***
Белль передала Румпелю еще одну пару джинсов через занавеску в раздевалке, ожидая, когда он вернет пару, которая ему не понравилась, чтобы она могла вернуть их на место. Она виновато покраснела, когда взяв его обычный размер, Румпель вернул его обратно. Это она была виновата в том, что он потерял в весе из-за приключений в Нью-Йорке. Если она вышла из себя и выгнала, то могла бы позаботиться хотя бы о том, чтобы у него была с собой банковская карточка и немного наличных денег. Румпель отодвинул занавеску, держа перед собой между большим и указательным пальцами пару сине-белых цветочных плавок. — Что это, дорогуша? — спросил он с легкой неприязнью. — Это плавки, Румпель. — Я не надену их, — решительно заявил он, фыркнув. Белль узнала упрямо поджатые губы, что так напомнили ей того чертенка, который страстно отстаивал свое мнение. У нее не было шансов переспорить, если она втянет его в это. Белль подошла ближе к занавеске и посмотрела на него из-под опущенных ресниц. — Рум, сейчас июль. Озеро у хижины должно быть идеальной температуры для расслабляющего купания, — мурлыкнула она. — Если ты не выберешь пару плавок… ну, я полагаю, мы всегда можем пойти искупаться голышом. Я просто не знала, что ты готов к этому. Его кадык подпрыгнул, когда он судорожно сглотнул, высунув язык, чтобы облизнуть губы. Он долго смотрел на нее, борясь с желанием втащить ее в раздевалку к нему и бессмысленно поцеловать. Шалунья! — Может, мне подойдет что-то более однотонное? — хрипло прошептал он, вцепившись пальцами в занавеску. — Я посмотрю, что мне удасться найти, — она отошла, покачивая своими бедрами к стойке, в поиске чего-то более подходящего. Через несколько минут Белль нашла пару черных плавок с трех-сантиметровой золотой окантовкой вокруг талии и ног. — Идеально! Если они ехали в хижину на несколько дней, она не собиралась заставлять гулять его в костюме-тройке по лесу. Белль выбрала пять пар джинсов разных оттенков синего, три пуловера, четыре рубашки на пуговицах в разных цветах, несколько футболок и пару походных ботинок, которые помогли бы поддержать его лодыжку, если бы им необходимо было прогуляться на длительную дистанцию. Она хотела, чтобы Румпелю было комфортно. Сначала он решил отказаться от идеи обосноваться в хижине, но с небольшими уговорами и маленькой сделкой, он передумал. Не менее четырех дней в хижине и взамен, она проведет с ним столько же дней в лавке. К счастью, Марко согласился помочь в ее отсутствие в библиотеке, а Дав позаботится о лавке. Так же он был занят тем, что ходил по магазинам в поисках вещей первой необходимости и списком других вещей, которыми Белль решила запастись в хижине до того, как они прибудут туда. Дав был очень рад помочь им. Белль усмехнулась от крошечного волнения, охватившего ее. Четыре дня. одни… в хижине… без чертовых прерываний. Она едва не подпрыгивала от счастья. Они будут в состоянии поработать над своим браком. Это был их шанс узнать друг друга снова и она не могла дождаться этого. Белль подошла к раздевалке и протянула ему плавки. — Что насчет этих? Она услышала его ворчание, когда он взял у нее предложенный предмет. — Ну, по крайней мере, на них нет никаких гребанных пальм, — он протянул ей джинсы, которые только что померил. — Добавь их в ту кучу, Белль. Мне нравятся, как они сидят, — прокомментировал он. — Разве ты не дашь мне взглянуть, как они сидят на тебе? — спросила она через некоторое время, когда он все еще не вышел из-за занавески. — Нет. — Что значит «нет»? — спросила она, нахмурившись. До этого он не колебался с выходом и демонстрацией своих нарядов. — Рум, что случилось? Его голос был приглушенным и она едва слышала его. — Я чувствую себя слишком незащищенно. — Что это было? Когда он не ответил, Белль отодвинула занавеску и зашла к нему в тесное пространство кабинки, надежно закрыв за собой. Она резко втянула воздух, увидев его стоящим ни в чем, кроме черно-золотых плавок. Ее бросило в жар, а низ живота сладко заныл. Прочистив горло, она шагнула ему за спину и заглянула через плечо, встречаясь взглядом с ним в зеркале. — Что случилось, любовь моя? — прошептала она, сжимая кулаки по бокам, борясь с желанием дотронуться до него. Его взгляд опустился на пол, когда он с отвращением выдохнул. — Я не хочу купаться, если мне необходимо быть таким обнаженным. Не удержавшись, Белль обняла его за талию, поместив ладони на его плоский живот. — Никто не увидит тебя, кроме меня, Румпель. Но почему это так важно? Ты прекрасно выглядишь. Он все еще не поднимал взгляда на свое отражение. — Скажи мне, что ты видишь. Посмотри в зеркало и скажи мне, — нежно произнесла она. — Мне не нужно смотреть, Белль. Все что я увижу там — хромого калеку, которому запрещено выходить на улицу, если он не одет должным образом, чтобы не пугать детей и молодых девушек своей отвратительностью. Она сжала его руки и мягко поцеловала в плечо. — Все в порядке, Рум? — спрсоила она, желая получить разрешение, чтобы она могла прикоснуться к нему. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя так, словно был вынужден принимать ее ласку. На каблуках, она была почти такой же высокой, как и он. Румпель чувствовал, как мягкая упругая грудь прижимается к его обнаженной спине, теплые ладони поглаживали торс, а мягкие губы дразнили плечо. Он был заворожен ее видом, когда вновь взглянул в зеркало. Он не хотел ничего больше, чем удовольствие от ее объятий. — Да, — сказал он, не в силах оторвать от нее взгляд. Ее ногти рисовали маленькие узоры над линией его плавок. Она довольно улыбнулась, заметив растущую выпуклость в них. — Хочешь узнать, что вижу в зеркале я, мой Румпель? — прошептала она, скользя руками к его груди. — Я вижу своего мужа, которого я люблю больше всего в этом мире или каком-либо другом. Я вижу красавца с сильным, жилистым телом. Я вижу мужчину, которого выбрало мое сердце. Я вижу ловкие пальцы, которые могут доставить мне удовольствие так же легко, как создают условия сделки. — Моя нога… — Она часть тебя. Я люблю каждый твой сантиметр, Румпель, даже шрамы, — пробормотала она, ткнувшись носом ему под ухом, когда пальцы коснулись его плоских сосков. Белль опустила руки, когда он развернулся к ней и прижал ее к стене раздевалки, его глаза изучали ее, а руки остановились на ее бедрах. Она не разрывала зрительного контакта. Ему нужно было удостовериться, что это была она, знать, что это были ее прикосновения, ее тепло, охватывающее его. Это было то, что она быстро освоила, когда он вернулся домой после долгого плена. Медленно, она положила руки ему на плечи, обнимая его, ожидая, уступит ли он своему желанию или нет. Он всегда хотел ее, с или без воспоминаний. Никакое заклинание не могло надолго скрыть настоящую любовь. Румпельштильцхен выглядел неуверенным, когда он, склонившись, прижался своим лбом к ее, его теплое дыхание касалось ее губ. Белль счастливо вздохнула и склонила голову, предлагая ему поцелуй. Его взгляд нерешительно метнулся между ее глазами и губами, все еще недоумевая, почему она хотела его. Она подняла руку, чтобы убрать волосы с его лба и, коснувшись его щеки, легко подтолкнула ближе, сокращая расстояние между ними и давая ему то, чего он так отчаянно хотел. Его член нетерпеливо дернулся у ее живота, когда губы требовательно поцеловали ее, захватывая нижнюю губу своими и мягко посасывая. Это было подавляющим, но все еще недостаточным. Он был как можно ближе к ней, но не так близко, как мог быть. Белль вызывала в нем пожар и это было все, что нужно. Она была мягкой и теплой, предоставляя ему удобство и любовь и он так сильно хотел ее. Румпель поблагодарил всех богов за то, что они прислали ее ему и дали шанс разделить с ней свою жизнь. Он тихо всхлипнул, когда ее язык осторожно коснулся его. Белль погрузила пальцы в его мягкие волосы, приятно царапая кожу головы ноготками. Нежно целуя, она изо всех сил боролась с желанием оттолкнуть его к противоположной стене раздевалки, прижавшись своими губами к его, ударяясь зубами и переплетаясь языками, пока они не забылись бы в водовороте желания. Она мягко усмехнулась, когда его язык скользнул в рот, наслаждаясь теплом его тела и очевидным свидетельством его желания. По коже пробежали мурашки, когда он с благоговением прошептал ее имя, со вздохом удовольствия ловя его шепот в новом поцелуе. Неохотно она подавила в себе накатившую на нее волну похоти и разорвала поцелуй, с улыбкой взглянув на него. — Итак… значит мы можем купить плавки? Он тяжело дышал ей в шею, положив лоб на ее плечо, из-зо всех сил пытаясь успокоить сердцебиение. — Как хочешь, моя маленькая шалунья, — пробормотал он, на мгновение задерживаясь в ее объятиях чуть больше нужного. — Я думаю, ты меня убедила.***
Когда они вернулись домой и упаковали сумку, было уже поздно. Белль все еще была немного удивлена тем, что Румпель настоял на более коротком пути, аргументируя это не желанием «рисковать своей жизнью и не тем, что осталось от его здравомыслия». Она занесла вещи наверх и бросила все на кровать, роясь в новых покупках и выбирая, что она возьмет с собой в хижину. Сейчас, сидя с ним в Кадиллаке, когда они покинули дом, Белль должна была признаться, что он выглядел очень красиво в своих синих джинсах и белом пуловере. Она определенно могла привыкнуть к его новому стилю, даже если бы он носил это только дома. — Темнеет. Мы могли бы остановиться у Бабушки и взять гамбургер, если хочешь, — предложила Белль, удобно устроившись на своем сидении. Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой расслабленной. — Дав подготовил для нас хижину, но я предпочла бы провести время с тобой, а не беспокоиться о том, что следует приготовить для нас на завтра. Маленькая улыбка озарила его лицо, когда Румпель повернулся к ней и потянулся своей рукой к ее, касаясь пальцем ее обручального кольца. Он смущенно спросил ее, не наденет ли она его снова и Белль не отказала. Они вновь начинали их отношения и каждый, казалось, был более, чем счастлив сделать все возможное для обеспечения их взаимного счастья. Румпель пообещал быть честным с ней и, единственное, в чем она была уверена всегда, Румпельштильцхен никогда не бросал слов на ветер. — С соленьями? — спросил он, поднимая руку, чтобы поцеловать ее пальцы. — С дополнительными соленьями, — согласилась Белль с теплой улыбкой. Несмотря на амнезию, некоторые вещи никогда не менялись и, видимо, одна из них — была его любовь к соленым огурцам. — Я закажу нам ужин и мы сможем поесть в хижине. Мне бы очень хотелось попасть туда до наступления ночи. Он кивнул и припарковался на пустом месте возле тротуара. Обогнув машину, он предложил руку и провел Белль к крыльцу. В кафе было много людей. Генри и Руби раздавали еду и напитки членам последней поисковой группы, которая располагалась за несколькими столиками рядом с окнами, где сидела Мэри Маргарет, покачивая маленького Нила на руках. Белль подошла к стойке и, присела на один из табуретов рядом с мужем. Когда бабуля вышла из кухни, она бросила на нее испытывающий взгляд. — Белль, как ты, дорогая? — спросила она. Ее глаза расширились, заметив рядом с Белль Румпельштильцхена. — И что с тобой случилось? Ты напал на комиссионный? Белль усмехнулась. — Мы собираемся в хижину на несколько дней. Это была идея Арчи и в лесу нет места для его прекрасных костюмов, — пояснила она. — Не могли бы мы взять с собой несколько гамбургеров? — С солеными огурцами, пожалуйста, — добавил ее муж. — Конечно, — сказала бабуля, записав заказ в блокноте и передав листик в окошко. Через мгновение она вернулась к ним с двумя чашками сладкого холодного чая. Белль сделала глоток и позволила себе лениво изучить взглядом толпу людей у окна. — Как проходят поиски Эммы? Удалось ее найти? — Нет. К сожалению, она обманула человека, который дал ей кинжал, — сказала женщина, покачав головой. — Что? Скажи мне, что ты не серьезно, — ужаснувшись, произнесла Белль, подумав о том, что где-то сейчас бегает Эмма и никто не может контролировать ее. Спасительница хорошо знала, что у нее была за сила и она была не в состоянии с ней справиться. Румпель нахмурился, пытаясь уследить за темой разговора, он почувствовал, как мурашки побежали по его коже, когда он услышал об упоминании кинжала. — Что за кинжал? — Я расскажу тебе позже, — заверила его Белль, накрывая ладонь своею. Генри сел на стул рядом с Белль и обнял ее одной рукой. — Привет, ба… Белль, — его глаза расширились, когда он увидел повседневную одежду на дедушке. — Вау! Мистер Голлд, отлично выглядите, — он наклонился к Белль ближе, чтобы его не могли услышать. — Ты добилась успеха с памятью дедушки? — Не совсем, — с кривой улыбкой сказала Белль. — Мы ходили к Арчи этим утром. Похоже, что его воспоминания появляются во снах. Мы надеемся, что возможно, этого будет достаточно, чтобы к нему вернулась вся память, но мы пока не знаем, произойдет ли это, — она мысленно встряхнулась и натянула заинтересованную улыбку. — Так что случилось с твоей мамой? Он уныло вздохнул, поблагодарив бабулю, когда она поставила перед ним дымящуюся кружку какао. — Киллиан — идиот. Румпельштильцхен фыркнул. — Я так понял, тебе не очень нравиться ухажер матери, не так ли? — Это мягко сказано, Генри тоскливо взглянул на дедушку, желая, чтобы он мог вспомнить и разделить с ним эти чувства к пирату. — Он отказался слушать мою маму, мою другую маму, и вызвал ее. Она получила кинжал меньше, чем за пять минут. Белль покачала головой. Эмма была бессильна в использовании магии против кинжала. — Она использовала свои женские хитрости против него, не так ли? — Ага. Обменялась с ним страстным поцелуем и вырвала кинжал из его рук, — Генри показал на группу мужчин и женщин, попивающих кофе и ожидающих задания. — Мы все ищем ее, но каждый раз, когда приближаемся, она исчезает. Румпель взял пакет с чеком и встал, чтобы расплатиться, давая Белль еще немного времени с Генри. — И что они собираются делать, когда поймают ее? — спросила Белль. Генри заметно оживился. — Ты помнишь тот браслет, который лишает магии? Грег и Тамара привезли его, когда пришли сюда, чтобы уничтожить магию. — Конечно, но Румпель умер с ним на руке, — сказала она, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что муж их не слышит. — Их было больше, — заговорщицки прошептал он. — Они были в комнате на станции. Кажется, они привезли их с собой. И пока мы все были в Неверленде, пытаясь спасти меня, Лерой и его братья собрали их для Эммы и мамы, чтобы поделиться ими с нами, когда мы вернемся. Но со всем, что произошло после, мы забыли о них. — Поэтому ты надеешься подобраться достаточно близко, чтобы надеть на нее браслет. Блестяще! — Я тоже так подумал, потому и предложил это, — усмехнулся он. — Я внимательно наблюдал за книгой, надеясь, что история сама будет писаться, но ничего не вышло. Я так сожалею, что поломал магическое перо. Я мог бы все это исправить. Белль положила руку ему на плечо и мягко сжала. — Ты же не знал. Просто пытался поступить правильно, — Белль была ошеломлена, когда впервые услышала о том, что Генри был новым автором. К счастью, две сплетницы, от которых она услышала это в женской комнате, не заметили ее, когда она вошла. Но они были так увлечены, что вероятно и не заметили бы ее вообще. Глаза мальчика засияли, а губы исказила странная ухмылка. — Белль? Как ты думаешь, книга может помочь дедушке вспомнить, если, например, ты прочитаешь ему ее? Когда бабушка читала дедушке в больнице ее, когда тот был в коме. Белль удивленно уставилась на него. — Я... я не знаю. — Но это стоит того, чтобы рискнуть, не так ли? Прежде, чем она успела ему ответить, Генри бросился к столу и, схватив свой рюкзак, достал книгу сказок и протянул ее ей. — Ты уверен, что сможешь обойтись без нее какое-то время? — спросила Белль, у нее стала появляться надежда. Ее взгляд метнулся к мужу, где он стоял рядом с дверью и терпеливо ждал ее. Генри кивнул. — Я думаю, мы могли бы использовать знания дедушки и хитрость, чтобы заставить маму прислушаться к нам. Если это сработает. Белль взяла у него книгу и прижала ее к груди, яркая улыбка осветила ее лицо. — Спасибо, Генри. Ты дал мне то, что было так необходимо. — Да? Что это? — Надежду.