить было не у кого, комната была пуста. Мальчик посмотрел на прикроватный столик, что стоял рядом, и увидел записку. «Вздумаешь сбежать — убью тебя, мелкий» — Значит лучше остаться и не высовываться, — согласился Ацуши, в душе лелея мысль о том, что тогда ему все объяснят и, возможно, помогут.