— Я Танидзаки, а это моя сестрёнка — Наоми.
— Приятно познакомиться!
В целом Танидзаки был нормальным. Именно нормальным с точки зрения мира в котором они живут: злом, аморальном и безумном. Но Танидзаки выгодно выделялся на этом, совершенно не радужном, фоне. В Мафии говорить с вполне адекватным человеком ему как-то не доводилось (кроме Гин и Рю). Его улыбка многое обещала. — Значит, ты работал в Мафии? — спросил Танидзаки, утопая в объятиях своей сестры. Наоми Танидзаки была необычной девушкой. Милой и доброй, совершенно беззаботной, но что-то хитрое таилось в глубине голубых глаз. Ацуши казалось, что они знают друг друга многие годы. — Ну, да, — замялся Ацуши. — Но чаще я подавал кофе и занимался бумажной волокитой. Танидзаки удивлённо вскинул брови, мило, но солнце поцеловало и их. — Я не верю! — воскликнул. — Мы все видели тебя в действии, сомневаюсь, что такой дар игнорировался вашим боссом, — рассуждал он. — Ты же выполнял какие-то поручения, верно? — Ну… — у Ацуши вновь не было ответа. Пару раз они вместе с Рю зачищали вражеские точки с оружием, но ему редко давали разойтись, ведь он плохо контролировал себя. Но последнее поручение он не выполнил — не смог. И ему до сих пор было жаль, что он подвёл Рюноске. — Было парочка, да… — все же тихо произнёс Ацуши, вспоминая глаза в слезах, прямо перед тем как их проткнул Расёмон. — Парочка? — удивилась на этот раз Наоми. — Я то думала, что в Мафии убивают налево и направо… На самом деле нет, Мафия чаще защищала жителей города, просто методы у них были другие. По крайней мере, Ацуши это так и называл, чтобы успокоить свою совесть. — Не в этом дело, — он все же попытался объяснить. — Босс даёт задание, а ты выполняешь. За провал — наказание, легко не отделаешься. Но… — Ацуши заулыбался. — Это пустяки, не буду вас загружать ими. — Но нам так интересно! Может, пойдем в кафе и поболтаем? Босс точно не будет против! Одним кафе все не ограничилось.***
От кого: Джинко «Поздно вернусь домой. Не жди.»
Всё произошло как-то само по себе и Рюноске, не отдавая себе в том отчёта, уже сидел в своей машине, собираясь мчать на всей скорости в детективное Агентство. Он даже не помнил как дошёл до машины. В ушах звенело и он проигнорировал, говорящую ему что-то, Хигучи, ведь были дела поважнее. Дверца мягко захлопнулась, отрезая Акутагаву от внешнего мира, изолируя его от любых звуков; он наконец-то остался наедине с собственными мыслями. Возможно, Ацуши просто решил сходить по магазинам, в торговый центр или ещё куда, но… Не сам, чёрт возьми! Может кто-то с его новых коллег сейчас с ним, все такие добрые, милые и пушистые вешают ему лапшу на уши о своих непоколебимых праведных ценностях городских героев, или о том сколько они НЕ убили человек за год, или уже прознали о его жалких намерениях спасти всех кого он видит!.. Ох, чёрт… Акутагава вздохнул и крепче схватился за руль, пытаясь перевести дух, лишь бы не дать мыслям зайти дальше. Он немного резко повернул вправо и оказался на стоянке возле Агентства этих жалких детективов. Вот только в окнах уже не горел свет, а значит никого в задании не было, даже на улице было немноголюдно. Он не знал, что делать дальше, а потому вышел на улицу подышать свежим воздухом. На скамеечке, куда не падал свет, кто-то сидел. Но взгляд Акутагавы был полностью прикован к окнам здания из красного кирпича. Впервые он смотрел на них, не думая о человеке, чьё предательство ранило сильнее других. Сколько дней он провел глядя на темную макушку в окне? Если он захочет, чтобы Ацуши предал Акутагаву — так и случится. Думать об этом совсем не хотелось. — Знаешь, мне, в своё время, еле удалось убедить всех, что это не шпионская атака Мафии, — в своей обычной манере сказал тот, кого он уже не рассчитывал увидеть никогда. Это был его голос. — Но все сошлись на том, что твой Астон Мартин повышал нашу значимость в глазах клиентов. Тебя долго не было, чего же вернулся? Он спрашивал, но знал ответ, и так было всегда. Дазай Осаму едва ли изменился за прошедшие годы, если смотреть внешне. Но, заглянув ему в глаза, Акутагава едва не сломался опять, так сильно ранило его прошлое. На него смотрел не тот Дазай, к которому он привык, а кто-то иной. (Оставалось надеяться, что Ацуши столкнется с лучшей версией его бывшего наставника.) — Где он? — хрипя спросил Акутагава, не особо рассчитывая на ответ. Дазай пожал плечами, и он продолжил сидеть, зная, что только изводит Акутагаву. — Разве я должен тебе говорить? Это ведь не моё дело… А, впрочем… Пошёл куда-то в сторону торговых центров с обеими Танидзаки под руку. Ты же помнишь их, верно? Да, он помнил, помнил, как те сбежали от него благодаря способности рыжего, да ещё и с поля боя. Ещё и Хигучи едва не умерла. Акутагава молча кивнул, кашлянув в ладонь. Это была давняя болезнь промерзшего ребенка с помойки, которого и приютил Дазай. — Благодарю, — Акутагава слегка склонил голову в благодарности, он все ещё уважал и стремился завоевать расположение и похвалу бывшего наставника. Когда Акутагава уже развернулся, намереваясь уйти, то услышал голос Дазая, который обращался к нему. — Это всё? — требовательно спросил Дазай. — Ты такой неблагодарный Рю-кун!!! Акутагава бросил взгляд через плечо: Дазай капризно улыбался и ждал информации взамен. А у Акутагавы был козырь в рукаве, ему было что дать взамен. — Накахара-сан не встречался с боссом уже две недели, — ответил Рю, и бросил напоследок: — И вряд ли собирается возобновлять общение. Глаза Дазая потемнели. Акутагаве только и оставалось надеяться, что это то, что тому хотелось бы узнать. — И я тебе кое-что скажу, — ответил бывший исполнитель. — Ты чудовище, скажу прямо, но… Хорошо, что Ацуши на тебя не похож, несмотря на твое воспитание. Я рад, что Мафия не так сильно вцепилась в него. — Что Вы хотите этим сказать? — Ничего. Спросить хотел, боишься ли ты? Забавно наблюдать, как пёс Портовой Мафии трясётся от страха за своего… Кого? Подопечного? Брата? Ты сам-то знаешь? Акутагава застыл. Будь ты проклят Дазай! — Нет. Не боюсь. Тот фыркнул. — Врешь и не краснеешь.***
— Долго тебя ждать?
В стену, аккурат над ухом Тачихары вонзился брошенный нож. За ужином, вместо отдыха и приятного вечера, ее ждали угрюмое лицо Рюноске и отсутствие единственного лучика солнца в ее жизни — Ацуши. Так, после целого дня молчания, да ещё и в неприятной компании, она бы наконец-то пожаловалась Ацуши на балбеса Тачихару. А потом ее вновь вызвали на работу. — Эй, Гин, ты чего встал-то? Отчёт сам себя не напишет! Она игнорировала проблему, что своими действиями отвлекала от основного задания. — Эй я тебе говорю! — Тачихара осмелел и тронул ее за худое плечо, но он тут же был перекинут через спину, да побольнее. — Отстань от меня, — сказала она грубым голосом. Это было его задание, а он собирался оставить это ей. Вообще она уже опять собиралась домой, уже закинула на плечо сумку со сменной одеждой, ведь рабочую опять придется тащить в прачечную, и бодрой походкой направлялась к выходу. Но тут за ней увязался Тачихара. Хотелось наконец-то заплести Ацуши и пожаловаться ему на проблемы, на работу, на недостаток сна, на чёртового Тачихару! Но напряжение между братьями росло и атмосфера в доме становилась неуютной. А дом был вообще-то нейтральной территорией. — Я сегодня на свидание иду, — тем временем похвалился довольный собой Тачихара, выпятив грудь, как петух. — Писаная красавица, такая бы внимания на тебя не обратила. Да, и вообще, Гин, у тебя девушка хоть раз была? Или ты ещё девственник? Или под маской ты настолько уродливый, что девушки не смотрят на тебя? Или… Тачихару можно было сравнить с мухой, что весь день жужжит у тебя над ухом, в конце-концов ты ее бьёшь мухобойкой, и она больше тебя не беспокоит. Вот и сейчас его милая мордашка опять встретилась с полом. Гин завела его руку за спину, ловя его мимолётную ухмылку. Всё-таки ему удалось спровоцировать её на конфронтацию. Но сейчас она намеревалась преподать ему урок, которого он давно не получал. У них была своеобразная игра. И теперь каждый член Мафии задавался вопросом, зачем же Тачихара носит пластырь на носу. Гин содрала его и увидела маленький белый шрамик поперек носа — ее труды. Вот и сейчас она достала нож и легонько черкнула аккуратно по шраму, тоненько, только чтобы слегка выступила кровь. Тачихара опять ухмыльнулся, но уже открыто, и сузил глаза. — Ну, же, Гин, не оставляй вопросы открытыми… — сказал он, но исказил лицо от боли, когда Гин надавила на руку. В голову пришла сумасшедшая идея. Она медленно склонилась над ним и шепнула в самое ухо: — С лицом у меня все нормально, — его шея так и покрылась мурашками. — Меня просто не интересуют девушки. С ухмылкой до ушей, которую не видно под маской, она покинула задние Мафии, оставив шокированного Тачихару на холодном полу.***
Ключ повернулся и она наконец-то вошла в квартиру, где все было как и прежде. Она заправила мешающие прядки волос за уши и тихо ступила на кухню. Рюноске сидел мрачный и злой, а перед ним стоял остывший чай. Казалось, что сейчас что-то страшное произойдет, стоит только заговорить к нему. Но это был ее родной брат, которого она знала с младенчества, которого любила, который заменил ей родителей и дал работу соответствующую ее возможностям. Гин положила руку ему на плечо и погладила по затылку, пытаясь пригладить ёжик — результат неудачной стрижки на скорую руку. Тот расслабился и положил голову на руки, ведь дом, чтобы не случилось — это нейтральная территория. — Хочешь рассказать? — спросила она. Рю ещё тяжелее вздохнул и закашлялся, Гин погладила его по спине. Она улыбнулась — раньше он бы оттолкнул ее и посчитал бы это жалостью. Сейчас он понимал и принимал поддержку. Ацуши, неожиданно ворвавшийся в их жизнь, медленно, но верно, изменил их обоих на корню. — Я вышел из себя, Ацуши пострадал, — в сложенные руки пробубнил он. — Я встретил Дазай-сана. На Дазай-сана ей было плевать, главное — Ацуши. — Это Агентство? Как они?.. У Гин кровь застыла в жилах, она уже было дёрнулась в сторону комнаты Ацуши, но Рю остановил ее. — Нет, — как-то совсем тихо сказал он. — Я. Гин горестно вздохнула и зарылась пальцами в его волосы, поглаживая. Больше она не спрашивала, Акутагава сказал все, что хотел. Раньше и этой крохи из него было не вытащить. — Я схожу к нему. Рю не ответил.***
Ацуши был в душе, а кровавая одежда — в корзине для грязного белья. Та была исполосованной, как сказал Рю, его Расёмоном, а крови было предостаточно. Бедный, бедный Ацуши. Кровь вскипела и хлынула к щекам. Что, чёрт возьми, происходит в ее семье? Чего стоит наконец-то признать свои чувства? Почему никому из братьев не хочет нормально поговорить? — Придется опять все взять в свои руки, — подумала Гин, пряча одежду обратно. Вода перестала шуметь и Ацуши откликнулся из-за дверей: — Если ты там, то можешь подать мне одежду, — приглушённый голос был бесконечно грустным, так что сердце сжималось. — На кровати лежит. Она передала ему стопочку одежды сквозь приоткрытую дверь. Когда он вышел, уже одетый, то на голове смешно было замотано полотенце. Гин оттаяла, не заметив на Ацуши никаких повреждений, даже царапин. Тот сел возле нее тихий, как никогда раньше. Волосы оставались влажными, но Гин все же решила их причесать. Она вспомнила маленького напуганного и несчастного мальчика с неровной стрижкой — результат детских жестоких забав. Ее же всегда оберегал Рю. А они оберегали его. Сегодня Рю впервые не справился со своей, пусть и негласной, целью. — Ты расскажешь? Ацуши утвердительно помотал головой. Черная прядка в серебре волос напомнила об их связи. — Тогда давай сначала высушим волосы, — предложила Гин. — Я ещё чаю принесу. Ацуши глянул на нее своими невероятными глазами с благодарностью, щемящей сердце. — Спасибо. Так они стояли посреди комнаты, обнявшись. Гин опять забыла, что ему всего-то шестнадцать лет, и он совсем ещё глуп и наивен. И влюблен.